— Боженька мой, вот срамотень-то, — Зоя Васильевна смотрела на центр зала, где играл на балалайке и приплясывал новый муж сватьи.
Хотя, не такой уж он был и новый: шестидесятилетний Анатолий Петрович был мужчиной, уже немного побитым молью, как было принято говорить, и жизнью.
И сейчас его частушки очень сильно напоминали пение Шарикова в кальсонах на симпозиуме, когда его предъявили профессуре: говори, Москва, разговаривай, Рассея!
И по содержанию – тоже: скабрезности сыпались изо рта отчима зятя «непереводно».
Дело происходило в кафе, где Зоя Васильевна отмечала юбилей своей старенькой мамы: ей вчера стукнуло восемьдесят пять.
Сухонькая старушка, похожая на птичку, была в трезвом уме и твердой памяти и пока еще не завещала квартиру Альцгеймеру.
Поэтому и взирала на происходящее с радостным недоумением и долей презрения: где еще поглядеть на такое представление? Вот уж, действительно, удружили!
На праздник, конечно же, были приглашены родные и друзья: свекровь дочери тоже обойти было нельзя – зять обидится. А он у Зои был очень хороший.
И у дочки Риты с ним все было в порядке: ребята жили в браке уже пятый год и любили друг друга. Поэтому сватью Наталью Андреевну и пригласили на юбилей бабули.
Но, предварительно заручившись, что любимого гражданского мужа она оставит дома – уже были нежелательные прецеденты.
А она, … эдакая, опять не оставила! И сейчас взирала на пение Толика с любовью и даже некоторой долей снисходительности: так смотрят на любимого ребенка, который чем бы ни тешился, лишь бы не плакал.
Наталья Андреевна познакомилась с будущим мужем на работе: она преподавала в музыкальной школе уроки игры на балалайке. А скромный Анатолий Петрович с новым инструментом пришел к ней учиться.
И это женщину просто потрясло — почти в шестьдесят лет начать учиться играть на балалайке: такое было у педагога впервые!
Вот это тяга к новому! Вот это стремление к личностному росту: многим бы не мешало поучиться!
В перерывах между треньканьем они разговаривали. И житель славного города Ярославля, недавно перебравшийся в столицу за свежими впечатлениями, поведал симпатичной даме-педагогу, что балалайка всегда была мечтой его жизни, начиная с раннего детства.
Но это удалось исполнить только сейчас: семья была очень бедной и купить инструмент не получалось.
А маленький Толик, смотря по телеку на известный тогда ансамбль «Ярославские ребята», который тогда показывали везде, где только можно, дал себе слово, что вырастет и станет, как они.
Да, будет петь задорные частушки под аккомпанемент балалайки. И вот его мечта исполнилась. Ну, и что, что поздно! Как там: лучше поздно, чем никому! Хотя это, кажется, не про балалайку.
И все это было очень трогательно: пожилой интеллигентный мужчина позволил прикоснуться к своей тайне! Все это зацепило душу романтичной вдовствующей дамы.
И постепенно они стали уходить из школы вместе: Анатолий посещал последнее занятие. Да, платное: кавалер не жалел денег на мечту!
А Наталья Андреевна почувствовала, что ей начинает нравиться скромный одинокий балалаечник, у которого, по его словам, не ладилось с женщинами. Нет-нет, не стоит думать на то, на что вы подумали!
— Просто, видимо, еще не встретил свою половинку! – сказал Анатолий Петрович, и посмотрел в глаза женщине.
И у той сладко екнуло сердце: а что, если… Ну, подумаешь, ее всего пятьдесят пять! Она же – в собственном, тьфу ты – в самом соку, конечно же! Почему нет-то?
К тому же, прописывать его не надо было: мужчина, вообще, не выдвигал никаких требований и не предъявлял претензий – его все устраивало!
Он был уже дважды разведен, дети от первого брака выросли, пенсия была достаточной. Дама тоже жила одна после ухода из жизни мужа-архитектора. Почему бы не связать вместе свои судьбы? И они решили пожениться, а пока съехались и стали жить вместе в квартире невесты.
