А вы знаете, что в книге «Эра Милосердия» никакой кошелек в карман Глеб Георгиевич не подбрасывал? Давайте разбираться. Шарапов сходил к майору Мурашко и выяснил все подробности насчет Кости Сапрыкина. 25 лет, трижды судим. За паразитизм был выслан из Москвы за 101-й километр, но все равно постоянно околачивался в столице. И это неудивительно — в каком-нибудь Александрове или там Можайске поживиться было особо нечем. Кстати говоря, знаете, почему уголовника прозвали — Кирпич? Голова у него была бруском. Это, конечно, не Станислав Садальский 
Кирпич обитал в Ащеуловом переулке. Жеглов и Шарапов погрузились в троллейбус на Колхозной площади (Большая Сухаревская) и отправились на поиски карманника. Героям пришлось прокататься весь день, переходя с маршрута на маршрут, прежде чем им улыбнулась удача. Интересно, почему Говорухин решил «ловить» Кирпича в трамвае, а не в троллейбусе? Может, потому что трамвай более киногеничен и уже был задействован в самой первой сцене, когда убили Васю Векшина? А может, в арсенале киностудии не оказалось реквизитных троллейбусов?
В фильме Жеглов говорит, что карманники не берут на дело даже бритву, а режут сумочки отточенной монетой. Такие монеты назвались «писка». Скорее всего, слово исключили из фильма из некоторой двусмысленности. Хотя Кирпич позже все-таки выкрикивает, мол, «писку вы у меня в жизни не найдете». Но без пояснений несведующий может и не разобраться, что это такое. Кстати говоря, слово «писка» происходит от слова «расписать» — на воровском жаргоне «порезать». Что же Кирпич сделал с пиской? Разумеется сбросил, так же как и кошелек.
Ну то, что Кирпича ссадили с трамвая в 1-м Сельскохозяйственном проезде
и повели в отделение милиции, находившееся на расстоянии 8 километров, вы и без меня прекрасно знаете.
Куда интереснее другой факт: в сцене ограбления присутствует одна женщина,
а в отделении уже другая.
Теперь переходим непосредственно к сценке с подброшенным кошельком. В романе братьев Вайнеров такого эпизода не было. Чтобы изобличить Кирпича, Жеглов поступил немножко иначе.
Таким образом, подброшенный кошелек — придумка режиссера Станислава Говорухина. Впрочем, технически суть дела не изменилась. Вот уже 44 года зрители обсуждают, а имел ли право Жеглов подкинуть преступнику улику? Ну, то есть по закону конечно не имел. А «по-человечески», по совести, по справедливости?
Недавно услышал точку зрения, показавшуюся мне любопытной. Мой собеседник уверял, что если бы Жеглов просто засунул кошелек в Костин карман ради того, чтобы упечь преступника в тюрьму, то это со стороны оперативника не только должностное преступление, а еще свинство и подлость. Даже несмотря на то, что Кирпич в самом деле карманник, и уже имел 3 срока, где доказательства были явно не сфабрикованными. Но ведь Жеглов-то старался не ради того, чтобы посадить Кирпича (это скорее инструмент), а с глобальной целью — выяснить происхождение браслета и тем самым выйти на соучастника убийства Ларисы Груздевой. Тем более, что Жеглов всего равно до последнего момента считал виновным Ивана Сергеевича (в книге Илья Сергеевич). И упорные поиски подлинного убийцы еще больше повышают статус сыщика в глазах моего собеседника. Подкинуть кошелек в карман Кирпичу, чтобы выйти на след браслета, при том, что у тебя в КПЗ сидит убийца, к тому же, у которого дома нашли пистолет — благородство высшей марки. Ведь как-никак, а Жеглов рисковал карьерой и даже свободой.
Итак, давайте посмотрим на «дело Кирпича» с несколько иной точки зрения. Многие из вас считают, что правильно Жеглов засунул Сапрыкину кошелек в карман. А если бы не было никакого браслета, если бы Глеб и Володя всего лишь ловили карманника в трамвае и сфабриковали улики только ради того, чтобы упечь Костяна за решетку — они и в этом случае имели морального права на должностное преступление? Ведь никто из нас не сомневается в том, что Кирпич настоящий уголовник, действительно резал сумку, сбросил кошелек и срок свой получил, в общем-то, заслуженно. По справедливости.
