Не зря говорят, что наглость — второе счастье. Но, глядя на мужниных родственников, стоящих у нас на пороге, я ни о каких пословицах и поговорках не вспоминала. Я была в ярости.
Мы с моим любимым мужем Андреем уже три года в браке. Поженившись, мы пару месяцев пожили на съёмной квартире, после чего купили собственное жильё и переехали. Квартиру мы взяли хорошую: просторную, с качественным ремонтом, с удобным расположением практически в центре города. Выплатили, конечно, ещё не всю сумму, но мы много работаем и стараемся побыстрее рассчитаться.
На свадьбу мы пиров не закатывали — сразу всех родственников и друзей предупредили, что копим деньги на первоначальный взнос. И дарить тоже попросили деньги — кто сколько может. Без чайных сервизов и полотенец мы как-нибудь проживём, а любые деньги, даже небольшие, можно будет вложить в недвижимость. Для нас это — лучший подарок.
Со временем мы даже стали задумываться о ребёнке. Хотелось бы побыстрее рассчитаться за квартиру, но самое главное — это то, что у нас есть крыша над головой, так что можно и детей заводить.
С матерью Андрея, Марией Павловной, отношения у меня сразу сложились хорошие. Человек она добрый, заботливый, в семью нашу особо не лезет. И поговорить нам всегда есть, о чём, и о помощи для себя она обычно вежливо просит, а не требует.
Но есть у неё один существенный недостаток — она не умеет говорить «нет». Причём, не всем подряд, а только своим многочисленным родственникам. Что бы они ни потребовали, Мария Павловна бежит выполнять — всеми правдами и неправдами.
И тут уж даже мы с Андреем пострадать можем. Мария Павловна — она ведь как танк: чтобы выслужиться перед роднёй, снесёт всех на своём пути. И вот о помощи родне она не просит, а требует.
Не знаю, почему так сложилось, да и мне, честно говоря, никогда не было это интересно. Чужая душа — потёмки, и лезть к Марии Павловне в душу я не собиралась. Пусть живёт, как хочет, её услужливость — не моя забота. Но вот когда прилетало по нам, мне это очень не нравилось.
Ситуации были самые разные. Например, как-то раз родственники, знавшие, что я работаю репетитором по математике, стали доставать Марию Павловну с требованиями заставить меня бесплатно работать с их детьми — готовить тех к экзаменам. Ну Мария Павловна и насела на меня.
— Ну что тебе, сложно, что ли, — говорила она. — Не чужие ведь люди!
— Моя работа стоит денег, — отвечала я. — Я должна тратить время и силы на толпу чужих мне детей, хотя в это время могла бы прилично заработать?
— Да что ты всё о деньгах да о деньгах! — жаловалась Мария Павловна.
— А о чём мне ещё думать? Нам с Андреем за квартиру рассчитываться надо. И жить мы хотим хорошо. И вы, вроде, не возражаете, когда мы вам продукты и подарки приносим. Думаете, деньги с неба сыплются?
Я соглашалась работать бесплатно только с племянницей Андрея — дочкой его родной сестры. Но все остальные люди в череде его родственников меня не сильно интересовали. К тому же, я по опыту знала, что люди не ценят бесплатные услуги.
Делаешь им добро, а они на шею садятся и ещё претензии потом предъявляют. Я уже обожглась так однажды — согласилась поработать с какой-то троюродной племянницей Андрея и подготовить девочку к ЕГЭ. Это был кошмар.
Ребёнок оказался недисциплинированным и ленивым, а родители постоянно переносили занятия за полчаса до начала или сильно опаздывали. Я теряла время и деньги. Ещё и выслушивала претензии к моей профпригодности и моему профессионализму, стоило мне только заикнуться о деньгах.
— Ну опоздали мы, и что из этого драму делать? — выслушивала я периодически. — Платить тебе за это, что ли? Может, ещё за воздух, которым мы дышим, денег давать? Ты всё равно сидишь во время занятий и отдыхаешь. Не перетруждаешься.
Так они и воспринимали мою работу учителем и репетитором — как отдых. Дети ведь совсем не напрягают, не нужно стараться, чтобы найти к ним подход, чтобы донести информацию, чтобы закрепить её в голове. Раз плюнуть.
Однажды я психанула и сказала:
— Раз это такая легкотня, тогда сами со своим ребёнком и занимайтесь.
С тех пор я отказывала родственникам Андрея в любых услугах, касающихся моей профессии. Вот они и придумали, как надавить на меня — натравили Марию Павловну.
Андрею тоже доставалось. Его эксплуатировали ещё до нашей свадьбы, и продолжили делать это после. Ему было трудно отказать Марии Павловне — мама, всё-таки. Аню, его сестру, тоже принуждали к помощи, но она, в отличие от Андрея, была более резка с матерью. Наверное, потому что сама уже давно стала мамой и была вынуждена думать в первую очередь о дочке, а не об ораве бестактных, наглых людей.
