—Брось! Кому говорю! Перестань надо мной издеваться, ирод ты этакий! Надо было тебя в лесу оставить, а я, добрая душа, пожалела тебя, окаянного. – Мария Гавриловна издали услышала уже порядком осипший голос сменщицы, которая уже пару часов назад должна была уйти домой.
Пришлось прибавить шагу. Не могла Ирка просто так задержаться в конторе. Что-то случилось. И что-то серьезное, раз громогласный Иркин голос, который мог одним махом облететь весь двор, сейчас звучал, как скрипучая телега Иваныча, старичка, который отвечал в поселке за привоз хлеба и другой провизии, которую заказывали жители.
—Матушки! Ирка, ты как же тут? – Мария Гавриловна отодвинула добротную дубовую дверь и увидела бледную охрипшую подругу, стоящую на диване со шваброй в руках. Огонь в печурке давно погас, отчего в помещении стоял такой же холод, как и на улице.
Но Ирка, одетая лишь в тонкую куртку, в какой обычно выбегала раздать мелкие поручения, казалось, не чувствовала холода. Единственное чувство, которое отпечаталось в ее огромных глазах, был страх.
Только окинув глазами помещение, Марии удалось понять причину переполоха.
Мария с самого детства мечтала увидеть, как добывают из земли разные полезные ископаемые. Когда учительница географии пускала по рядам картонные коробки с минералами, горными породами и всякими разными красивыми камушками, Мария готова была весь урок их рассматривать, перебирать и придумывать, из каких далеких и интересных мест они приехали.
Казалось, девочке, что добывают их добрые, но немного сварливые гномы, которые под землей устраивали свои шахты и передвигались по лабиринтам в крошечных вагонетках.
Друзья над мечтой девочки подсмеивались, ведь почти все девочки мечтали стать учительницами, певицами, актрисами или дикторами на телевидении. А мальчики – все, как один, космонавтами.
Чем старше становилась девочка, тем мечта в ней все больше крепла. Она стала интересоваться, где можно получить профессию геолога и какие предметы для этого нужно знать «на зубок». Даже название будущей профессии Марусе жутко нравилось. Редкое, сказочное, не каждый его знает.
Когда в школу приходили гости и спрашивали у ребят, кем они мечтают стать, Маруся всегда говорила, что станет геологом. Большинство гостей, живущих в небольшом городке, затерявшемся на бескрайних просторах Поволжья, с этой профессией знакомы не были, а потому Маруся всегда деловито начинала пояснять, кто это такой и чем она в жизни будет заниматься.
Едва отметив семнадцатый день рождения, стала Маруся готовиться к экзаменам. Родители, понимая, что дочь настроена серьезно, все же пытались отговорить ее.
—Машка, ну брось свои причуды! Какой геолог? Это ж, чтобы поступить-то, надо из дома далеко уезжать! Брось! Не получится у тебя! Да и что это за работа? Камни перебирать, да искать, где их природа запрятала! Не бабская это работа, сапогами грязь месить всю жизнь!
Иди вон в наш ПТУ на повара, или в «копытник» на зоотехника! Профессии нужные, всегда при деньгах будешь. Если не от зарплаты, так от благодарности людской.
—Мам, да не хочу я ни зоотехником быть, ни поваром, ни учителем! Даже звездой эстрады, хотя туда меня и так не взяли бы! Я хочу стать геологом! Свою страну изучать и узнавать, находить, какие богатства в ее недрах спрятаны! Это же такая романтика!
—Тьфу ты! Какая к Лешему романтика? Застрять где-нибудь на краю страны и жить там, общаясь только с шахтерами, горняками, да медведями, которые этими шахтерами и питаются? – Мать каждый раз от уговоров переходила к крикам, не в силах донести до дочери всю нелепость ее идеи.
Мать, словно порох, моментально взрывалась, но потом так же легко и гасла. Маруся на мать совсем не была похожа. В ней почти все было от отца, тихого и скромного мужчины, который, словно вода, легко мог потушить костер, в который за секунду превращалась жена.
Мать вообще была женщиной приземленной и основательной. Все в жизни она мерила с позиции пользы, выгоды или дохода. Проку в профессии геолога она не видела, а потому отговаривала дочь, как могла.
Совершенно иного мнения был отец. Он, как и дочь, был романтиком, немного странным и не от мира сего для всех окружающих. Он понимал дочь, видел, как горели ее глаза. Но, как и жена, волновался за нее, ведь работа и в самом деле была тяжелая.
Однако именно он решительно запретил жене запугивать и ругать дочь. А когда Маруся сдала выпускные экзамены и навсегда распрощалась со школьными стенами, собрал чемодан, купил билеты и отправился вместе с дочкой в большой далекий город – поступать.
Как ни переживала Маруся, ей удалось поступить на специальность, о которой она давно мечтала. Как только дочь получила комнату в общежитии и заселилась в нее, отец начал собираться обратно.
Провожая его на вокзале, Маруся и подумать не могла, что совсем скоро студенческая жизнь так закрутит ее, что даже раз в год в гости к родителям она будет выбираться всего на несколько дней, а потом визиты станут совсем редкими.
Через два года после поступления юная Маруся вышла замуж за своего сокурсника и вместе с ним по распределению уехала в холодный северный регион, богатый полезными ископаемыми, с которыми Маруся решила связать свою жизнь.
