— Ох, Петровна, что же делать-то теперь? — соседка Антонина Михайловна покачала головой, комкая в руках бумажную салфетку. Старые настенные часы в маленькой кухне монотонно отсчитывали время, а за окном моросил мелкий осенний дождь.
— А что делать? — пожилая женщина тяжело вздохнула, расправляя складки на выцветшем фартуке. — Растить буду. Не на улицу же мне ее выкидывать.
— И не совестно ей? На заграницы свои променяла родную дочь! — Антонина Михайловна махнула руками так, что чай выплеснулся на блюдце.
— Тише ты, — Вера Петровна кивнула в сторону соседней комнаты, где пятилетняя Алина увлечённо играла с потрёпанной куклой. — Не при ребёнке.
Этот разговор состоялся в тот самый вечер, когда Марина, наспех собрав чемодан и расцеловав дочь, уехала «на пару недель в командировку». Вера Петровна уже тогда знала, что дочь не вернётся – слишком уж блестели её глаза, когда она рассказывала о Георгии Павловиче, успешном бизнесмене, обещавшем ей красивую жизнь за границей.
— Бабуль, — донёсся из комнаты голосок Алины, — а можно мне косички заплести, как у мамы на фотографии?
Вера Петровна тяжело вздохнула:
— Конечно, дитенок. Иди сюда.
Маленькая Алина забралась на старенькую табуретку, крепко сжимая в руках свою любимую куклу Машу. Бабушка осторожно расчёсывала мягкие русые волосы внучки, такие же непослушные, как когда-то у Марины.
— А мама когда вернётся? — спросила девочка, разглядывая своё отражение в треснувшем зеркале.
— Скоро, милая, скоро, — привычно солгала Вера Петровна, ловко заплетая косички.
Антонина Михайловна покачала головой и тихонько вышла. На лестничной площадке она столкнулась с Сергеем, отцом Алины.
— К дочке? — спросила участливо.
— Да вот, зарплату получил, — он похлопал по карману потёртой джинсовой куртки. — Продуктов купил, игрушку вот…
Каждый месяц он приносил всё, что мог, хотя сам жил более чем скромно. Автослесарь в небольшом гараже – много ли заработаешь? Но для дочери не жалел ничего.
— Папа! — радостно закричала Алина, услышав знакомые шаги в коридоре. — Ты пришёл!
Сергей подхватил дочку на руки, закружил по комнате:
— Ну как моя принцесса? Смотри, что я тебе принёс!
Из потёртого пакета появился игрушечный медвежонок – недорогой, но такой мягкий и уютный.
— Спасибо, папочка! — Алина прижала медвежонка к груди. — А мама тоже мне что-нибудь принесёт?
Сергей встретился глазами с Верой Петровной. В воздухе повисла тяжёлая тишина.
— Знаешь что, — бабушка поспешила разрядить обстановку, — давай-ка мы с тобой пирожки испечём? С яблоками, как ты любишь.
— И я буду тесто месить? Можно? — тут же загорелась Алина, мигом забыв о своём вопросе.
— Конечно можно, — улыбнулась Вера Петровна. — Только фартук сначала наденем, а то все в муке будем.
Пока они возились на кухне, Сергей сидел в комнате, рассматривая старые фотографии. Вот Марина в выпускном платье, счастливая, с букетом цветов. Вот они вдвоём в парке, ещё совсем молодые. А вот и маленькая Алина на руках у матери – одна из последних фотографий перед её отъездом.
— Жизнь – штука непредсказуемая, — проговорил Сергей, убирая фотографии обратно в альбом. — Кто бы мог подумать, что так всё обернётся…
Эта история была так банальна…
В девяностые каждое утро Марина садилась в душный автобус, который увозил её в Москву. В огромных клетчатых сумках громыхали плечики с одеждой – она возила на продажу всё, что могла достать через знакомых. Рынок встречал её шумом, гамом и вечной толкотнёй.
— Мариночка, привет! — окликнула её соседка по прилавку, Зина. — Что новенького привезла?
— Да вот, куртки китайские, — Марина начала раскладывать товар. — Говорят, модные в этом сезоне.
День тянулся медленно. Покупатели приходили, торговались, уходили. К вечеру ноги гудели от усталости, а в голове крутилась одна мысль: «Неужели всю жизнь так?»
В тот вечер она задержалась дольше обычного – пересчитывала выручку. Внезапно на прилавок упала тень.