И хотя всем было ясно, что принимать подобные решения в таком возрасте следует осторожно – не стоит измерять глубину реки сразу двумя ногами! — живи так, зачем тебе эта регистрация брака? Но никто отговаривать Наталью от этого шага не стал.
Да подружек она не слушала – они же только завидовать могут! А у сына была своя жизнь. Поэтому, заявление в ЗАГС уже было подано!
И тут жених утратил бдительность и, как говорится, немного расслабился, хлопнув на общем празднике рюмашку. И внезапно оказалось, что у него — хронический алк.ого.лизм. Как там, в анонимном обществе-то: здравствуйте, я – Толик-алк.ого.лик!
А до этого он был то ли закодирован, то ли зашит. Но теперь, видимо, либо расшился, либо подобрал код. И оказалось, что стеснительный Анатолий Петрович и Толян, в которого мужчина превращался после пары глотков – две большие разницы.
Мужчина становился навязчивым и многословным и начинал, как ему казалось, блистать остроумием. Которое еще называют алкогольным: первая рюмочка – колОм, вторая – соколОм, а остальные – мелкими пташечками!
Усвоив из бессмертного произведения про Анну Каренину только эту фразу.
Мой миленок мне – не муж, не побьешь половником…
Мужу говорит Маруся: не в моем ты, братец, вкусе…
Эти безобидные частушки шли в начале репертуара. А потом начиналось…
Принявший на грудь Толян сразу расчехлял балалайку: а что вы хотели, дорогие мои – нужно было показать товар или талант лицом!
А он бы, несомненно, талантлив: ведь так выучиться бацать на балалайке за короткий срок может только талантливый человек. И если, в трезвом состоянии игрались исключительно гавоты Жана Батиста Люлли, прощения просим, то в ал.кого.льном опьянении репертуар менялся, как принято говорить сегодня, в разы.
Начиная от вышеперечисленного и невинной Мурки и заканчивая откровенно нецензурщиной: чтобы знал, *****, кому кланяться: ведь пример в виде Полиграфа Полиграфовича всегда был под рукой.
Родственники уже были осведомлены о талантах и пристрастиях будущего мужа Натальи Андреевны, и поэтому оговаривали, чтобы она приходила одна или вообще не приходила. Да, довольно грубо. Грубо, но справедливо. Но все было безрезультатно.
Так произошло и сегодня. Сначала вышедший в центр зала Толян ударил инструментом по колену. Потом провернул его, как делают факиры с горящими факелами, декой пару раз вокруг руки – смотрите, чего я могу! И потом запел – для разгону начав с невинного «Балалайка, три струны…»
Все чувствовали себя, как в известном стишке: Праздник удался и это видно — собрались родные и друзья. Только мне сегодня очень стыдно: правда, перед кем, не помню я.
Да, родне было стыдно. И ясно, перед кем и за кого. Перед друг другом и гостями за дядю Толю: это, кажется, называется испанским стыдом.
А он потихоньку расходился, периодически подходя к столу для пополнения горячительным.
— Толечка, не надо, — стыдливо шептала каждый раз уже покрасневшая Наталья Андреевна. Но Толечка теперь не мог ее слышать: его место давно занял наглый Толян, который жил в совершенно другой реальности.
И этот Толян, отходя от стола, ухитрился ущипнуть вставшую со своего места сватью Зою Васильевну за пятую точку рукой, свободной от балалайки. И сразу неожиданно получил оплеуху: как, ее, заслуженного библиотекаря, щипать за пятую точку?
Можно было подумать, что остальных было можно! А юбилярша неожиданно засмеялась! И этим привлекла внимание мужчины.
Он несколько секунд смотрел на старушку, как бы соображая, кто это и почему она тут очутилась, но потом неожиданно произнес:
— А не соблаговолите ли сделать со мной тур вальса, мадам? – неожиданно четко выговорив для своего состояния трудную фразу.
— А чего же не сделать, милок, — неожиданно согласилась бабуля, которой тоже налили несколько капель коньяка. — Только у меня ноженьки плохо ходят!
— А это мелочи, мамаша – я тебя на руках покружу!
И Толян, отложив балалайку, сделал шаг по направлению к старушке, чтобы взять ее на руки. По аналогии с композитором Аданом и его балетом, происходящее можно было назвать Толян, «Шизель», как в анекдоте.
