Солнечные лучи пробивались сквозь тюль, рисуя золотистые узоры на обоях. Я любила эти ранние часы, когда дом наполнялся особым светом, а из кухни доносился аромат свежезаваренного чая. Виталий всегда вставал раньше меня. За пятнадцать лет совместной жизни это превратилось в ритуал – я просыпаюсь, а на тумбочке уже ждёт чашка с моим любимым чаем.
– Лариса, ты проснулась? – его голос доносился из коридора, тёплый и привычный.
– Да, Виталенька, – потянулась я, ощущая приятную негу в теле. – Уже встаю.
Он появился в дверном проёме – подтянутый, в домашней футболке, с влажными после душа волосами. Мой муж всегда выглядел моложе своих пятидесяти восьми. Иногда я даже ловила на себе завистливые взгляды подруг – повезло же Ларисе с таким мужчиной.
– Я завтрак приготовил, – улыбнулся он, присаживаясь на край кровати. – И чай не остыл ещё.
– Спасибо, – я сделала глоток. Идеально – не крепкий, с щепоткой мяты, как я люблю.
Виталий смотрел на меня своими карими глазами, в которых всегда читалась забота. Пятнадцать лет, а у меня до сих пор теплело на душе от этого взгляда.
– Знаешь, я тут подумал про нашу квартиру, – начал он, поглаживая моё плечо. – Эта бюрократия с документами каждый раз столько времени отнимает. Может, стоит упростить?
– О чем ты? – я отставила чашку.
– Да эти платежки, счета, сверки в ЖЭКе. Мы же семья, а у нас до сих пор всё оформлено только на тебя. Когда ты в прошлом месяце болела, я намучился с этими справками.
Я задумалась. Квартира досталась мне ещё от родителей, задолго до встречи с Виталием. Единственное, что осталось только моим после первого неудачного брака.
– Что предлагаешь?
– Давай оформим доверенность, чтобы я мог решать эти вопросы, когда тебе некогда или нездоровится. Ничего сложного – зайдём к нотариусу, и все дела.
Что-то внутри на мгновение дрогнуло – неясное сомнение. Но я тут же отбросила его. Это же Виталий, мой муж, с которым мы прошли через многое. Разве не в этом смысл семьи – доверять друг другу?
– Хорошо, – кивнула я. – Когда ты хочешь этим заняться?
– Да хоть на следующей неделе, – он поцеловал меня в макушку и встал. – Я на работу, увидимся вечером.
Я смотрела, как он собирается, и чувствовала спокойствие. У нас хороший дом, хорошая жизнь. Всё именно так, как должно быть в пятьдесят пять – надёжный тыл и человек, которому можно доверять.
Материнское беспокойство
Я ждала Катю в нашем любимом кафе на Садовой. Дочь всегда опаздывала минут на пятнадцать – со школьных времен ничего не изменилось, хоть сейчас ей уже тридцать. Она влетела в дверь растрепанная, яркая, с большой сумкой через плечо.
– Мам, прости, – выдохнула Катя, целуя меня в щеку. От нее пахло осенью и каким-то новым парфюмом. – Этот клиент никак не хотел завершать встречу.
– Ничего, я привыкла, – улыбнулась я. – Как твои дела? Как Никита?
– Нормально, – она отмахнулась и подозвала официантку. – Двойной эспрессо, пожалуйста. И эклер.
Катя работала дизайнером интерьеров и всегда была в движении – встречи, проекты, новые идеи. Иногда я беспокоилась, что она никак не устроит личную жизнь, но потом напоминала себе, что времена изменились. Мы болтали о мелочах, пока она не спросила:
– А как Виталий? Всё так же пропадает на работе?
– Нормально, – в тон ей ответила я. – Вчера предложил оформить доверенность на квартиру, чтобы ему было проще решать бытовые вопросы.
Я не заметила, как Катя напряглась, только увидела, что она отставила чашку, не донеся до рта.
– Доверенность? На квартиру бабушки?
– Да ничего особенного, – пожала я плечами. – Просто для удобства.
– Мама, – она подалась вперед, понизив голос. – Зачем ему доверенность на твою квартиру?
