— Да ты совсем из ума выжил! — Галина швырнула полотенце на стол с такой силой, что подпрыгнула стоявшая рядом солонка. — Сорок лет я с тобой прожила, а теперь ты мне заявляешь, что устал и уходишь к молодой? Смотри, обратно приползешь — не приму!
Пётр Васильевич невозмутимо допил чай и аккуратно поставил чашку на блюдце. Его крупные узловатые пальцы слегка дрожали, но голос оставался спокойным:
— Не кричи, Галя. Ты же знаешь, я слово на ветер не бросаю. Решил — значит, решил.
— А решил ты, значит, что в шестьдесят пять надо всё бросить и начать новую жизнь? — Галина всплеснула руками. — Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны? Седой пень с молоденькой кралей!
— Мне всё равно, как это выглядит со стороны, — твёрдо ответил Пётр. — Я всю жизнь оглядывался на других. Хватит…
В прихожей послышался звонок. Галина выскочила из кухни, на ходу вытирая слёзы.
— Только сыну не вздумай ничего говорить! — бросила она через плечо. — Сам объяснишься, старый дурень.
Их история началась в 1983 году, когда Галя работала официанткой в ресторане «Волга», а Пётр приходил туда с друзьями по заводу. Она — высокая, с тяжёлой русой косой и громким, раскатистым смехом. Он — серьёзный, молчаливый токарь с огрубевшими от работы руками и привычкой смотреть прямо в глаза. Галя выделила его среди шумной компании товарищей — тот не лез обниматься, не пытался ущипнуть за бок, а только смотрел исподлобья тяжёлым, оценивающим взглядом.
— Что-то не так с моим обслуживанием? — спросила она однажды с вызовом, когда поймала на себе его взгляд.
— Нет, всё так, — ответил Пётр, не смутившись. — Просто думаю, что за тобой нужно ухаживать не в ресторане, а в парке, с сиренью и мороженым.
Через месяц они расписались. Галя забеременела почти сразу, и родился Вадим — их единственный сын. Потом были годы, которые сливались в одно бесконечное полотно из детских болезней, скромных семейных праздников, скопленных по крохам денег на кооперативную квартиру, ночных дежурств Гали в новой поликлинике, куда она устроилась медсестрой после техникума, и стабильной работы Петра на заводе.
Они выстояли в девяностые, когда завод практически остановился, а зарплату не давали месяцами. Пётр, никогда не боявшийся тяжёлой работы, устроился сначала охранником, потом таксистом, потом открыл небольшую мастерскую по ремонту бытовой техники. Галина подрабатывала на двух работах. Вытянули, выучили сына, устроили его в институт.
А теперь, когда всё наладилось, когда впереди была спокойная старость с внуками и поездками на дачу, он вдруг заявил, что уходит.
— Папа, мама, я ненадолго! — раздался голос сына из прихожей. — Оля с детьми в машине, заскочил документы забрать!
Вадим, тридцатипятилетний инженер, был копией отца — такой же основательный, с широкими плечами и тяжёлым подбородком. Только глаза достались материнские — зелёные, с золотистыми крапинками.
— Вадик, а чай? — встрепенулась Галина.
— Некогда, мам, правда! На дачу едем, пока пробок нет. А вы как? — он перевёл взгляд с матери на отца и нахмурился. — Что-то случилось?
— Ничего не случилось, — отрезал Пётр. — Иди, не задерживайся.
Когда сын ушёл, Галина снова повернулась к мужу:
— Я не понимаю. Неужели всё, что у нас было, — ничего не значит? Неужели какая-то… девка перевесила сорок лет жизни?
Пётр тяжело поднялся из-за стола.
— Галя, ты не поняла. Нет никакой девки.
— А кто тогда? — она схватилась за сердце. — Только не говори, что ты…
— Нет никого, — перебил он. — Я уезжаю один. В Крым. Купил там квартиру в Севастополе. Маленькую, но с видом на море.
