Мой муж был просто смешон. Поверить не могу, что я шла у него на поводу и позволяла мною помыкать. Он же этого и хотел — получить возможность управлять мною. А я добровольно вручила ему все инструменты для этого. Но ничего, я показала, чего стоит всё его бахвальство. Его окружение нескоро это забудет.
До свадьбы у нас с Костей проблем не было: он ухаживал за мной, носил меня на руках, окутывал меня заботой и любовью. Теперь-то я понимаю, что он просто ослаблял мою бдительность, пытаясь поймать меня в свои сети. Но тогда я аж поплыла от знаков его внимания.
Поженившись, мы стали жить вместе на съёмной квартире. Я неплохо зарабатывала и рассчитывала со временем накопить на первоначальный взнос, чтобы мы с Костей могли жить в собственной квартире, однако тут начались первые семейные неурядицы.
Дело было в том, что в компании, в которой я работала, трудились преимущественно мужчины. У меня было всего двое коллег женского пола. Костю это страшно раздражало. Он изводил меня ревностью: постоянно подозревал в неверности, если я задерживалась на работе, контролировал меня. То, что практически все мои коллеги были женаты, Костю не волновало.
— Какого ж мужика брак остановит? — спрашивал он.
Я пыталась перевести стрелки на него — мол, тебя что, тоже брак не остановит? Но он в ответ лишь отмахивался:
— У меня-то женщин на работе нет.
Ситуация стала доходить до абсурда. И вот однажды он мне сказал:
— Слушай, мы всё-таки женаты. Не пора ли тебе осесть дома?
Я не сразу поняла, к чему он клонит. Сперва вообще подумала, что Костя на детей намекает, но всё оказалось гораздо проще: он хотел, чтобы я уволилась и занималась бытом.
— Ты так замечательно готовишь, — говорил он. — Но из-за твоей занятости на работе я твою еду практически не вижу. Сам себе готовлю всякую гадость.
— А как же деньги? — спросила я. — Мы мою зарплату на первоначальный взнос откладываем. Что мы будем делать, если я уволюсь?
— Да что ты так переживаешь? — ответил он. — Я заработаю нам на квартиру.
— Не уверена, — засомневалась я. — Может, лучше ты будешь заниматься бытом, а я работать? Мне скоро повышение обещают.
— Ещё чего! — вскинулся он. — Я мужчина, а не ты. Вести хозяйство — женское дело. Мне так спокойнее будет, если буду знать, что ты не устаёшь, а ждёшь меня дома и заботишься обо мне. А я позабочусь о финансовой стороне.
Так я его любила, что уступила. Не заподозрила в его словах двойного дна — а стоило бы уже тогда насторожиться. Разве ж будет уверенный в себе мужчина так изводить жену ревностью? Но мне это даже было по-своему приятно: вот как он любит меня и ценит, потерять боится. А ещё хочет, чтобы я не перетруждалась на работе.
Первое время всё было нормально — он будто выжидал, давал мне время освоиться с новой ролью домохозяйки. А потом стал показывать своё истинное лицо.
Денег я от него добиться не могла. Попытка доказать ему необходимость той или иной покупки превращалась в многочасовые словесные баталии. О новой косметике, о вкусностях пришлось забыть — мне едва хватало денег на продукты. Вычеркнуть из списка необходимого пришлось и уход за собой. Я носила роскошные длинные волосы, которые требовали дорогих средств, а ещё ходила на маникюр и любила принарядиться. Теперь всё это стало для меня непозволительной роскошью.
Прошло всего полгода, а я из цветущей молодой девушки превратилась в измученную серую мышку. Волосы мне пришлось состричь, потому что без привычного ухода они стали путаться и тускнеть, а потому начали мне мешать. Ногти я сняла и ходила теперь с короткими да не накрашенными. Делать макияж я тоже перестала — не было настроения. Да и куда мне краситься — в продуктовый? Смешно было бы стоять на кассе расфуфыренной и при этом считать по рублю, хватит ли у меня денег на хлеб, масло и пару куриных ножек.
Косте резкие изменения во мне не понравились. Он стал жаловаться на то, что я плохо выгляжу и совсем не хочу радовать его своей красотой.
— А ты думаешь, женщины рождаются ухоженными, накрашенными и дорого одетыми? — спрашивала я. — Дай денег и я приведу себя в порядок.
— Глупости всё это, — злился он в ответ. — Ты просто обленилась. Да и мужчин теперь вокруг тебя нет, не перед кем хвост распушить.
— Да не на что мне хвост распушить, как ты не понимаешь? Думаешь, мне нравится выглядеть плохо?