– Катя, мы пятнадцать лет вместе, какая разница, на кого оформлены бумажки? – я почувствовала раздражение. Дочь никогда не доверяла Виталию полностью, хотя он всегда был к ней внимателен.
– Большая разница, – её голос стал жестче. – Ты помнишь, что случилось с тетей Зиной? Её муж тоже начал с «бумажек», а закончил тем, что выставил её из собственной квартиры.
– Господи, Катя! – я всплеснула руками. – При чем тут тетя Зина? Виталий – не Николай. Он просто хочет избавить меня от беготни.
– Мама, – Катя взяла меня за руку. В её глазах я увидела тревогу. – Просто будь осторожна. Не подписывай ничего, не прочитав. И давай я сначала посоветуюсь с моим другом-юристом?
Внутри шевельнулось что-то неприятное – то ли обида за Виталия, то ли смутная тревога. Но я решительно отогнала это чувство.
– Спасибо за заботу, но я сама разберусь. Мы взрослые люди.
– Именно поэтому стоит всё проверять, – не сдавалась она. – Обещай, что хотя бы позвонишь мне перед тем, как что-то подписывать.
– Хорошо, – вздохнула я, чтобы закрыть тему. – Обещаю.
Мы перешли к обсуждению её нового проекта, но неприятный осадок остался. Когда мы прощались у метро, Катя обняла меня крепче обычного.
– Позвони, если что, – шепнула она.
Я смотрела, как она спускается по ступеням, и думала – почему собственная дочь заставила меня усомниться в человеке, с которым я прожила столько лет? И всё же на обратном пути домой я ловила себя на том, что вспоминаю все разговоры с Виталием о квартире. Но нет, глупости. Я просто слишком впечатлительная.
Неожиданное открытие
В ЖЭК я зашла случайно – нужна была справка об отсутствии задолженностей для налоговой. День выдался промозглый, с неба сыпалась морось, превращая асфальт в скользкую кашу. В коридоре тянуло сыростью, под потолком гудела лампа дневного света. Очередь двигалась медленно, и я листала ленту в телефоне, когда услышала своё имя.
– Лариса Михайловна?
Я подняла глаза. Передо мной стояла Валентина Семеновна – инспектор, которая работала здесь, кажется, со времен царя Гороха.
– Здравствуйте, – улыбнулась я. – Давно не виделись.
– И не говорите, – она поправила очки на носу. – Как поживаете? Я вас сразу узнала. Вы же к нам по поводу вашей квартиры?
– Да, нужна справка.
– Понимаю, – она кивнула. – У вас ведь всё в порядке с документами? Когда сменился собственник, мы переживали, что могут быть какие-то проблемы…
Я замерла. Внутри что-то оборвалось.
– Простите… когда сменился собственник?
Валентина Семеновна нахмурилась.
– Ну, когда вы… – она замялась, видя мое лицо. – Ой, а вы разве не в курсе? В прошлом месяце ваша квартира была переоформлена. Все документы в порядке, я сама проверяла.
В горле пересохло.
– Переоформлена… на кого?
– Сейчас, одну минуточку, – она засуетилась, зашуршала бумагами на столе. – Вот, нашла. Сидоренко Дарья Валентиновна. А до этого было на Батуеве Виталии Петровиче. Разве вы…
Мир покачнулся. Я схватилась за край стола.
– Мне нужна копия документов, – мой голос звучал как чужой. – Сейчас же.
– Лариса Михайловна, вы в порядке? – обеспокоенно спросила Валентина Семеновна. – Может, воды?
– Документы, – повторила я. – Пожалуйста.
Она ушла в подсобку, а я стояла, оглушенная. Как это возможно? Квартира на какой-то Дарье? Я даже имени такого не знаю. И при чем тут Виталий?
Валентина Семеновна вернулась с папкой.
– Вот, смотрите. Сначала была переоформлена на Батуева В.П. согласно доверенности от вас, – она показала пальцем. – А потом уже на Сидоренко. Купля-продажа.