Галина опустилась на стул, не веря своим ушам.
— Ты… что? Какой Крым? Какая квартира? Откуда деньги?
— Продал мастерскую Николаичу, — просто ответил Пётр. — Он давно просил. Ну и накопления были.
— Так вот куда делись деньги с нашего счёта! — всплеснула руками Галина. — А я-то думала, ты Вадиму помогаешь с ипотекой!
— Вадиму я тоже помогал, — спокойно ответил Пётр. — У меня на всех хватило.
— И давно ты это задумал? — в голосе Галины звенела обида.
— Давно, — Пётр пожал плечами. — Лет пять назад, когда первый раз в Крым съездил с заводскими. Помнишь, у меня путёвка была от профсоюза? Вот тогда и решил, что на пенсии буду жить у моря.
— А меня ты спросить не хотел? — Галина вскочила, задыхаясь от возмущения. — Я тебе кто — чужой человек?
— Ты бы не поехала, — он посмотрел на неё с грустью. — Ты всегда говорила, что никуда отсюда не уедешь. Что тут внуки, тут Вадик, тут подруги твои, тут могилы родителей…
— Да, и что с того? Это правда! — перебила Галина. — А ты что же, решил от всего этого убежать? От внуков? От могил родителей?
— Я не убегаю, Галя, — Пётр вздохнул. — Я просто хочу пожить для себя. Хоть немного, пока ещё есть силы. Встречать рассветы на берегу, купаться в море, пить вино на террасе. Я всю жизнь об этом мечтал.
— Всю жизнь? — Галина рассмеялась горько. — А я и не знала. Видимо, я тебя совсем не знаю, Пётр Васильевич…
Лето 1996 года выдалось особенно тяжёлым. Денег не было совсем, завод стоял, платили какими-то странными векселями, которые нигде не принимали. Вадим, тогда двенадцатилетний подросток, вырос из всей одежды, а купить новую было не на что. Галина сшила ему шорты из своей старой юбки, а футболки перекрасила в тёмный цвет, чтобы не так заметны были потёртости.
Пётр устроился на три работы сразу. Днём чинил технику, вечером таксовал, а по ночам сторожил склад. Спал урывками, по три-четыре часа, осунулся, под глазами залегли глубокие тени.
— Петь, ты себя в гроб вгонишь, — плакала Галина, когда он, пошатываясь от усталости, приходил домой под утро.
— Ничего, прорвёмся, — упрямо отвечал он. — Вадьке скоро в восьмой класс, нужны книжки, форма. Да и тебе пальто купить надо, твоё совсем истрепалось.
— Да плевать мне на пальто! — кричала Галина. — Ты мне нужен живой, а не с инфарктом на кладбище!
В ту осень Пётр действительно слёг с сердечным приступом. Не инфаркт, но близко. Врач строго-настрого запретил такие нагрузки, прописал лекарства, которые стоили бешеных денег.
— Вот оно как бывает, — хмыкнул Пётр, лёжа в больнице под капельницей. — Вроде стараешься для семьи, а в итоге только хуже делаешь.
Галина тогда взяла всё в свои руки. Устроилась на подработку в круглосуточную аптеку, договорилась с заведующей о скидке на лекарства, нашла через знакомых дешёвую путёвку в профилакторий для мужа. Когда Пётр вышел из больницы, она усадила его перед собой и сказала твёрдо:
— Слушай меня внимательно. Я всё продумала. Ты бросаешь таксовать и сторожить. Занимаешься только ремонтом, и то не больше шести часов в день. Вадьке я нашла репетитора по математике бесплатно — сын моей коллеги, студент, согласился заниматься за обеды. С едой я договорилась — будем брать продукты у тёти Зины из деревни в долг, а расплатимся, когда дела наладятся. Твои лекарства я буду покупать со скидкой. А на будущий год, если всё будет нормально, поедешь в санаторий по льготной путёвке.
— А как же… — начал было Пётр.