Однажды Мария Павловна пришла к нам домой. Я радушно позвала её к столу.
— К вам в гости едет родня, месяц поживут у вас, а вы в отель переедете — Заявила свекровь
Я в это время раскладывала по тарелкам макароны по-флотски. Поставив тарелки на стол, я села напротив свекрови и спросила:
— Как это понимать?
— У нас есть дальняя родня, — принялась она объяснять. — Они в деревне живут, ты их не видела. Они хотели приехать к вам на свадьбу, но вы же не стали гуляния устраивать. Они, кстати, очень обиделись — у них-то не принято гуляния зажимать…
— Ближе к делу, Мария Павловна, — поторопила я её. — Еда остывает.
— Да-да… Так вот. — Она взяла вилку и стала напряжённо ковырять ею в макаронах. — У них сын планирует в университет поступать в нашем городе, так что они всей семьёй приедут.
— А мы с Андреем тут при чём? — сдержанно ответила я.
— Как это! — Мария Павловна вскинула глаза. — Вы в центре живёте! От вас будет удобно ездить город смотреть, и до университета тут рукой подать.
— Ага, — сказала я. — Сейчас мы пускаем к себе жить каких-то незнакомых людей аж на месяц, а осенью они будут требовать, чтобы мы пустили жить к себе их сына, да ещё и обеспечивали бы его?
Мария Павловна потупилась и принялась торопливо есть макароны. Видимо, разговор об этом заходил, просто она не стала всё сразу на меня вываливать.
Я подождала, пока она доест, чтобы не портить аппетит, налила ей чаю и сказала:
— Вот что, Мария Павловна. Жить мы к себе никого не пустим. У нас нет лишних денег на отели. Мы всё тратим на оплату квартиры, и вы об этом знаете. Пусть сами в отеле живут. Тем более — месяц. У нас вся зарплата только на этот отель и уйдёт.
— Да откуда ж у них деньги такие! — ужаснулась свекровь. — Они ж деревенские.
— А у нас деньги откуда? — резонно спросила я.
— Но они уже в пути! Едут на поезде. Не могу же я им отказать!..
— Андрюш! — позвала я.
Он вышел из соседней комнаты, где отдыхал за просмотром фильма, и спросил, что случилось. Я обрисовала ситуацию, и у него округлились глаза.
— Мам, ты чего? — спросил он, поворачиваясь к Марии Павловне. — Мы столько батрачим не для того, чтобы чужих людей пускать к себе. Да ещё и на месяц! У нас тут ценные вещи, работа рядом…
— Да не чужие они! Родственники же!
— Я их два раза в жизни видел, когда с тобой в деревню ездил, — отрезал Андрей. — Мне они никто. Хочешь — сели их у себя, а к нам я их не пущу. Мы много работаем и сильно устаём, и хотим отдыхать у себя дома в тишине, а не развлекать табор гостей.
Обидевшись, Мария Павловна ушла. Когда дверь за ней закрылась, Андрей сказал:
— Не переживай, подуется и успокоится. То, что она там кому-то наобещала с три короба, нас не касается.
Меня обрадовали его слова. Он ведь обычно прогибался под просьбы Марии Павловны и бросался помогать родственникам, хоть и с явной неохотой. Но, видимо, годы эксплуатации допекли даже его.
— Я боялась, ты уступишь, — призналась я. — Как уступаешь обычно.
— Ну, знаешь ли, — ответил он, — есть разница между тем, чтобы помочь дяде обои наклеить и тем, чтобы пустить к себе на месяц кучу малознакомых людей. Дядю, или там тётю, или дедушек с бабушкой я хотя бы знаю и общаюсь с ними. А это уже перебор.
— Не боишься, что эти родственники из деревни нажалуются твоим бабушкам с дедушками и устроят тебе головомойку?
Андрей пожал плечами.
— Ну и пусть.
Обсудив этот вопрос, мы выкинули его из головы и занялись своими делами. Домашнюю работу мы с Андреем делали вдвоём: пока я закидываю стирку, он вытирает пыль, пока он моет полы, я готовлю, и так далее. За бытовухой мы совсем позабыли о вспыхнувшем конфликте. Да и Мария Павловна тоже была довольно отходчивой.
И каково же было наше удивление, когда спустя два дня — в субботу утром, — к нам в дверь принялись звонить и тарабанить. На пороге стояли незнакомые люди.
— Здрасьте, — басовито сказал мужчина с бородой. — А вы чего нас не встретили и ключи не отдали?
— И почему ещё не съехали? — вторя ему, спросила женщина средних лет — наверное, жена.
— Мы никуда съезжать не собираемся, — сказала я.
— Это что ещё за новости! — возмутился мужчина. — Давайте, собирайтесь. У нас семья большая, мы все вместе не поместимся.
— Да уж вижу, что большая, — ответила я, окидывая взглядом толпу из шести человек. — Но в квартиру я вас не пущу.