Я смотрела на документы, но строчки расплывались перед глазами. Там стояла моя подпись. Я вспомнила – месяц назад Виталий принес какие-то бумаги, сказал, что это та самая доверенность, чтобы ему можно было представлять мои интересы в коммунальных службах. Помню, как спешила на встречу с однокурсницами, как пробежалась глазами по тексту…
– Копии можно сделать? – спросила я деревянным голосом.
– Конечно, сейчас.
Я стояла у окна, пока она возилась с ксероксом. За окном шел дождь, капли стекали по стеклу, как слезы. Пятнадцать лет доверия. Пятнадцать лет жизни. И все это время…
– Вот, возьмите, – Валентина Семеновна протянула мне стопку бумаг. – Лариса Михайловна, вы же продолжаете там жить?
– Да, – вырвалось у меня. – Пока да.
Я вышла на улицу, не чувствуя дождя. Телефон в сумке завибрировал – сообщение от Виталия: «Купил твой любимый сыр. Буду к ужину.»
Меня затошнило. Кто этот человек, с которым я прожила столько лет? И что теперь делать? Пальцы сами нашли номер дочери.
– Катя, – голос сорвался. – Ты была права. Мне нужна помощь.
Чужой человек
Когда ключ повернулся в замке, я сидела в кухне. Не включила свет – так было легче наблюдать за ним. Слышала, как он разувается в прихожей, как вешает куртку, насвистывая что-то под нос. Привычные звуки, которые раньше означали уют, а теперь резали слух фальшью.
– Лариса? – он щелкнул выключателем в коридоре. – Ты дома?
– На кухне, – отозвалась я.
Виталий появился в дверном проеме с пакетом в руках. Улыбался своей обычной улыбкой – чуть приподнятые уголки губ, морщинки в уголках глаз.
– Почему в темноте сидишь? – он потянулся к выключателю.
– Не надо, – остановила его я. – Так лучше.
Он пожал плечами, но улыбка дрогнула.
– Как хочешь. Я купил сыр, тот самый, с голубой плесенью. И вино к нему. Отметим годовщину знакомства?
Это было последней каплей. Он даже помнил дату нашей встречи – пятнадцать лет и три месяца назад. И в этот день…
– Зачем ты продал мою квартиру? – спросила я прямо.
Виталий замер. Я видела это даже в полумраке – как улыбка стекла с его лица, как он медленно опустил пакет на стол. Глаза забегали, ища выход.
– О чем ты? Какую квартиру?
– Не делай вид, что не понимаешь, – мой голос звучал неожиданно твердо. – Я была сегодня в ЖЭКе. Видела документы. Квартира оформлена на какую-то Дарью Сидоренко. Кто она?
Пауза была мгновенной, но мне хватило, чтобы увидеть – он готов солгать.
– Лара, это какая-то ошибка, – он сделал шаг ко мне. – Давай спокойно разберемся…
– Не подходи, – я вскинула руку. – Я видела документы. Там моя подпись. Та доверенность, которую ты мне подсунул, дала тебе право распоряжаться квартирой. И ты ее продал. Кто такая Дарья?
Он сглотнул, провел рукой по волосам. В этом жесте было что-то беспомощное, но я больше не верила.
– Все не так, как ты думаешь, – начал он. – Я собирался тебе рассказать, когда все уладится…
– Что уладится? – я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. – Что ты выставишь меня на улицу? Или планировал дождаться моей смерти?
– Господи, Лара! – он повысил голос. – Что за чушь ты несешь? Это временная мера. У меня были проблемы, нужны были деньги…
– Деньги, – повторила я. – И ты решил, что можешь просто взять и продать квартиру, в которой я живу? В которой выросла моя дочь? Которую мне оставили родители?
Он молчал. В тишине было слышно, как капает вода из крана.
– Пятнадцать лет, – мой голос дрогнул. – Я думала, у нас семья. А ты все это время… Кто ты такой?
Виталий вдруг выпрямился, в глазах мелькнуло что-то жесткое.
– Не драматизируй, Лариса. Сколько лет мы жили на твоем? Я вложил в эту квартиру уйму денег. Ремонт, мебель – все это я оплачивал.
– Мы жили вместе! Я работала, ты работал. Это была наша общая жизнь.
