— У нас будет ребенок! – Зина заискивающе смотрела в лицо мужа.
— Не у нас, а у тебя: я не хочу этого ребенка! — жестко произнес любимый. – Хочешь, рожай: запретить тебе я не могу. Но потом не жалуйся!
Какими же жестокими могут быть иногда мужчины! Не хочешь ребенка – не вступай в отношения, которые приводят к его появлению! Это же ясно, как божий день!
Но, нет: уже кто-то завелся на стороне, а ин тим с женой продолжается. И это дает ей надежду, что все не так и плохо. И, возможно, обойдется: любимый муж не уйдет от нее, а останется в семье.
Как все устроится, пока непонятно. Но это для жены совершенно не важно: ведь жена, по ее уразумению, гораздо важнее какой-то дамы на стороне! Да, которая, пытается увести законного мужа из семьи.
Поэтому, муж должен выбрать именно жену. Особенно, если родить еще одного ребеночка: не осмелится же он бросить двоих малюток!
Не осмелится бросить двоих? Ха три раза! Надо же быть такой наивной, чтобы вообразить себе нечто подобное!
Захочет уйти ваш мужик – уйдет! Даже если за его брюки будут цепляться девять малолеток.
Но, как говорится, не стоит отнимать у тигрицы тигренка, а у женщины ее заблуждение. И Зинаида решила родить второго: только так она видела способ привязать к себе начавшего отдаляться мужа.
А в том, что Альберт стал отдаляться, сомнений не было.
Они были женаты уже четыре года – Зина и Альберт. Уже в одном этом чувствовалось несоответствие!
Эти два имени между собой явно не монтировались: муж и жена были явной непарой, как дельфин и русалка, вода и камень, лед и пламень.
Вот, если бы Альберт и Изабелла или Зина и Ваня – тогда бы была полная гармония. А тут чувствовалась нестыковка.
Возвышенное имя Альберт рифмовалось исключительно с мольбертом, десертом и Лаэртом (это из Шекспировского «Гамлета», если кто не в курсе).
А что — Зина? А Зина – только с корзиной, резиной и магазином. Ну, еще и образиной – но это было уже чересчур! Этой рифмы муж Зинаиде не озвучивал, в отличие от остальных.
Ну и зачем было переться с таким именем в калашный ряд, люди добрые? Скорее всего, не стоило и начинать!
Но девушка влюбилась! Да, по самое «не балуй!». А Альберт позволил это сделать! Так в паре происходит очень часто: один любит, а второй позволяет себя любить.
Кавалеру польстило внимание и обожание хорошенькой и наивной девушки, которая слушала его, открыв рот.
А потом все стало происходить, как у великого сатирика: закрой рот, … – я все сказал!
И, несмотря не уже родившуюся в браке дочку, выяснилось, что у них нет точек соприкосновения. То есть, не так: есть, но только — крохотные точечки, крупицы в общей массе недопонимания, несогласия, недоумения и нестыковок.
А то, что казалось мужчине любовью, оказалось не более, чем гормональным всплеском, томлением молодого организма и пол ов ым инстинктом, который никто не отменял. Ай, да: и этим модным нынче л и б и д о…
Нет, Зина-корзина-то Альбертика любила! А вот относительно его стали появляться некоторые вопросы.
И зачем он, собственно, женился? Особой любви не было, общих интересов – тоже: у него из предпочтений – сочный, красивый арбуз, у нее – свиной хрящик.
И если арбуз иногда фигурировал в качестве натюрморта, то никто и никогда не видел на полотнах этот самый хрящик, будь он неладен.
Вдруг Альберту стало с женой банально скучно: говорить им было не о чем! А ее это нисколько не напрягало: Зинаида была счастлива только уже от одного присутствия любимого человека. Да и к чему слова — лишь бы он был рядом: с милым даже молчать приятно!
Но мужу нужно было общение! И когда первая стр асть прошла – а это случилось очень скоро – он стал искать общение на стороне.
И нашел, что характерно: сейчас этого добра в интернете было пруд-пруди – знакомиться можно было, не выходя из дома. Короче, интернет тебе в помощь!