— А ну позови Андрея! — принялся орать мужчина. — Сейчас мы всё решим!
— Да идёт Андрей, идёт, — раздался голос моего мужа. Он как раз вышел из душа и встал в дверях, заслоняя меня от этих людей. — Мы вас не приглашали и согласия на ваше проживание здесь не давали.
— Машка сказала!..
— Мама не имела права распоряжаться квартирой, которая принадлежит мне и моей жене. Живите где хотите, меня это не волнует. А будете скандал устраивать — я полицию вызову.
Тут началась ругань, пошли звонки Марии Павловне, ответные звонки от Марии Павловны Андрею и мне. Мы даже трубку брать не стали — просто захлопнули дверь перед носом у родственников и ещё полчаса слушали, как они бухтят на лестничной клетке.
— Сейчас они достанут соседей и те сами полицию вызовут. — Я вздохнула.
Наконец, они уехали. Через пару часов Андрей всё-таки принял звонок от Марии Павловны и ожидаемо наткнулся на волну осуждения.
— Что же ты меня так подставил перед родственниками! — возмущалась она. — Им же жить негде! Они уже приехали, могли бы и пойти навстречу! Что им теперь делать?
— А почему меня должно это волновать? — ответил Андрей. — Со мной они ничего не обсуждали, разрешения не спрашивали. Я их не звал. Так не делается, мам. Нельзя просто заявиться к чужим людям, которых видел два раза в жизни, и начать качать права. Мы бы, может, и пошли навстречу, если бы всё это было цивилизованно обставлено. И если бы вопросы по моей квартире не пытались решить через тебя.
— Да они, небось, знали, что твоя мать безотказная, — сказала я, когда он положил трубку. — И догадывались, что ты их к себе пускать не захочешь. Речь ведь не о паре дней шла, а о целом месяце. Думали, что маме-то не откажешь, а она уж найдёт, как тебя уговорить.
— Наверное. — Андрей потёр пальцами переносицу. — Меньше всего мне хотелось тратить на всё это единственный выходной.
Мария Павловна не разговаривала с нами целую неделю. А потом ещё до конца месяца общалась с нами сквозь зубы — так сильно мы её обидели. Родственников из деревни она разместила у себя, вот только жила она в тесной двушке, и семерым там было не развернуться.
Так что родственники переночевали у неё, а на следующий день сами перебрались в отель. Прожив там три дня и нагулявшись по городу, они убрались восвояси.
Я немного переживала из-за всей этой ситуации. На родственников Андрея мне было начхать, но то, что Мария Павловна так крепко обиделась, мне было не по душе. Раньше она никогда так долго на нас не злилась. Максимум, на что её хватало, это пара дней.
Андрей объяснил мне, в чём дело.
— Ей родня телефон обрывает гневными сообщениями и попытками пристыдить, — сказал он. — Звонят, оскорбляют, обещают вычеркнуть из жизни. И так день за днём.
— Какой кошмар! Может, тебе с ними поговорить, чтобы отцепились от твоей мамы?
— Я уже им позвонил и послал всех к чёртовой матери. — Андрей улыбнулся. — Они сказали, что я им теперь не родня. Ну и слава богу. Раз мы не родня, значит, работать для них бесплатно я теперь не обязан.
Когда вся эта ситуация стала потихоньку забываться, мне позвонила Мария Павловна и предупредила, что зайдёт ближе к вечеру.
— Представляете, — сказала она, когда мы втроём уже сидели за столом, — меня уже несколько недель никто ни о чём не просил.
— Я думал, тебе в радость бегать перед ними всеми на задних лапках, — сказал Андрей.
Мария Павловна вздохнула.
— Да какая уж тут радость, сынок. Устала я от них — сил нет. Привыкли мной помыкать, а я не умею за себя постоять. Страшно мне рот раскрыть. А ну как одна останусь — и что мне делать?
— Так мы ж у тебя есть, — сказал Андрей. — И Анька. Ты с ней испортила отношения из-за всей нашей родни, но она с радостью тебе на встречу пойдёт, если не будешь её доставать просьбами дяди, тёти и остальных.
— К тому же, — вклинилась я, — разве нужны вам люди, которые от вас постоянно только требуют и ничего не дают взамен? Когда они вам помогали? Когда в гости приглашали?
— Да никогда, родная. Всё для меня только вы делаете. А от них я слова доброго никогда не слышала.
Мы поужинали, выпили чаю и поболтали о всяком. После ухода вроде бы довольной Марии Павловны я вздохнула с облегчением. Наконец-то от неё отстали, а заодно и от нас.
Не знаю, как долго продлится обида Андреевой родни, но во мне теплится надежда, что Мария Павловна, вкусив свободы, уже не захочет обратно в рабство к этим бессовестным людям. И правильно Андрей сказал: у неё есть мы. А что она получила от всех тех людей? Испорченны отношения с собственными детьми и ничего больше.
