А вы знали, что даже многие культовые фразы из советских фильмов изначально звучали совсем не так, как мы привыкли? Да-да, те самые реплики, которые мы сейчас цитируем на кухнях и в компаниях, нередко переписывались и переозвучивались цензорами. И не потому, что режиссёры ошиблись.
Просто в СССР действовал особый фильтр. Всё, что намекало на или сомнительные ассоциации, беспощадно вырезалось. Давайте разберём несколько ярких примеров.
«Бриллиантовая рука»
Помните управдома Варвару Сергеевну Плющ в исполнении Нонны Мордюковой? В финальной версии она произносит: «Не удивляюсь, если ваш муж тайно посещает возлюбленную».
Я знаю, что в фильме другое слово, но, если процитировать его дословно, у статьи могут быть проблемы. Фраза смешная, яркая, но в оригинале всё было ещё острее. По сценарию Мордюкова должна была сказать: «Не удивляюсь, если ваш муж тайно посещает синагогу».
Представляете, какой это был бы эффект? Мужчина, который под покровом ночи бежит не к другой женщине, а… в религиозное здание. Абсурд и юмор на грани гениальности. Но вот беда — в конце 60-х отношения СССР и Израиля были на нуле, газеты пестрели словосочетаниями вроде «израильская военщина». О какой шутке про синагогу могла идти речь? Реплику просто «зарубили», заменив на более «безопасный» вариант.
«Иван Васильевич меняет профессию»
Здесь цензоры работали особенно тонко. Например, в сцене приёма шведского посла герой Юрия Яковлева управдом Бунша (исполняющий роль царя Иоанна Васильевича) по губам явно произносит «Мир, дружба!». Но в дубляже звучит «Гитлер капут». Почему так? Всё просто: лозунги слишком напоминали советскую пропаганду, и чиновники решили, что лучше сделать нейтральный и «неопасный» вариант.
Ещё один штрих — фраза Милославского на вопрос «За чей счёт банкет? Кто оплачивать будет?» По сценарию жулик должен был ответить: «Народ, батюшка!». Но представьте себе зал кинотеатра, полный советских зрителей, которые тут же проводят параллели: и правда, все расходы всегда «на народе». Такой намёк считался недопустимым. Итог — переозвучка.
Даже безобидная реплика Зины, жены Шурика, не уцелела. По губам видно: «Вас здесь могут увидеть!». Но в готовом фильме мы слышим: «Мало ли что могут подумать!». Казалось бы, какая разница? Но для цензуры важна была каждая деталь. «Увидеть» звучало слишком прямо, «подумать» куда мягче.
Когда Зина отправляется с Якиным в аэропорт, то говорит шоферу: «Поехали!» Это явно читается по губам. Но слово переозвучили на «трогай». Потому что «поехали» сказал Гагарин, когда отправлялся в первый космический полёт. И конечно же нельзя было допустить ассоциаций мужественного героического космонавта с ветреной актрисой, которая сбегает от мужа с режиссёром Якиным в Гагры.
«Раба любви»
А вот «Раба любви» с Еленой Соловей пострадала от цензуры почти драматично. В финале героиня говорит: «Господа, это беда!». Реплика сильная, эмоциональная, и именно так её записали. Но на просмотре «наверху» кто-то заметил: выходит, революция — это беда? Как так! Пришлось срочно менять на другую, более «правильную» фразу: «Господа, вы звери!». В итоге именно этот вариант и вошёл в историю.
Вот в таких условиях наши режиссёры и актёры создавали шедевры. Мешала ли цензура? Да ещё как! Но иногда именно благодаря этим ограничениям появлялись новые смыслы и даже культовые фразы.
А теперь вопрос к вам: как думаете, что было бы, если бы оставили оригинальные реплики? «Синагога» вместо «любовницы», «Народ, батюшка!» вместо дежурной фразы… Фильмы стали бы ещё острее или мы бы их вообще не увидели?