— Простите, мы уже закрываемся, — начала она и подняла глаза.
Перед ней стоял представительный мужчина лет сорока пяти, в дорогом костюме. Он явно выбивался из привычной рыночной публики.
— А у вас есть что-нибудь… поинтереснее этого? — он небрежно кивнул на развешанные куртки.
— В каком смысле? — Марина насторожилась.
— В прямом. Я владею сетью магазинов в Праге. Ищу поставщиков одежды.
Так начались их встречи с Георгием Павловичем. Сначала деловые – он действительно владел бутиками и искал выходы на российский рынок. Потом всё более личные.
— Ты удивительная женщина, Марина, — говорил он, когда они сидели в ресторане. — Красивая, умная. Что ты делаешь на этом рынке?
Она смущённо улыбалась, разглядывая искристое шампанское в хрустальном бокале. С Георгием было легко – он знал, чего хочет от жизни, и умел этого добиваться.
— Поехали со мной, — предложил он через месяц. — В Праге открываются большие возможности. Будешь помогать мне с бизнесом, станешь директором бутика.
— У меня дочь, — тихо сказала Марина.
Георгий помрачнел:
— Послушай… Я буду честен. Я не создан для отцовства. Мой бизнес требует полной отдачи, постоянных переездов. Ребёнок… это якорь.
— Но Алина…
— Сколько ей? Пять? В этом возрасте дети легко адаптируются. У неё есть бабушка, отец. А у тебя есть шанс начать новую жизнь. Подумай – роскошная квартира в центре Праги, путешествия, светские приёмы…
Марина вернулась домой поздно. В маленькой квартире пахло щами и стиральным порошком. Алина уже спала, подложив под щёку любимого плюшевого зайца.
— Что-то ты задерживаться стала, — заметила Вера Петровна, вытирая руки о передник. — Всё в порядке?
— Да, мам. Просто… работы много.
Неделю Марина металась. Смотрела на спящую дочь, на унылые пятиэтажки за окном, на свои огрубевшие от тяжёлых сумок руки. А перед глазами стояли пражские улочки с их игрушечными домиками, которые показывал Георгий на фотографиях.
— Я не могу взять её с собой, — сказала она матери тем вечером. — Он… он не готов к детям. А это мой шанс, понимаешь?
Вера Петровна долго молчала, потом тихо произнесла:
— Ты мать. Тебе решать.
Утром Марина собрала чемодан. Присела на краешек Алининой кровати:
— Солнышко, мама уезжает в командировку. Ненадолго. Бабушка о тебе позаботится.
— Привезёшь мне куклу? — сонно пробормотала девочка.
— Обязательно, — Марина поцеловала дочь в макушку, стараясь сдержать слёзы.
У двери она обернулась. Вера Петровна стояла, прижимая к груди внучку, и во взгляде её читалось всё, что она не могла высказать словами.
— Я буду звонить, — пообещала Марина.
Но они обе знали, что это ложь. В новую, красивую жизнь нельзя было взять ни пятилетнюю дочь, ни воспоминания о рынке и клетчатых сумках, ни этот запах щей и стирального порошка.
Георгий ждал её в аэропорту с букетом роз:
— Ты всё правильно решила, дорогая. Иногда нужно отпустить прошлое, чтобы обрести будущее.
Самолёт взлетел, унося Марину в новую жизнь. А в старой остались дочь, которая ещё долго будет спрашивать, когда вернётся мама, и пожилая женщина, которой предстоит объяснять внучке, почему мама больше не позвонит.
Годы шли своим чередом. Алина росла умной и доброй девочкой. Бабушка Вера научила её всему, что умела сама – готовить, шить, вести хозяйство. А главное – любить людей, несмотря ни на что.
— Злиться – это только себе вредить, — часто говорила она внучке, когда та, подрастая, начала задавать всё больше вопросов о матери. — Лучше научись делать мир вокруг себя добрее.
Дедушка Виктор Иванович, хоть и был человеком суровым, в внучке души не чаял. Каждое воскресенье они ходили в городской парк, где он покупал ей мороженое, а потом они сидели на скамейке и наблюдали за голубями.
— Деда, а почему птицы не улетают навсегда? — спросила однажды десятилетняя Алина, разглядывая стаю.
— Потому что дом – это не просто место, малышка, — ответил он, поправляя свой неизменный берет. — Дом – это где тебя любят.
После школы Алина поступила в техникум общественного питания. Бабушкина любовь к готовке передалась и ей.
