Судьба Андрея Арсеньевича парадоксальна. Ему очень повезло в начале творческого пути с «Ивановым детством». Но затем почти все его фильмы рождались в муках, вопреки обстоятельствам, с преодолением множества трудностей и бесконечными производственными неудачами.
Долгие периоды творческого простоя, когда сценарии и заявки просто не запускались в работу, выматывали его. В своём письме отцу после своего невозвращенья, он писал, что из двадцати лет отведенных ему в нашем киноискусстве он от силы лишь три года работал, а остальное время был безнадёжным безработным.
В итоге он сделал всего семь с половинкой киноработ, не считая студенческих короткометражек «Убийцы» и «Сегодня увольнения не будет». Но и этого было достаточно, чтобы прогреметь на весь мир и вписать своё имя золотыми буквами в историю мирового кинематографа.
Многие зрители переживали фильмы Тарковского как катарсис. Слёзы очищения лились во время просмотра «Соляриса», «Зеркала», «Страстей по Андрею». Последняя сцена новеллы «Колокол», когда Рублёв выходит из молчания и своим потухшим от долгого молчания голосом успокаивает юного колокольного мастера — разве она может кого-то оставить равнодушным.
Андрея Тарковского часто выставляли в свете эстетствующего диссидента, который шёл против власти. Но нигде и никогда великий режиссёр не высказывался против власти и против своей родины. Он воевал только с чиновниками, отстаивал своё право на существование в искусстве.
Зато сколько писем писали ветераны, впечатлённые просмотром «Зеркала». Вот одна зарисовка: «Мама моя, разнорабочая на автозаводе, малограмотная, измученная жизнью и трудами, помимо прочего наивно верившая, что кино — это правда, когда-то переставшая смотреть «Семнадцать мгновений…» после обнародования факта его художественного вымысла, — уже на склоне жизни однажды посмотрела «Зеркало».
Реакция была неожиданной: она заплакала, навзрыд. Что ты там, милая мама, увидела? Наверное, — свою жизнь и, наверное, поняла, что и она была не напрасной».
Вот умел Тарковский поднять такие глубинные смыслы, заставить звучать скрытые струны души. Мог он заставить душу перевернуться, оглядеться, задуматься. У него был огромный, совершенно особый талант приводить душу человеческую к исцелению.
Он был из породы великих мастеров, которые, достигнув вершины своего мастерства, начинают говорить с нами истинами и притчами. Андрей Арсеньевич Тарковский своим творчеством повлиял на целое поколение, поменял ему вектор мысли, расширил допустимые границы.
Спасибо мастер за библейский размах ваших фильмов-творений; за то, что когда-то над нашей юностью и молодостью вы начертали великие знаки красоты, страдания и нравственных рубежей.