— Ну, все – хватит! – вмешался сын Юра. – Давай, мать, забирай своего козлушу, или я за себя не ручаюсь! По-моему, уже на сегодня хватит!
И все сразу же, как по команде, загалдели:
— Хватит! Хватит!
Хотя до этого взирали на происходящее с большим интересом. Упирающийся отчим пытался было протестовать: Дескать, я еще из раннего не спел!
Но его вместе с невестой вывели и посадили в вызванное такси: Бон вояж, мамА э папА! О ревуар!
И все облегченно вздохнули: наконец-то! Только бабуля немного огорчилась: ее так давно не носили на руках!
О досадном инциденте старались не вспоминать: чего в жизни не бывает! К тому же, не первый раз… Но уж больше не позовем! Даже и не просите!
А потом Анатолий пропал! Как так? Да, пропал! И произошло это примерно через месяц после юбилея.
Это сообщила плачущая Наталья Андреевна, позвонившая сыну.
— Господи, да куда ЭТО может пропасть? – резонно предположил Юрка. — В худшем случае, уехал обратно! Или запил!
— Да он всегда ночевать приходил – даже в пьяном состоянии!
— Балалайка на месте?
— В том-то и дело, что нет!
— Тогда это серьезно!
Выяснилось, что балалайка исчезла. А вещей у мужа был минимум, и все они остались на месте.
Анатолий позвонил на пятый день, когда у них уже приняли заявление в милиции. Выяснилось, что он, действительно, уехал обратно в Ярославль!
— А свадьба? – поинтересовалась изумленная невеста.
— Я, это, решил вернуться! – сообщил неожиданно трезвый Анатолий Петрович. — Душно у вас в Москве.
— Что, королевство маловато – разгуляться негде? – съязвила оскорбленная в лучших чувствах женщина.
— Королевство, как раз, ничего. Вот люди – злые. Поэтому, уйду я от вас!
Выяснилось, что, когда мужчина в очередном подпитии шел по улице почему-то с инструментом, к нему пристали пьяные подростки и избили, а балалайку разбили об угол дома.
Но он не стал заявлять – камер рядом не оказалось, а пьяному кто поверит? Поэтому, на кураже, сразу уехал домой.
— А как же я? – спросила Наташа.
— А что ты? Ты же меня стыдилась! Я же не архитектор, этот, как его, Алабян!
— Ты-то откуда знаешь про Алабяна? – удивилась женщина.
— Вот и ты – туда же! Думаешь, мы там лаптем щи хлебаем?
— Слушай, давай я куплю тебе балалайку! – предложила Наташа. – В чем дело-то? И пойдем закодируемся, что ли, а то перед людьми неудобно! Ведь ты же – нормальный мужик. А выпьешь – … !
Но Анатолий неожиданно отказался и прекратил разговор. И больше не брал трубку. Адрес его недальновидная невеста не спросила: а Ярославль – город немаленький.
Видимо, он стал чувствовать себя, как незадачливый волшебник, обронивший где-то свою волшебную палочку: смысл жизни был потерян вместе с утратой мечты. И даже невеста это не могла компенсировать.
Поэтому история с замужеством на этом и закончилась. А была ли она? – иногда думала погрустневшая Наталья Андреевна, которая привязалась к беззлобному частушечнику Анатолию и даже полюбила его.
Но зато теперь ее стали чаще приглашать на общие посиделки: единственный плюс, который женщина вынесла от расставания с кавалером.
Иногда дружно вспоминали канувшего куда-то – надеемся, не в Лету! — жениха Натальи Андреевны. И со временем – все чаще: ведь плохое забывается, а хорошее остается!
А кое-что из высказываний мужчины — естественно, цензурных! — даже было взято на вооружение, например, это: перед лапшой – по большой!
И оказалось, что некоторым даже не хватало его общества! Нет- нет: не присутствия наглого Толяна, а скромного трезвого Анатолия Петровича с его скерцо, гавотами и довольно остроумными частушкам.
Ну, тем, которые шли в самом начале репертуара: Не ходи под дверью, милка – не стучи галошами…
Толик, ау, где ты? Ты там не икаешь? А то мы соскучились!