— Вот увидишь, — говорила она подруге Тане, раскатывая тесто на практике, — открою когда-нибудь своё кафе. Буду кормить людей не просто едой – душевным теплом.
А в это время где-то в Праге её мать, Марина, жила совсем другой жизнью. Георгий Павлович оказался успешным бизнесменом, они много путешествовали, посещали дорогие рестораны. Но что-то постоянно грызло её изнутри.
— Может, возьмём ребёнка из приюта? — предложила она однажды мужу за ужином в их роскошной квартире с видом на Влтаву.
— Зачем? — удивился он, отрезая кусочек отлично прожаренного стейка. — У нас и так прекрасная жизнь. Дети – это лишние хлопоты и ответственность.
Марина промолчала, разглядывая своё отражение в начищенном до блеска бокале. Где-то в глубине души она понимала, что совершила страшную ошибку, но признаться в этом даже себе было слишком больно.
А потом начались проблемы. Сначала небольшие – один неудачный контракт, второй. Георгий стал раздражительным, много пил. Их переезд в Париж должен был открыть новые возможности, но только ускорил крах.
— Всё будет хорошо, милый, — говорила Марина, массируя мужу виски, когда у него случился первый приступ мигрени. — Мы справимся.
Но они не справились. Бизнес рушился как карточный домик. Роскошная квартира, дорогие машины, счета в банках – всё пошло на погашение долгов. А потом случился второй инфаркт, и Георгий не выжил…
Марина стояла, вглядываясь в фотографию, пока кто-то не тронул её за плечо:
— Женщина, вы проходите или нет? Очередь задерживаете.
Дрожащими руками она открыла дверь. Внутри столовой было светло и уютно. Белоснежные занавески на окнах, горшки с геранью на подоконниках, аппетитные запахи из кухни. За раздачей стояла полная женщина в белоснежном переднике:
— Что будете заказывать? Котлетки сегодня особенно удались, прямо как моя бабушка делала.
— А хозяйка… Алина, она здесь? — голос Марины дрожал.
— Нет, она в новой точке, на Ленина. Там открытие сегодня, весь персонал собрался. Такой праздник!
Марина вышла, не сделав заказ. В тот же вечер она узнала всю историю – люди в маленьком городе всё про всех знают, только спроси.
Оказывается, пять лет назад Алина вышла замуж за Дмитрия, сына владельца сети столовых. Свёкор, Иван Петрович, сразу разглядел в невестке родственную душу.
— Вот что, дочка, — сказал он однажды, пригласив Алину в свой кабинет. — Я же вижу, как ты к делу относишься. Не просто так, а с душой.
— Просто я от бабушки научилась, — улыбнулась Алина. — Она говорила: «Готовь так, будто для самых дорогих людей готовишь».
— Вот-вот, — закивал Иван Петрович. — Я тоже всю жизнь так работал. А сейчас чувствую – пора дело молодым передавать. Хочу, чтобы ты всем заправляла.
Алина растерялась:
— Но как же Дима? Он же ваш сын…
— Дима – технарь, — усмехнулся свёкор. — Ему железки ближе, чем кастрюли. А ты… ты прямо как я в молодости. Всё замечаешь, со всеми общий язык находишь. Повара тебя уважают, посетители любят.
Через месяц Иван Петрович слёг с инсультом. А ещё через неделю его не стало. В завещании он всё расписал чётко: сеть столовых – Алине, сыну – квартиру и машину.
— Пап, ты всё правильно сделал, — сказал Дмитрий, стоя у могилы отца. — Она действительно лучше всех это дело знает.
А Алина не подвела. За пять лет сеть выросла вдвое. В каждой столовой – безупречная чистота, вкусная еда и доброжелательная атмосфера. Она сама проверяла закупки, пробовала новые блюда, общалась с персоналом и посетителями.
— Мам, смотри, как у тёти Алины хорошо получается, — услышала Марина разговор на улице. — Может, и ты свою забегаловку так же организуешь?
— Куда мне, — вздохнула женщина. — Тут особый талант нужен. Она же не просто кормит – она душу в дело вкладывает.
Промозглым ноябрьским утром Марина наконец решилась. Надела свой единственный приличный костюм, купленный ещё в прежней жизни, и отправилась по адресу, который ей подсказали.
Внутри столовой царило оживление. Персонал готовился к обеденному наплыву, из кухни доносились аппетитные запахи.
