Иногда кажется, что у известных актёров — только вершины и победы. Любимцы публики, яркие образы, блестящие реплики… А потом ты случайно натыкаешься на одну сцену — и зависаешь: это точно он?!
За длинную творческую жизнь у каждого бывает промах. То роль достанется странная, то проект вдруг пойдёт совсем не туда. И вот — крупный план, театральная интонация, а на экране такое, что хочется выключить свет и сделать вид, что этого не было.
Мы собрали одиннадцать именно таких ролей. Тех, о которых актёры вряд ли расскажут в интервью, потому что они действительно стыдные. Зато зрители помнят — и удивляются до сих пор. Это фильмы из 90-х, сложное было время…
- 1. Какая там птица: кино, которое улетело в никуда
- 2. Не для слабонервных: фильм, который превращается в мем
- 3. Ремейк без руля и без трактора: зачем мы смотрели «Трактористы-2»
- 4. Бегущий доктор и сбежавший смысл: что не так с этим фильмом
- 5. Кореец, наркобанда и déjà vu по-русски
- 6. Праздник был, а вот кино — нет: «Бабник-2» и его новогодняя тоска
- 7. Фраза ради фильма: 88 минут странностей и один вопрос
- 8. Беременность по-русски: когда таблетки виноваты, а кино — ни при чём
- 9. Туго-Ухо и гарем с графиком: когда сценарий пишется не головой
- 10. Остап Бендер с лицом эстрадного баритона: зачем мы это смотрели?
- 11. Ты у меня одна (1991)
1. Какая там птица: кино, которое улетело в никуда
«Ка-ка-ду», 1992
Название звучит весело — будто про цирк или говорящего попугая. Но стоит нажать «плей» — и тебя встречает бетонная подворотня, зубастые «авторитеты» и законы, где слабый — корм. Тут не щебечут, тут рвут.
Фильм до краёв набит штампами, будто сценарий писали по трафарету. Варьете-танец, сцены «для взрослых», пустые паузы — всё это больше похоже на самопародию.
Режиссёр вроде бы хотел показать правду жизни, но получилось что-то между гротеском и клише. Даже участие Станислава Говорухина и Нины Руслановой не спасло — они просто затерялись среди неубедительных образов.
А ведь всё начиналось с красивого названия…
2. Не для слабонервных: фильм, который превращается в мем
«Зеленый слоник», 1999
Это не просто кино. Это — испытание. Смотришь и не веришь, что такое вообще возможно. На экране творится что-то дикое, местами отвратительное, а оторваться всё равно не получается.
Владимир Епифанцев, только начинавший актёрскую карьеру, пошёл ва-банк: ради одной сцены он согласился набрать полный рот тухлой свиной красной жидкости (вы поняли, наверное какой, написать не могу, Дзен не пропустит).
Снимали фильм на простую домашнюю плёнку. Гонораров не было вовсе. Всё — по зову души и, возможно, безумия. А теперь — вуаля: «Зеленый слоник» стал культовым. Мемы с фразами героев гуляют по сети, как анекдоты, а сам фильм уже сложно воспринимать всерьёз — но забыть его невозможно.
Так в чём же секрет этой тревожной притягательности?
3. Ремейк без руля и без трактора: зачем мы смотрели «Трактористы-2»
«Трактористы-2», 1992
Вроде бы всё складывалось: братья Алейниковы за камерой, Рената Литвинова пишет сценарий — ну как тут не ждать что-то свежее? А на деле получилось как в плохом сне: вроде кадры двигаются, люди что-то говорят, но смысла в этом — как в дырявом ведре.
Вместо тракторов — тлен и безысходность. Героев будто ветром занесло с других съёмок, сцены напоминают нарезку из забытых фильмов, а атмосфера — как после долгой грозы без радуги. Попытка собрать «Трактористов», «Свадьбу в Малиновке» и экспериментальное кино в один флакон оказалась неудачной. Получилась смесь, которую сложно проглотить даже любителям артхауса.
А ведь обещали ремейк с характером…
4. Бегущий доктор и сбежавший смысл: что не так с этим фильмом
«Кокки – Бегущий Доктор», 1998
С первых минут ты не смотришь — ты попадаешь в лабиринт. Светлана Баскова сняла не кино, а загадку без ответа. Это как открыть странную банку без этикетки: внутри может быть что угодно, от варенья до пыли времён динозавров.
Главный герой (Сергей Пахомов) — доктор, сбежавший из института мозга. И вот он бегает, ищет, страдает, но зачем — остаётся тайной за семью замками. Сюжет напоминает коллаж из снов человека с температурой под сорок. Сцену сменяет сцена, а смысл ускользает, как мыло в душе.
Эмоции? Тут целый набор: скука, нервный смех, лёгкий ужас, желание всё выключить и… странное любопытство. А вдруг это шедевр, просто мы ещё не поняли?
Но если вы всё же решитесь — не забудьте ремень безопасности. И желательно — запасной мозг.
5. Кореец, наркобанда и déjà vu по-русски
«Винт», 1993
Что получится, если взять наркобанду, добавить корейского героя, и всё это щедро приправить шаблонными поворотами? Получится «Винт», фильм, который скорее крутится вокруг знакомых клише, чем рассказывает что-то своё.
Молодой Никита Джигурда тут ещё без фирменного крика и огненных речей. А главным героем стал Ин-хо Ким — в начале 90-х он выглядел на экране как инопланетянин на школьной линейке. Его герой встревает в дела бандитов, и вот уже кажется, что сейчас всё закончится дракой…
Но нет. Вдруг вспоминается армейская дружба, и начинается сцена, подозрительно похожая на ту, где Виктор Павлов встречается с Владимиром Конкиным в «Месте встречи изменить нельзя».