— Никаких «как же»! — отрезала Галина. — Или так, или я с тобой разведусь к едрене фене. Потому что вдовой быть не собираюсь, ясно тебе?
Пётр тогда посмотрел на неё долгим взглядом, а потом кивнул:
— Ясно, Галя. Спасибо тебе.
— За что? — удивилась она.
— За то, что ты такая, — просто ответил он. — Сильная. Умная. Решительная. Я бы без тебя пропал.
— И вот теперь, значит, ты решил, что больше во мне не нуждаешься? — Галина смотрела на мужа с болью в глазах. — Что можешь обойтись без меня?
— Дело не в этом, — Пётр покачал головой. — Просто мы стали разными людьми, Галя. Ты любишь город, суету, постоянно куда-то бежишь — то к подругам на посиделки, то внуков нянчить, то в поликлинику на проверку. А я хочу тишины. Моря. Неба. Пустого горизонта.
— И ты думаешь, я бы не поехала с тобой? — тихо спросила Галина. — Если бы ты попросил?
— Поехала бы, — согласился Пётр. — Из чувства долга. Из-за того, что мы сорок лет вместе. Но ты была бы несчастна там, вдали от всего, что любишь. А я не хочу делать тебя несчастной.
— А бросить меня на старости лет — это, значит, делать меня счастливой? — горько усмехнулась Галина.
Пётр промолчал, глядя в окно. За стеклом лил дождь, серый, унылый, затяжной — такой, какие бывают только в средней полосе России в конце сентября.
— Я оформил на тебя квартиру, — наконец сказал он. — И половину сбережений перевёл на твой счёт. Тебе хватит.
— Мне не деньги твои нужны! — вскрикнула Галина. — Мне ты нужен, старый ты осёл!
— Неправда, — покачал головой Пётр. — Тебе нужен кто-то рядом. Необязательно я.
— Что за чушь ты несёшь? — возмутилась Галина. — Сорок лет вместе прожили, а ты такое говоришь!
— Вот именно, — кивнул Пётр. — Сорок лет. И когда ты в последний раз смотрела на меня так, как в самом начале? Когда в последний раз мы говорили не о внуках, не о болячках, не о счетах за квартиру? Когда в последний раз ты видела во мне мужчину, а не просто привычную часть обстановки?
Галина открыла рот, чтобы возразить, но не нашлась с ответом.
— Вот видишь, — вздохнул Пётр. — Мы давно живём по инерции, Галя. И, возможно, так и надо в нашем возрасте. Но я хочу большего. Хочу снова чувствовать себя живым.
Весной 2005 года они впервые крупно поссорились из-за отпуска. Вадим окончил институт, устроился на работу, жил отдельно. У Петра и Галины впервые за много лет появились свободные деньги, которые можно было потратить на себя.
— Поедем на море, Галь, — предложил Пётр за ужином. — В Турцию или в Египет. Сейчас путёвки недорогие, если брать заранее.
— Зачем? — удивилась Галина. — У нас же дача есть. Там и отдохнём.
— Какой отдых на даче? — возразил Пётр. — Ты с утра до вечера с грядками возишься, я забор чиню да крышу латаю. Это не отдых, а та же работа, только на свежем воздухе.
— Зато полезно, — отрезала Галина. — И овощи свои, и фрукты. А в этих ваших заграницах ещё подхватишь что-нибудь. Вон, Нинка из третьего подъезда ездила в Турцию, так потом месяц с отравлением провалялась.
— Нинка просто не умеет отдыхать, — усмехнулся Пётр. — Нажралась всего подряд с шведского стола, вот и получила.
— Всё равно не поеду, — упрямо сказала Галина. — Нечего деньги транжирить. Лучше Вадьке поможем с квартирой.
— У Вадьки всё в порядке с квартирой, — возразил Пётр. — Он сам зарабатывает, и неплохо. А мы с тобой когда жить начнём? Когда уже будет поздно?
