-Эгегей, есть кто дома?
Из сенок выглянула женщина, прищурилась, приложила руку козырьком ко лбу.
-Саша? Сашенька…Дед, Саша приехал, сыночек, Санечка.
Ну вот, — думает приехавший, — не успел оглянуться, а мама отца дедом называет…
-Сынок, сыночек, Санечка…как же, без предупреждения, хоть бы телеграмму дал, сыночек.
Целует мама, взяв обеими руками за голову сыночка своего, в щёки, в глаза ясные, деточка, родная кровинушка, младшенький, последушек.
-Дай, дай. нагляжусь на тебя, родненький.
-Ааа, сынка, ну надо же, какой ты, сынок, — подошёл и отец, обнял Сашку, вытирает покрасневшие глаза, трясёт жидкой бородой, как есть дед.
-Батя, а ты чего это, бороду отпустил?
-Дык, почитай уже восьмой десяток, Сань, мне ить семисят один, ну.
Это мамка у нас, молодка ей то ишшо шиисят пять.
-Да ну тебя, молодка, пойдём в избу, сыночек, пойдём.
-О, а это кто?
-Так Санька, тёзка твой Борискин младшенький, восьмой год уже, ну. Нежданно- негадано, Алёнке то уже двадцать пять, старшей, уже замуж собралась, ты прямо вовремя, сыночек…
-Чего? Алёнка замуж? Двадцать пять?
-А то, ты почитай пятнадцать годков дома не был.
-Здорово, мужик, значит ты тёзка мой?
-Угу, — мальчишка покраснел.
-Ну что, тёзка, завтра в магазин пойдём, что — нибудь тебе купим, лады?
А почему мне -то не говорили про Саньку?
-Да как же, сынок? Писала я тебе, в письме писала.
-Да?
Сашке вдруг стало невыносимо стыдно, что за чередой своих дел, забот, каких -то планов, за погоней за чем-то…позабыл он про малую родину свою, совсем не интересовался, как обстоят дела у старшего брата Бориса и сестры Варвары.
Что проворонил тот момент, когда родители стали такими…седыми и… старыми.
Мама -то ещё держится, а вот отец…
Ну что же я за человек -то такой…
— Санёчек, беги до родителей, ооой, счастье -то какое, беги и до тётки зайди, скажи дядя Саня приехал, ну, беги родненький.
Сидит Сашка в кругу родных и так ему тепло на душе.
-А что же,Сань…один -то приехал? А как же жена, детишки?- спрашивает сестрица средняя, располневшая, но всё такая же красавица, Варвара.
Вспомнил Санька, как подглядывал за Варей, когда парень её провожал, мамке с отцом рассказывал, жутко ревновал сестру и таскался за ней следом, словно хвостик.
Как он мог всё оставить, забыть, бросить?
Как мог не знать, как обстоят дела у брата старшего, ведь это он водил его в школу, брал с собой на рыбалку, учил ездить верхом на коне, брал, когда Сашка подрос, с собой в ночное…
Тёплый воздух от озера, пасущиеся лошади в закате, рассказы пастуха дяди Миши и они рассевшиеся, развалившиеся на траве ребятишки, жующие обжигающую и умопомрачительно вкусную, печёную картошку.
Боря, брат Санькин, всегда чистил для него эту картошку, чтобы братишка не обжёгся, почистит, макнёт в крупную, чуть искрящуюся соль и подаст ему, Саньке.
Он даже сына своего младшего именем брата назвал.
Сашка чуть не заплакал, от нахлынувших чувств и воспоминаний, но сестра задала вопрос и все ждали на него ответ.
-Так нет у меня никого, Варя.
-Как это нет, тебе тридцать пять лет, — не сдержалась сестра, Сашка видел, как под столом её пихнул муж.
-Ну так, Варя, всё недосуг был, всё гнался за удачей, за птицей счастья.
Разговор перевели на другую тему и Сашка с облегчением вздохнул.
Он вышел на улицу, когда родственники, немного подпив, уже говорили о делах насущных, как это часто бывает.
-Куда ты, сынок, — выглянула из кухни мама.
-Я здесь, мама, я покурю на улице.
-Так кури в сенках, Сань. Холодно уже.
-Нее, мама, ты чего, я на улице, постою, воздухом подышу.