Я считала, что для установления причинно-следственных связей не нужно быть семи пядей во лбу, но Костя почему-то не мог сложить два плюс два. Он считал, что купленной год назад туши для ресниц мне должно хватить на всю жизнь, что маникюр можно сделать дома самой, а покупать лаки для ногтей, пилочки, ножнички и прочие атрибуты не обязательно. Он будто жил в своём отдельном мире, а живую женщину до меня и не видел никогда.
— Значит, я возвращаюсь на работу, — сообщила я однажды за ужином, когда в очередной раз услышала отказ в деньгах.
Дошло до того, что у меня не осталось носков без дырок. Капроновые колготки давно все были в зашитых стрелках, что Косте тоже очень не нравилось. И я его понимаю — женские ноги в штопаных колготках выглядят непривлекательно.
— Об этом не может быть и речи, — ответил он. — Мы хорошо живём, что тебя не устраивает?
— Может, то, что я постоянно слышу от тебя упрёки по поводу моей внешности? — ответила я.
— Так займись собой, — возмущённо сказал Костя. — Я женился на красивой девушке, а ты…
— А что я? Ты женился на девушке, которая на свою внешность тратила треть зарплаты. Где теперь мне взять деньги на себя?
— Тебе просто стоит поработать над своими запросами, — сказал он. — Спуститься с небес на землю.
— Ага, — ответила я. — Бесплатно можно только умыться и причесаться. Даже зубная паста денег стоит. Либо ты перестаёшь жмотить на меня деньги, либо я возвращаюсь на работу и обеспечиваю себя сама.
— Ты мне поговори ещё! Условия она мне тут ставит. Сиди давай дома и делом занимайся.
Я-то делом занималась, но уставала я гораздо сильнее, чем бывало на работе — даже в самые загруженные дни. Еду Костя предпочитал свежую и не ел даже вчерашний суп. Ещё ему хотелось разнообразия, поэтому мне приходилось как-то выкручиваться и готовить еду из разных продуктов за те жалкие копейки, которые он мне давал.
Погружённая в заботы, я и не заметила, как прошёл уже целый год. А поняла я, что прошёл год, только по поздравлению Кости с годовщиной. Цветов он мне не принёс, но соизволил купить шоколадку. Сладкое я не ела с тех самых пор, как уволилась с работы, хотя очень любила пить чай с конфетами или печеньем.
— С годовщиной тебя, родная, — сказал он. — Ты у меня такая замечательная хозяюшка, а я у тебя такой добытчик. Живём душа в душу — идеальная семья.
И тут у меня в голове щёлкнуло: дальше так нельзя. А что будет, если у нас ребёнок появится? Я буду по соседям побираться, выпрашивая старые детские вещи? От этой мысли я пришла в ужас, и на следующий же день побежала искать себе удалённую работу. Уставать я теперь стала в два раза больше, так как приходилось и работать, и домом заниматься, но зато смогла выдохнуть: у меня снова появились деньги. Опасаясь, что Костя всё поймёт, я тратила их очень осторожно: большую часть откладывала, а на остальное стала заниматься собой. Сделала себе модную стрижку и купила средства по уходу за волосами. Сходила на маникюр. Купила потихоньку новой одежды взамен старой.
Костя так ни о чём не догадался. Он, конечно, отметил позитивные перемены в моём внешнем виде, но приписал эту заслугу себе.
— Ну я же говорил, что ты просто ленишься, — удовлетворённо сообщил он. — Вон как опять похорошела. А всё благодаря мне. И не нужны тебе другие мужчины, да, дорогая? Можно и для мужа родного хорошо выглядеть.
Я в ответ лишь хмыкала. Мне же лучше, раз он совсем ничего не замечает. Любовь моя давно угасла, осталось только гадливое чувство презрения к этому жалкому человеку, самоутверждавшемуся за мой счёт. Давно бы стоило уйти, но я побоялась осуждения. У нас в семье разрушенный брак считался позором и виной женщины. Да и все мои знакомые были счастливо женаты, с детьми, никто не помышлял о расставании. Что же я, одна буду такая неудачница? Лучше будем жить потихоньку, как все живут.
Самолюбование Кости я теперь пропускала мимо ушей. Я-то знала, что вкусная еда на столе — моя заслуга. Я деньги заработала, я продукты купила, я их приготовила. Он меня своим хвастовством только веселил.
— Другие вот не могут себе позволить жену содержать, — распылялся он, — а я могу. Друзья мне все завидуют. Видишь, как ты хорошо устроилась? Как сыр в масле со мной катаешься.
«Да уж, — думала я, — а ведь ты на этот сыр с этим маслом заработать не можешь».
Я смеялась над его зацикленностью на пыли, которую он пускал друзьям в глаза, хотя сама недалеко от него ушла — тоже ведь морочила головы родственникам и приятелям, рассказывая, как у меня всё хорошо и как я счастлива в браке. Я сама толком не понимала, какое мне дело до их мнения, но всё равно не могла взять и уйти. Будто меня на цепь посадили и к стене приковали.