Место, куда она попала работать, было не таким интересным, как ей хотелось бы. Это был старый угольный разрез, разрабатываемый на протяжении нескольких лет. Люди здесь трудились одни и те же. Кроме основной работы, Маруся должна была выполнять и массу мелких поручений.
Работала она посменно. В напарницы ей досталась женщина возрастная и опытная. Ирина с самого первого дня взяла над молодой сотрудницей шефство. Вскоре Маруся, которая Иру поначалу даже немного побаивалась, уже не представляла свою жизнь без старшей подруги, которая давала ценные советы не только в работе, но и в обычной жизни.
Ира и Маруся работали в небольшой избушке, которая в сильные морозы отапливалась печкой и позволяла с комфортом пережить рабочий день. Составлял им компанию и немного скрашивал серые рабочие будни кот Василий, которого Ира однажды нашла в лесу полузамерзшим слепым котенком.
Целый месяц сердобольная дама выхаживала доходягу, а потом начала откармливать, пока он не превратился в огромного черного кота, который гордо выхаживал по территории, любил заглянуть в каждый угол и обязательно вернуться к своей любимой спасительнице.
Марусю Василий признал не сразу. В ее смену он старался скрыться где-то в лесу, точно зная, когда в смену выйдет его спасительница и принесет в платочке какое-то лакомство.
Обычно Василий тоже в долгу не оказывался – приносил Ирке из леса трофеи – то ящерку, то птичку какую. Ирка всегда его ругала за то, что сгубил невинную душу, но кота ее замечания мало тревожили.
Именно из-за любви Василия делиться с Иркой своими трофеями, случилась однажды история, которая сильно испугала женщину, а потом довольно быстро стала местной байкой.
Домик, или контора, в которой работали женщины, представлял собой старый, но добротный деревянный дом, дверь которого открывалась внутрь. Несмотря на солидный вес, она легко открывалась, благодаря прекрасно смазанным петлям.
За этим строго следила Ирка, так как ее ненаглядный Василий должен был иметь возможность войти в избу, даже если в ней никого не было и укрыться от непогоды. Она даже приучила кота закрывать дверь за собой, чтобы холод не выдул драгоценное тепло.
Однажды Маруся, отправляясь на смену, издалека услышала, как из домика разносятся вопли Ирки, хотя по времени женщина уже давно должна была быть дома. Маруся прибавила шагу, почуяв неладное. Дверь в домик была закрыта, а на крыльцо нанесло снега. Было видно, что Ирка не выходила уже несколько часов, хотя по работе приходилось частенько выскакивать на улицу.
—Ирод! Смерти моей хочешь, не иначе! Я тебя, паразита, выходила, выкормила! А ты меня со свету сжить решил! Брось, сказала! Да что ж ты за скотина-то непонятливая! И как ты, комок шерстяной, только додумался до такого! — Основательно севший от холода и криков голос Ирки заставил Марусю преодолеть последние метры до домика почти бегом.
Распахнув дверь, Маруся обнаружила бледную охрипшую Ирку в тонкой куртке. Потухшая печка давно перестала обогревать домик, от чего в помещении стоял такой же адский холод, как и на улице. Но Ирку беспокоил не холод. Стуча зубами, сжав до белых костяшек черенок от швабры, Ирка показывала куда-то в угол.
Так как за окном начинало вечереть, а свет Ирка с обеда не включала, Марусе не сразу удалось разглядеть под столом огромного Василия, который сидел, виновато опустив уши, изредка поглядывая то на любимую спасительницу, то на дверь, открыть которую обратно он уже не смог.
—Убери! Убери ее! Христом богом прошу! С обеда тут ору и никто не слышит. Никто не зашел, не проверил! Померла б тут, никому б дела не было! Вот и делай людям добро после такого! – Ирка, обрадовавшись появлению Маруси, запричитала еще быстрее, хотя голос ее угасал буквально с каждым словом.
Присмотревшись, Маруся обнаружила то, что так испугало старшую подругу.
Василий, таскавший до этого лишь птичек и ящерок, решил свою любимую Ирку от души одарить. И для этого основательно расстарался, поймав где-то в лесу огромную, в половину его роста, крысу. Видимо, когда он, задрав победно хвост, притащил ее в домик, животина была еще жива.
Кот сумел открыть дверь, войти, а обратно выйти уже не получилось даже после того, как Ирка от страха устроила настоящий вой.
Все время, пока она кричала, спасаясь на диване со шваброй в руках, Василий пытался снова поймать крысу. Ирка его и стыдила, и уговаривала, и грозилась, но сойти с дивана не смогла, чтобы открыть дверь и выгнать его на улицу.
В итоге, пришлось Марусе самой выгонять расстроенного Василия, быстро разжигать печку и отогревать несчастную напарницу, так как дойти до дома в таком состоянии она не смогла бы.
Несколько дней Ирка пролежала в сильной горячке, а голоса у нее не было еще несколько недель. Все, кто когда-то умудрялся попасть к ней в немилость и ощутить на себе всю силу ее могучих легких, шутили, что теперь Ваське сметаны надо поднести, так как его хозяйка еще долго ни на кого орать не сможет.