— Вот только не надо меня пугать! — рассердилась Галина. — Я прекрасно живу и так. И на старости лет по заграницам мотаться не собираюсь!
Пётр тогда хлопнул дверью и ушёл. Вернулся поздно, от него пахло пивом и сигаретами. Молча лёг спать в гостиной на диване.
Утром Галина сделала вид, что ничего не произошло. Приготовила завтрак, накрыла на стол, как обычно. Пётр так же молча поел и ушёл на работу.
Они не разговаривали неделю. Потом Галина не выдержала:
— Хватит дуться! Если тебе так хочется на море, поезжай один. Я тебя не держу.
— Да ну тебя, — махнул рукой Пётр. — Какой смысл одному ехать?
В итоге они, как обычно, провели отпуск на даче. Пётр молча чинил крышу, Галина молча полола грядки. Между ними словно пробежала трещина, маленькая, почти незаметная, но она была.
— Я решил, Галя, — Пётр поднялся из-за стола. — Билет у меня на завтра. Поезд в шесть вечера.
— Так скоро? — Галина побледнела. — Ты даже вещи не собрал!
— Собрал, — спокойно ответил он. — Всё, что мне нужно, уже в сумке. Остальное купим на месте.
— Мы? — Галина вскинула голову. — Ты сказал «купим»?
— Оговорился, — Пётр отвёл глаза. — Я куплю.
Галина подошла к нему вплотную и заглянула в глаза:
— Знаешь, что я думаю? Ты блефуешь. Ты никуда не уедешь. Это всё — проверка. Хочешь посмотреть, как я отреагирую, что скажу.
— Думай, как хочешь, — пожал плечами Пётр. — Завтра всё узнаешь.
Он вышел из кухни, оставив Галину одну. Она опустилась на стул и закрыла лицо руками.
Их последние годы были… спокойными. Размеренными. Предсказуемыми. Они знали друг о друге всё — привычки, желания, страхи. Могли закончить фразы друг за друга, угадать, о чём другой думает. Это было… уютно? Или скучно?
Галина вдруг поймала себя на мысли, что не может вспомнить, когда они в последний раз по-настоящему разговаривали. Не о бытовых мелочах, не о внуках, не о здоровье — а о мечтах, о надеждах, о том, что действительно важно.
Она встала и решительно направилась в спальню. Пётр сидел на кровати с книгой в руках.
— Послушай, — Галина остановилась в дверях. — А что, если я поеду с тобой?
Пётр медленно поднял голову.
— Что?
— Я говорю, что если я поеду с тобой? — повторила Галина. — В Крым. К морю.
— А как же внуки? — прищурился Пётр. — Вадик? Подруги?
— Внуки приедут на каникулы, — пожала плечами Галина. — Вадик с Олей могут навещать. А подруги… ну, найду новых. Или по скайпу буду общаться, как молодёжь.
Пётр отложил книгу и внимательно посмотрел на жену:
— Ты серьёзно?
— А почему нет? — Галина вздёрнула подбородок. — Думаешь, я не смогу начать новую жизнь в шестьдесят два? Думаешь, я только на кухне и у грядок могу сидеть?
— Я так не думаю, — покачал головой Пётр. — Я просто… удивлён.
— Я тоже, — честно призналась Галина. — Но знаешь, я подумала… Может, ты прав. Может, нам действительно нужно что-то изменить. Встряхнуться. Попробовать что-то новое, пока ещё есть силы.
Пётр встал и подошёл к ней:
— А как же твои слова? «Сорок лет я с тобой прожила, а теперь ты мне заявляешь, что устал и уходишь к молодой? Смотри, обратно приползешь — не приму»?
— Забудь, — Галина махнула рукой. — Это я со злости. И потом, тут нет никакой молодой, ты сам сказал.
— А если бы была? — прищурился Пётр.
— Тогда я бы тебя точно не простила, — отрезала Галина. — И не поехала бы никуда. Но раз нет…
Пётр вдруг рассмеялся — громко, искренне, как не смеялся уже много лет.