Это продолжалось до одного случая.
Близился Костин день рождения. Денег он по-прежнему зарабатывал мало, однако отметить праздник решил с размахом. Захотелось ему собрать друзей в хорошем ресторане.
— Да на какие шиши? — спросила я возмущённо. — Нам жить не на что, а ты по ресторанам друзей водить собрался?
— Умолкни, — грубо ответил он. — Нам всего хватает, это ты жадничаешь.
— Ладно. — Я пожала плечами. — Тогда привыкай питаться солнечным светом. Потому что после твоей пирушки покупать продукты нам будет не на что.
— Займу у родителей, — отмахнулся Костя.
— А отдавать ты чем будешь? — спросила я.
Костя мои слова проигнорировал, как делал всегда в последнее время. Я для него переставала существовать — он либо хамил, либо делал вид, что меня не слышит.
В означенный день мы все собрались в выбранном Костей ресторане. От цен в меню у меня округлились глаза — я уже очень давно такой дорогой еды не видела. Костя же весь сиял, слушая охи и вздохи друзей, пришедших с жёнами. Они громко восторгались Костиными успехами и красавицей-женой.
Подвыпив, они начали болтать. Зашла речь об отношениях, и жена одного из Костиных друзей, хихикая, поделилась суммой своего заработка.
— Я у нас в семье работаю, — сказала она. — А Женя на работу для статуса ходит. Много ему там не платят. А у вас как с этим, Костя?
— Я один в семье зарабатываю, а она меня обслуживает — Заявил муж
Тут-то внутри меня всколыхнулся пожар. Врать — это одно, но оскорблять меня, называя обслугой — это совсем другое. И так сколько он меня унижал, проходясь по внешности и требуя пиров на те жалкие деньги, которые я от него получала. О том, чтобы купить когда-нибудь квартиру, я уже и позабыла — неоткуда нам было взять средства на первоначальный взнос.
— Да что ты говоришь? — елейным голосом проговорила я. — Может, расскажешь, на какие деньги ты друзей в ресторан привёл?
— Ларис, помолчи, — попытался он меня заткнуть, но я уже не могла остановиться.
— Нам еду покупать не на что — вы, ребята, знали об этом? На ресторан Костя потратит все наши деньги, а потом планирует занимать у родителей, чтобы мы как-то протянули этот месяц.
За столом воцарилась напряжённая тишина. Жёны друзей, хлопая глазами, смотрели на меня, а друзья Кости, мрачнея на глазах, сверлили взглядами его самого. Промокнув губы салфеткой, я встала со своего места. Костя дёрнул меня за руку и попытался усадить обратно.
— А ну села.
— Спасибо, родной, насиделась, — ответила я. — С днём рождения. Это был наш последний совместный вечер — дальше жить в нищете я не намерена.
С этими словами я взяла сумочку и направилась к выходу, предоставив ему самому разбираться в сложившейся ситуации. Высказывая его друзьям за деньги, потраченные на застолье, я вовсе не собиралась уходить от Кости. Но, договорив, поняла, что пора с этим цирком заканчивать. Я молодая, красивая, с опытом работы. Неужели не найду себе другого мужчину? И на квартиру заработаю, и детей заведу.
Я поехала домой — собирать вещи. Хотела успеть до того, как Костя вернётся. Признаюсь, побаивалась его немного. Он хоть и не поднимал на меня руку, но с каждым месяцем вёл себя всё озлобленнее, поэтому я не знала, чего от него ожидать.
Но уйти я не успела — он заявился на порог, когда я уже обувалась.
— И что ты устроила?! — начал он орать.
— Спектакль, — ответила я, — просто повторила за тобой. Ты ведь тоже спектакли любишь устраивать.
— Ну и куда ты пойдёшь? — — презрительно спросил он. — У тебя в кошельке нет ни рубля, а родители твои в другом городе.
— Я поумнее тебя, родной, — ответила я. — Деньги у меня есть, не переживай. Давно уже работу нашла. А ты думал, откуда у меня новая одежда? Откуда продукты на нашем столе? Ты, что ли, облагодетельствовал? Сними уже розовые очки, Кость. Ты — нищий, ленивый и злобный мужичок, который меня третировал, пытаясь самоутверждаться. Ничего ты в жизни не добьёшься — а вот я добьюсь. Но уже без балласта в виде тебя. Прочь с дороги.
Он так обалдел от услышанного, что послушно сдвинулся с места, пропуская меня. С самого начала надо было вести себя с ним жёстче, а не позволять собою помыкать. «Ну что ж, — подумала я, вызывая лифт, — на ошибках учатся. Больше я такого в своей жизни не допущу».