И он, и прекрасная незнакомка начали общаться…
Почему прекрасная? Да потому!
Во-первых, он видел фоточку! А, во-вторых, у девушки обнаружилась тонкая душевная организация, искрометный юмор и блестящая эрудиция. А еще она оказалась поэтессой!
Все, в совокупности, делало двадцатипятилетнюю Леокадию – ура! – просто прекрасной.
— Тебе биточки с пюре? – в комнату засунулось отекшее лицо беременной вторым ребенком Зинки… Фу…
«Какие биточки? – устало подумал оторванный от компьютера Альберт. – Одна жратва на уме!
Нет, чтобы поинтересоваться чем-нибудь, вроде курса биткоина, парниковых газов или волатильности рубля!
Да, в конце концов, даже международной обстановкой!»
— Значит, с пюре! – заключила жена.
И что тут не ясно-то? Ведь он дал понять, что не хочет этого ребенка! А она заладила: рожу для себя! Вот, к л у ш а-то: совсем обабилась.
И чего ему тогда вздумалось жениться? Захотелось, видишь ли, тихой гавани! Вот тебе гавань – сиди и не питюкай!
Но все время хочется выйти в открытое море. Да, и выловить там Золотую рыбку. А еще, чтобы ветер ударил в парус и далее – по тексту: и бежать себе в волнах на надутых парусах!
А тексты переписки с красивой Леокадией становились все откровеннее…
Да, с***с на расстоянии оказался не такой уж и утопией! – все чаще думал Альберт, с нетерпением ожидающий вечера: они общались после двадцати двух ноль-ноль до полуночи.
Но теперь это стало затягиваться. Или затягУваться, как говорила Зинка… Фу и еще раз фу!
Набухла гру***дь и трепетны со***ки, сжигает тело стр асть и ломит душу, — писала Леокадия. – И некуда деваться от тоски. Но твой покой, любимый, не нарушу!
«Вот это поэзия! – с восторгом думал кавалер, читая будоражащие его строки. – Пусть, непризнанная, но настоящему таланту так трудно сегодня пробиться!
Аркадий очень хорошо понимал девушку и знал проблему изнутри, как говорится: его, менеджера среднего звена, постоянно укоряло в недостатке креативности начальство – мужчина работал в сфере нейминга и рекламных слоганов.
И чем, скажите плохо вот это: выбери себе ботинки по нашей картинке!
Но, оказывается, это – старо, топорно и попахивает бабушкиным сундуком!
Где новые веяния, термины, тренды-бренды и всякое такое? Разве сейчас кто-нибудь пишет про ботинки?
Только про лоферы, слипоны, эспадрильи и балетки! А про мюли и биркенштоки и говорить не приходится!
В результате, «накрылась премия в квартал»…
Немногословная Зинка на это отреагировала коротко:
— Ничего, милый, проживем!
И ушла вертеть на мясорубке дешевый куриный фарш. Господи, какая проза жизни!
А Леокадия посочувствовала и поддержала родственную душу – к тому времени они уже почти сроднились.
Он ушел, когда Зинка родила вторую девочку, встретив жену из роддома и пообещав, что на детей будет давать.
И, конечно же, предварительно встретившись с дамой сердца, чтобы не подсунули кота в мешке.
Леокадия оказалась выше всяческих похвал: внезапная, противоречивая, порывистая и нежная одновременно! Поэтому, даешь поэтессу! Однозначно!
Но оказалось, что, кроме поэзии, у красивой девушки ничего не было: ни нормальной профессии, ни работы, ни собственного жилья, ни доходов – за трепетные со***ски никто платить не хотел.
Поэтому, неземная красота вкупе с таким же талантом жила на небольшие деньги, которые присылал ей из жалости бывший муж, который не понял ее трепетности и вовремя отвалил за горизонт. Страшно даже подумать, какими жестокими могут оказаться люди!
Жила Леокаша просто и незатейливо, все дни проводя в подборах подходящей рифмы и выкладывая стихи на литературных сайтах.