— Алина Сергеевна, привезли новые скатерти! — крикнула молоденькая официантка.
— Сейчас подойду, Танечка, — раздался знакомый голос, и сердце Марины замерло.
Из подсобного помещения вышла красивая молодая женщина в идеально отглаженном белом халате. Её русые волосы были собраны в аккуратный пучок, на лице играла улыбка – та самая, которую Марина помнила с фотографий.
— Здравствуй… доченька, — голос предательски дрогнул.
Алина замерла. Медленно повернулась. В её глазах промелькнуло узнавание, потом – недоверие, и наконец – холодная отстранённость.
— Пройдёмте в кабинет, — сказала она официальным тоном. — Таня, справишься пока сама?
— Конечно, Алина Сергеевна!
Кабинет оказался небольшим, но уютным. На стенах – грамоты и благодарственные письма, на столе – фотографии детей и мужа. А в центре – большой портрет пожилой пары: бабушка Вера и дедушка Виктор.
— Присаживайтесь, — Алина указала на стул. — Чем обязана?
— Доченька, я… — Марина запнулась, комкая в руках старомодную сумочку. — Я так скучала. Все эти годы думала о тебе…
— Правда? — Алина подняла бровь. — А мне казалось, вы были слишком заняты своей новой жизнью в Европе.
— Ты не понимаешь! — Марина подалась вперёд. — Я совершила ошибку, страшную ошибку. Но я хочу всё исправить. Я могла бы помогать тебе здесь, с бизнесом…
— С бизнесом? — Алина усмехнулась. — Или вам просто некуда больше идти? Я навела справки, знаю о банкротстве вашего мужа.
Марина побледнела:
— Ты не можешь быть такой жестокой! Я всё-таки твоя мать!
— Мать? — Алина встала, подошла к окну. За стеклом спешили по своим делам люди, многие заглядывали в столовую – кто-то уже предвкушал обед. — Знаете, каждое утро я прихожу сюда в шесть утра. Проверяю закупки, контролирую заготовки, если надо, то и поварам помогаю, пробую новые блюда, общаюсь с персоналом. Знаете, почему?
Она повернулась к Марине:
— Потому что бабушка научила меня: главное в жизни – это забота о людях. Каждый день она вставала в такую рань, чтобы приготовить мне завтрак перед школой. Даже когда болела, даже когда уставала – никогда не показывала этого.
В дверь осторожно постучали:
— Алина Сергеевна, там из мэрии приехали. Хотят обсудить организацию питания для детских садов.
— Сейчас подойду, — кивнула Алина и снова повернулась к матери: — Знаете, что самое интересное? Я благодарна вам.
— Благодарна? — Марина непонимающе моргнула.
— Да. Вы показали мне, как не надо поступать с близкими. Благодаря вам я точно знаю, что никогда не брошу своих детей ради красивой жизни. И ещё… — Алина подошла к двери. — Я знаю, зачем вы пришли. Вы узнали о наследстве от свёкра, о том, как хорошо идут дела.
Это не просто бизнес – это дело всей моей жизни. И делиться им с человеком, который когда-то не захотел разделить со мной свою жизнь, я не собираюсь.
— Но я могла бы жить с тобой, помогать с детьми… — отчаянно произнесла Марина.
— Нет, — твёрдо сказала Алина. — Вы сделали свой выбор много лет назад. Я тоже делаю свой – сейчас. До свидания.
Она вышла из кабинета, оставив Марину одну. За дверью слышался шум столовой – звон посуды, гул голосов, смех. Жизнь продолжалась.
Прошло пять лет.
Сеть столовых «Домашняя кухня от Алины» превратилась в популярную городскую сеть. При каждой точке открылись курсы домашней кухни, где опытные повара учили всех желающих готовить с любовью и заботой.
Марина иногда заходила пообедать в одну из столовых – ту, что подальше от центра, где её никто не знал. Однажды она увидела, как Алина учит свою дочь Верочку печь пирожки – точно так же, как когда-то Вера Петровна учила саму Алину.
— Главное, доченька, — донеслись до неё слова Алины, — готовить с любовью. Тогда у людей не только живот будет сытым, но и душа согретой.
Марина тихо вышла.
А на стене в каждой столовой висела фотография: маленькая Алина с бабушкой Верой готовят что-то на старенькой кухне. Под фотографией надпись: «Неважно, что ты делаешь – важно, сколько любви ты в это вкладываешь».
