Вчера в комментарии к статье о киноленте «Мачеха» (1973) было важнейшее дополнение – в фильме значительно сгладили углы и, тем самым, изменили сюжетное наполнение, расставили иные акценты, по-другому задали вопросы.
По сценарию девочка переживает смерть матери и потому долгое время не подпускает к себе Шуру, да и кровного отца побаивается. Вскользь говорится, что покойная Наталья воспитывала свою дочь весьма своеобразно, говоря о том, что мы не нужны никому, кроме своих родных.
Именно – вскользь. В повести Марии Халфиной та мать резко отличается от той, что была показана в фильме – точнее, явлены воспоминания о ней. В кадре мы видим фото женщины – красивое в своей одухотворённости.
У Марии Халфиной в книге всё иначе: «Длинное, плоское лицо, без выражения, без улыбки в тусклых глазах». Да, в киноверсии у Натальи нет улыбки, но фотография-то сделана не для красоты, а на документы.
В фильме Павел заходит в помещение, где жила Наталья с дочкой. Фоном – из радиоточки звучит «Песня Сольвейг» Эдварда Грига, но выбор неслучаен – эта печальная, величественная музыка подчёркивала момент, а ещё характеризовала обстановку.
…Портрет Фёдора Достоевского на стене, рисунки Светочки, шкаф с книгами, которые – сразу видно – читают регулярно. Нам транслируют, что Наталья была образованной личностью с интеллектуальными запросами. Что читаем в повести?
«Небольшая комнатка, не то чтобы грязная, а какая-то запущенная, серая. И всё в ней было серое, даже шторка на окне не белая, а из какого-то серенького ситчика. И наволочки на плоских подушках и старенькое байковое одеяло на железной кровати», — то есть всё максимально депрессивно.
Далее, собственно, о самой Наталье. Вот цитата знавшего её человека, соседки: «Врачи признавали – неизлечимая. А если по-нашему, по-простому сказать, была в ней порча: накатывала на неё тоска вроде припадков».
В фильме оставили сердечное заболевание, от которого Наталья и скончалась, но ни о каких клинических депрессиях не повествуется. Воспитание ребёнка тоже весьма странное: «Свету от себя ни на шаг не отпускала и не любила, чтобы к ней дети ходили, даже моих и то не очень привечала.
Читать Светку она на пятом году обучила, книги ей покупала безотказно, а игрушек не признавала никаких. А к работе приучала прямо без всякой жалости». То есть маленькая девочка росла без кукол, замкнуто, без подруг!
Там ещё есть слова Натальи о том, что, когда она вскорости помрёт, лучше бы и Свету к ней в могилу положили – дескать, никому не нужна будет в целом мире. Это какой-то хоррор – такое описание могло бы стать основой для романа Стивена Кинга.
Да и сама Светочка по ощущениям напоминает стивенкинговского ребёнка – даже фильме, когда смотрит из угла комнаты на Шуру. То есть по книге девочка привыкала …к людям, как к таковым, а в кинокартине – к новой матери, которая смогла растопить лёд и вернуть к жизни.
В повести Свету приучали находиться в обществе и …элементарно — радоваться солнцу, а в ленте была задача показать, что чужих детей не бывает. Если говорить в целом, то советская литература была много жёстче кинематографа и далеко не всё, что писалось, можно было выносить в сценарии.