— А что ты ешь? – поинтересовался удивленный Альберт, уже переехавший к девушке с вещами.
— А что придется! – честно ответила поэтесса. – К тому же, я ем, как птичка: поклюю немного и все! Да и некогда!
Поэтому из еды дома был, в основном, кефир, чипсы, листья салата и яйца: много ли поэту надо, милые вы мои! А супчик, при желании, можно было заказать или купить готовый!
В п ост ели девушка оказалась просто огонь – не чета тетехе Зинке! А еще они могли общаться! Да, болтать и делиться наболевшим по несколько часов!
Короче, зрелищ было – хоть отбавляй! Но хотелось еще и хлеба. Точнее, того самого пюре…
Пару дней он продержался, обедая на работе. Но в выходной его намеки достигли цели: Леокадия, урвав несколько минут из процесса восхождения на Парнас, приготовила пюре, взбив отваренный картофель блендером.
А вы ели пюре, взбитое блендером? То-то же! Его же надо долго разминать простой толкушкой, как делала Зинаида. Да, с большим куском сливочного маслица. А потом добавить горячего молока – тогда картофель не потемнеет…
К пюре были пожарены котлеты, собственноручно купленные Альбертом: за продуктами ходить было нужно тоже ему.
Потому что воздушная девушка все время пребывала в поэтической прострации и не могла банально сориентироваться в магазине при выборе ж рачки.
Но, зато, за скромным ужином они много говорили. А потом была очередная жаркая ночь. И позже — голодное утро: творившая допоздна красавица вставала не рано. Поэтому, Альберту самому приходилось делать себе кофе и бутерброды.
И никаких тебе яичниц с беконом, каких готовила ему Зина. Да, Зинаида, Зиночка. И никакая она не корзина…
Поэтому, после месяца жизни с поэтессой, Альбертик вернулся домой – в Зинкину двушку.
— Нагулялся, котяра? – беззлобно спросила жена. – Ужинать будешь?
У мужчины появилась надежда: не выгонит!
— А что на ужин? – поинтересовался он, хотя бы сейчас съел, что угодно: Зинка готовила вкусно.
— Куриные котлеты с пюре! Да, все – твое любимое: как знала!
— Неужели покормишь?
— А почему нет-то? – без эмоций произнесла Зина и добавила: — А ужин отдай врагу!
Это было неожиданно: видимо, за краткое время его отсутствия все немного изменилось! Может, простит? Вон, и пюре приготовила: значит, не переставала ждать!
— Не смотри на меня так! – вдруг произнесла жена. — Это ничего не значит! Я подала на развод – мне противно! Поэтому, доедай и вали или к маме, или туда, откуда пришел: тут тебе делать нечего.
— Я насовсем вернулся, Зинуша! – тихо сказал Альберт, но это ситуацию не спасло.
— Знаю я твое насовсем. Нет уж – спасибо! Так что, иди с миром!
Это прозвучало, как покойся с миром: все оборачивалось совершенно не так, как ожидалось.
— Так что – мне уйти? – мужчина цеплялся за соломинку.
— Иди! Мне некогда с тобой трепаться – надо укладывать детей!
Ах, да: детей! Фу, ты, черт: надо бы на них хотя бы, для приличия, посмотреть! Ну, ладно – в другой раз! К тому же, она его выгоняет, а он пойдет смотреть на детей? Много чести!
А Альберт вышел с вещами на улицу.
«Вот к***л! – беззлобно подумала добрая Зинаида: на эмоции у нее совершенно не было времени. – Угораздило же меня тогда выйти за него замуж! Ну, ничего: отрицательный опыт – тоже опыт!»
— Машуня, — сказала она старшей дочке, зайдя в комнату, – убирай игрушки: пора спать! А я пойду купать Лидочку.
Да, Зинаида назвала дочку немодным именем Лида. Хотя, почему немодным?
И рифма хорошая: Лида – эгида, планида… Слова-то какие замечательные! Не то, что Зина-корзина. Правда, Альбертик?