Разница лишь в том, что тогда было волнительно. А здесь — просто хочется нажать на перемотку.
6. Праздник был, а вот кино — нет: «Бабник-2» и его новогодняя тоска
«Бабник-2», 1992
Режиссёр Максим Воронков — персонаж в российском кино не из тех, кого вспоминают с аплодисментами. Но задолго до злополучной «Кавказской пленницы 2» он подарил миру комедию «Бабник-2». История — про парочку новогодних сердцеедов, которые решили закатить весёлый праздник.
На бумаге — всё ладно: сам Воронков в главной роли, рядом Алексей Жарков и Любовь Полищук. В реальности — кино, которое с самого начала не знает, куда себя деть. Шутки проседают, как старая пружинная кровать, сюжет плывёт без руля и ветрил, а атмосфера — будто смонтирована из чужих VHS-записей с корпоративов.
Встретили, конечно, весело. Только кино в этой встрече забыли снять.
7. Фраза ради фильма: 88 минут странностей и один вопрос
«А спать с чужой женой, хорошо?!», 1992
Бывает кино ради истории. Бывает ради эмоций. А бывает — ради одной-единственной фразы. В случае с этой лентой всё складывается в пользу последнего: весь сюжет будто подводит нас к финальной реплике, которая и вынесена в заголовок. Вот только к моменту, когда герой наконец её произносит, зритель уже мысленно собрался уходить.
До этого — спокойный теплоход, влюблённые, играющие в отпуск, и жена главного героя, которую как будто случайно забыли за кулисами. Вроде бы есть драматургия, но она тонет в странных кадрах и звуке, который к финалу начинает хулиганить. То ли сбой, то ли художественный замысел — кто разберёт?
Название встречает нас с орфографическим «сюрпризом», как в дешёвом анекдоте. И всё же Елена Проклова старается держать лицо. Возможно, единственная, кто в этой истории действительно знал, что делает.
А вопрос так и остаётся в воздухе — с тремя знаками, но без ответа.
8. Беременность по-русски: когда таблетки виноваты, а кино — ни при чём
«Мужчина легкого поведения», 1994
Что получится, если взять идею из голливудского «Джуниора», приправить её отечественными реалиями и сдобрить актёрской игрой на уровне утреннего капустника? На выходе — «Мужчина легкого поведения», кино, где всё шло не туда с первой же сцены.
Главный герой, наевшись импортных пилюль, внезапно беременеет. И вот он уже в женской консультации, среди будущих мам, с лицом, полным ужаса. Комедия? Возможно. Только смех тут чаще нервный. Сюжет катится под горку, шутки хромают, а актёры словно играют в «угадай, что мы изображаем».
Фильм — как плохая копия на китайском рынке: идея знакомая, но исполнение — в духе «и так сойдёт».
А ведь всё начиналось с одной таблетки…
9. Туго-Ухо и гарем с графиком: когда сценарий пишется не головой
«Личная жизнь королевы», 1993
Если бы кто-то решил снять комедию по лекалам мужских анекдотов из бань, она выглядела бы примерно так. Анатолий Эйрамджан, продюсер с очень специфическим вкусом, снова делает ставку на то, чего в советских фильмах старательно избегали — физиологию вместо чувств.
Король Туго-Ухо, в исполнении Панкратова-Черного, не занимается политикой. Он занят важнее: строит гарем и вводит «сексуальный час» — трижды в день, строго по расписанию. Все остальные — массовка в этом странном параде желаний.
Ирина Розанова пытается сыграть жену с характером, Наталья Гундарева — добавить глубины. Но глубины тут как в тазике: вроде вода есть, но искупаться нельзя. Сюжет, как желе — дрожит, но не держится.
А смотреть всё это — как листать чужой фотоальбом с курорта: неловко, странно и хочется закрыть.
10. Остап Бендер с лицом эстрадного баритона: зачем мы это смотрели?
«Мечты идиота», 1993
Когда Сергей Крылов примерил на себя образ Бендера, зрители, мягко говоря, удивились. Великий комбинатор, мастер слова и аферы, вдруг превратился в слегка уставшего героя кабаре. А Василий Пичул решил, что раз девяностые шумят за окном, значит и классика должна кричать в ответ. Не получилось.
Кино вышло, как подгулявший корпоратив: вроде бы все знакомые лица, тема понятна, а атмосферы — ноль. «12 стульев» тут лишь номинально, остальное — импровизация в духе «а давайте попробуем вот так». Только вместо искромётности — сценарные паузы и кривоватый монтаж.
А финальное чувство — будто сел за знакомую шахматную партию, а фигуры заменили на крышки от бутылок.
Ход гениальный? Увы, нет. Просто мимо доски.
11. Ты у меня одна (1991)
Александр Лыков давно стал своим на экране — тот самый харизматичный Казанова из «Улиц разбитых фонарей», от которого фанатели зрительницы всех возрастов. И даже сегодня он стабильно в кадре — то в комедии, то в драме, то в чём-то «с изюминкой».
Но было время, когда о нём говорили совсем по-другому. В 1991 году он снялся в фильме Дмитрия Астрахана «Ты у меня одна», где исполнил, скажем так, очень неоднозначную роль. Его герой — экстравагантный тип с пониженной социальной серьёзностью, который предлагает доллар герою Збруева, и делает это так, что хочется перемотать.
И всё бы ничего, но когда Лыков стал телезвездой, старую сцену припомнили. Слишком яркой она была. И пошли разговоры: мол, «тот самый мент», только уже с другим контекстом. Время, конечно, всё расставило. Но осадочек — как говорится — долго не выветривался.