Вышел Сашка на улицу, смотрит на небо, вот вроде бы те же самые звёзды, ан нет, не те, эти-то, родные какие -то, там, в чужих краях, холодные были, а здесь тёплые.
Свои.
Огородами пахнет, это непередаваемо, когда убирают с огородов всё, жгут ботву и вот этот запах.
Плакать Сашке хочется, чувства нахлынули.
Что же он действительно такой, как мама сказала неприкаянный…
-Словил?
-Чего?
— Птицу счастья говорю, поймал? — Брат встал рядом, прикурил, стоят бок о бок, крепкие, сильные.
— Попусту гонялся, брат. Вот здесь пусто, — указал себе на грудь, — вроде думаю, ну вот сейчас, это точно моё, нет…опять мимо.
Я три раза пытался жениться, да знаешь…одна честно сказала, назло другому за меня выйти хочет, вторая хотела грех прикрыть, а третьей…третьей деньги нужны были, шубы, побрякушки.
А вот душевности, чтобы вот так, как мама с отцом или ты с Люсей, Варвара с Николаем, нет такого, понимаешь.
— Возвращайся домой, брат. Женщин хороших полно и девчат молодых, работой обеспечим, ты же инженер? У нас как раз Севастьян Прокопьич на пенсию собрался.
— Прокопьич до сих пор работает? Жив?
— Жив, трудится, а что ему будет, устал уже, глуховат стал…
Затянулись, молчат, только огоньки светятся.
-А если останусь? Устал мотаться уже, без семьи быть. Отец сдаёт вижу.
-Да и мама не молодушка, все глаза по тебе выплакала. Ты подумай, братишка…
Встал утром Сашка, вышел на улицу и понял вдруг, так вот чего он искал всю жизнь…Да только нет на земле второго такого места.
-Батя…
-Ай?
-А голуби? Голуби живы?
-А куды им деваться, Саш? Санька ухаживает за ними, я то уже не залезу.
Стоит на крыше Сашка и ощущает себя пацаном.
-О, Сань, — увидев племянника, улыбнулся, — я ничего не трогал, дед сказал, что ты здесь хозяйничаешь, а это кто у тебя?
Стесняясь и немного заикаясь мальчишка начал рассказывать про голубей, увлёкся, раззадорился, раскраснелся…
Отпуск подходил к концу, а Сашка не хотел уезжать.
Была у него ещё и тайна одна, что грызла его, гнала прочь от родного дома все эти годы.
-Мам, а что Ленка Карпатова, где живёт?
-Так в городе, они с Мишкой Зуевым женились, трое у них, поправилась, да и Мишка раздобрел.
-А Витька Осипов?
-Так здесь, с Томой Курёхиной живут, двое детей. Ванька Игнатов тоже здесь, он на неместной женат, хорошо живут, «Ниву» купили, — мать начала перечислять всех друзей и одноклассников Саши, про кого, что знала.
Одна Оля Маслёнкина…
-А что с ней не так? — стараясь придать голосу равнодушие спросил Саша.
-Ой, Сань…сплетни это всё, она же за Димку Елизарова замуж вышла, знаешь, так странно, не дружили вовсе, он всё слюни по ней пускал, Елизариха бегала знаешь, то какие -то травки собирала, то ещё чего, чтобы золотушного своего вылечить, масло у меня брала топлёное.
Так всё про Ольгу, мол, кочевряжится девка, а сынок так уж её любит, так любит.
То-то знаешь, все и удивились, когда Ольга за Димку замуж пошла, такая девка справная, а красивая какая была…
-Была?
-Ну и сейчас конечно, я всё смотрела, Сань, всё думала, вот бы такую сноху…да вишь ты…ты уехал, а Оля замуж сразу же выскочила за того Димку…
-И…как, — Сашка сглотнул комок, — живут, — каким-то петушиным голосом спросил, — с Димкой -то, живут?
-Нет, куды там, Сань. Елизариха развела, начала по всей деревне носить сплетню, мол не от Димки родила Ольга Леночку, договорилась до того, что Димка, мол, совсем детей не может иметь.
Ай, глупая баба.
Ну Маслёнкин сам, знаешь же, он крутого нраву, как сплетни дошли, что плохо девка живёт, так и…забрал её.
Домик недалеко от себя купили ей, так и живёт одна, у этого -то валуха и то, больше детей и нет, кроме Леночки.