— Что смешного? — нахмурилась Галина.
— Ты, — он покачал головой. — Всё такая же принципиальная. Всё такая же упрямая. Всё такая же… моя.
Он обнял её, и Галина вдруг почувствовала, как напряжение последних часов отпускает её. Они стояли так долго, просто держа друг друга в объятиях, и Галине казалось, что время остановилось.
— Значит, завтра в шесть? — наконец спросила она.
— Завтра в шесть, — кивнул Пётр. — Только тебе нужно собрать вещи.
— Успею, — отмахнулась Галина. — Не в первый раз. А квартиру… Может, Вадику оставим? Пусть сдаёт или продаёт, как захочет.
— А деньги? — спросил Пётр.
— Какие деньги? — не поняла Галина.
— Ну, те, что я тебе перевёл, — пояснил он. — Половину сбережений.
— А, эти… — Галина задумалась. — Знаешь, давай купим на них моторную лодку. Будем рыбачить в открытом море.
— Ты и рыбалка? — рассмеялся Пётр. — Ты же всегда её терпеть не могла!
— Это здесь, на речке, не могла, — возразила Галина. — А в море — это совсем другое дело. И потом, кто-то же должен научить тебя правильно разделывать рыбу? А то будешь опять, как в прошлый раз, половину мяса на чешуе оставлять.
Пётр покачал головой:
— Ну, ты даёшь, Галька. Удивляешь меня до сих пор.
— А ты как думал? — она гордо вскинула голову. — Сбежать от меня решил? Не выйдет, голубчик. Куда ты — туда и я. Хочешь не хочешь, а терпеть меня придётся до конца дней.
Пётр улыбнулся и крепче прижал её к себе:
— И слава богу.
Когда на следующий день Вадим заехал к родителям, чтобы попрощаться перед их отъездом, он застал удивительную картину: мать и отец, словно помолодевшие на десять лет, носились по квартире, собирая вещи, переговариваясь короткими фразами и то и дело останавливаясь, чтобы обменяться взглядами, в которых читалось то, чего Вадим не видел уже очень давно — азарт, волнение, предвкушение.
— Вы точно уверены, что хотите это сделать? — спросил он, помогая загружать чемоданы в такси. — Всё бросить и уехать? В вашем возрасте?
— А что такого в нашем возрасте? — фыркнула Галина. — Мы ещё о-го-го!
— И потом, мы ничего не бросаем, — добавил Пётр. — Мы просто… меняем декорации.
Вадим покачал головой:
— Я всё равно не понимаю. Вы же могли просто съездить на отдых, посмотреть, как вам там. Зачем сразу всё рушить?
— Сынок, — Галина положила руку ему на плечо. — Иногда нужно что-то разрушить, чтобы построить новое. И иногда… иногда просто нужна смелость, чтобы начать всё сначала.
— Даже если тебе за шестьдесят? — недоверчиво спросил Вадим.
— Особенно если тебе за шестьдесят, — серьёзно ответил Пётр. — Потому что времени остаётся всё меньше, а сделать хочется всё больше.
Такси уже ждало. Галина в последний раз окинула взглядом квартиру, в которой прожила почти всю жизнь. Стены, видевшие их ссоры и примирения, радости и горести, рождение сына и первые шаги внуков. Здесь осталась часть её души, и на секунду ей стало страшно.
— Может, мы всё-таки остаёмся? — тихо спросила она, повернувшись к мужу.
Пётр взял её за руку и крепко сжал:
— Нет, Галя. Мы едем. Вместе. И это будет самое большое приключение в нашей жизни.
Она кивнула, внезапно ощутив небывалую лёгкость. Словно сбросила с плеч тяжёлый груз, который тащила годами, сама того не замечая.
— Тогда поехали, — улыбнулась Галина. — Нас ждёт море.
И они шагнули за порог — навстречу новой жизни, которая, несмотря на их возраст, только начиналась.