Леночка,Сань, такая ясочка уродилась, а добрая…Всегда поможет…
Опустил голову Сашка.
-Подлец, я мама, подлец и трус.
-Ты чего, сынок. Зачем такие слова на себя наговаривать, а?
-А кто же я? От Ольги я тогда сбежал, эээх, дурень. Испугался, сказал ей, что не нужен ребёнок, мама, я воли хотел, жить, дышать полной грудью, вот и бежал всё это время…
-Сынооок.
-Да, мама…вот такой я негодяй.Леночка, дочка моя, видно…
-Не говори так, сынок. Сходи к Оле, а может она потому и замуж больше не вышла…
— Чтобы с таким, как я не столкнуться? Мама, что я ей скажу? Что все эти годы искал на неё похожую, глаза закрою, а она, Олька, передо мной стоит, голову запрокинет и смеётся, а у неё на горле, жилка голубая бьётся.
Нет, мама…я предал их, дочку и её…
-Саша…сынок…сходи…Христом Богом прошу, хошь на колени стану? А? Али с тобой пойду, Саша…
-Трус, я мама…трус и предатель.
-Нет, не такой мой сын, — говорит отец, который оказывается слышал разговор, задрав бороду, старик топает ногой, — не боялись мы, Селивановы, ничего и никого.
А ежели осознал всё, так иди и покайся, хоть и не простит Оля, зато дочь будет знать отца.
Пошёл Сашка, набрался смелости и пошёл.
-Здрасти, а вы к кому, — в калитке столкнулся с Леночкой, отметил, как похожа с его сестрой Варварой, неужто не видит никто в деревне, одно лицо…
-Леночка?
-Да.
-А мама…мама дома.
-Мамааа.
Ольга вышла, ещё краше стала, вся какая-то ладная, сбитая и в то же время словно веточка лозы, по -девичьи стройная, платок на макушку сбился, щёки раскраснелись.
-Привет, х р е н о в и н у делаю, да что -то соли мало, Ленку послала в магазин, беги, стрекоза, а то закроют, вспучит всю, без соли — то, проходи, чего встал в калитке, соседи сейчас из окон попадают…
Сказала обыденно, будто вчера виделись или утром, будто не было этих лет.
И кажется Сашке, что с работы он пришёл, в дверях дочку свою встретил, Леночку, а из дома жена вышла, Ольга…
Столько лет потерял, ду р ак…
И не думает Сашка, простит или нет его Ольга, просто стоит и смотрит на неё, любуется.
Сидят, чай пьют, с вареньем вишнёвым.
Леночка прискакала, как есть стрекоза, глазищами смотрит на Сашку, а у того душа поёт, доча, доченька, эээх, от такого дитя отказался.
-Знакомься, Елена, отец твой, Александр Михайлович Селиванов.
-А я так и поняла, поди не слепая.
Сидит Сашка, ничего не понимает, сон ли? Явь?
-Чего ты? Я всё ей рассказала, фотографии твои показала, она с пяти лет знает, что Дмитрий ей не отец…
О чём тогда говорили Ольга с Сашкой, кто его знает.
Только через три дня Сашка уехал, отпуск к концу подошёл, а через месяц с небольшим вернулся, пришёл инженером устраиваться.
Соседи точно, чуть из окон не выпали, когда увидели, что корову утром у Ольги, сам главный инженер выгоняет, Санька, то есть, ну Александр Михайлович.
Ух и сплетни по деревни носились, со скоростью света.
Сразу все увидели сходство Леночки и Варвары, ну одно лицо…
Елизариха-то, на каждом углу Ольгу поносила на чём свет стоит.
-Радовалась бы, что на твоего сморчка такая девка посмотрела, не язык бы твой, так и жили бы Димка, с Ольгой, — цыкнула на неё Раиса, женщина смелая и всеми уважаемая.
А Ольга чего, живут с Санькой, надышаться друг на друга не могут.
-Папка, а что это ты за такую птицу из дерева вырезал?
-А это, доча, птица счастья, мы её на ворота прибьём, пусть все знают, что здесь живёт счастье.
Мать Санькина от того счастья улыбается ходит, да и все родственники, даже отец, бороду сбрил, внучку любят и внука тоже.
Какого внука?
Так у Ольги с Сашкой пацан родился, Боренька.
А деревня что?
Поговорили, да и забыли, уже все считать начали, что так всегда было.