– Да, но квартира всегда была только твоей, – он сделал ударение на последнем слове. – Сколько раз я предлагал переоформить ее на нас обоих? А ты все «мои родители, моя память»…
Я смотрела на него и не узнавала. Человек напротив меня был чужим. Все пятнадцать лет – ложь?
– Убирайся, – тихо сказала я.
– Что?
– Убирайся из моего дома. Сейчас же.
Виталий хмыкнул.
– Твоего дома? Технически, это уже не твой дом.
Я вскочила, схватила первое, что попалось под руку – вазу – и с силой швырнула об стену.
– Вон!!! – закричала я.
Он попятился к двери.
– Успокойся. Мы поговорим, когда ты будешь в состоянии слушать.
– Убирайся, иначе я вызову полицию!
Виталий еще мгновение смотрел на меня, потом развернулся и вышел. Хлопнула входная дверь. В наступившей тишине я осела на пол и разрыдалась.
В поисках правды
– Мама, вдохни-выдохни, – Катя сжимала мою руку. – Сергей сейчас все объяснит.
Мы сидели в небольшом офисе юридической фирмы. За окном моросил дождь, и капли стекали по стеклу, как слезы. Мои слезы закончились вчера, осталась только пустота и холод где-то под ребрами.
Сергей, друг Кати, перебирал документы, которые я принесла из ЖЭКа. Молодой, но с серьезным взглядом умных глаз. Он хмурился, делал пометки.
– Вот так дела, – наконец произнес он. – Схема, конечно, не новая, но всегда работает.
– О чем ты? – спросила Катя.
– Доверенность, которую подписала Лариса Михайловна, – он поднял лист. – Здесь не просто право представлять ваши интересы, а полное право распоряжения недвижимостью, включая продажу. Вы внимательно читали, что подписываете?
Я опустила глаза. Стыд жег щеки.
– Нет, – призналась я. – Виталий сказал, что это формальность, чтобы он мог решать вопросы с коммунальными службами. Я спешила…
– Классика, – вздохнул Сергей. – С этой доверенностью он переоформил квартиру на себя, а потом продал третьему лицу.
– Этой Дарье, – кивнула Катя. – Кто она вообще?
– Сейчас посмотрим, – Сергей застучал по клавиатуре ноутбука. – Так… Сидоренко Дарья Валентиновна, 1987 года рождения. Работает администратором в фитнес-клубе «Олимп».
– Тридцать шесть лет, – тихо сказала я. – Младше меня на девятнадцать лет.
Катя обняла меня за плечи.
– Это ничего не значит, мам.
– Значит, – я покачала головой. – Все значит. Так вот зачем он приезжал поздно. Говорил, что на работе задерживается.
Перед глазами всплыли обрывки воспоминаний – ужины в одиночестве, запах чужих духов от его рубашек, который я списывала на запах офиса, странные звонки, во время которых он выходил в другую комнату.
– Подождите, – Сергей продолжал изучать информацию на экране. – Тут что-то еще… Валентиновна… А второй собственник – Батуев Валентин Сергеевич. Отчество совпадает. Может быть ее отец?
– Или она его дочь, – прошептала я. – Боже мой, у Виталия есть дочь? Почему он никогда…
– Мам, давай не спешить с выводами, – Катя сжала мою руку. – Сергей, что делать дальше? Можно как-то вернуть квартиру?
Он откинулся в кресле.
– Есть шанс. Если доказать, что доверенность была получена обманным путем. Вы не осознавали, что подписываете, думали, что это другой документ.
– Но там моя подпись, – возразила я. – Я сама виновата, что не прочитала.
– Не вините себя, – Сергей посмотрел мне прямо в глаза. – Вы доверяли близкому человеку, это нормально. Теперь важно действовать быстро. Нам нужно составить заявление в полицию о мошенничестве и исковое заявление в суд.
– Заявление на Виталия? – я почувствовала, как горло сжимает спазм.
– Да, – твердо ответил Сергей. – И на этих Сидоренко тоже. Есть вероятность, что они в сговоре.
Я смотрела на документы, разложенные на столе. Каждый лист – кусочек моей разрушенной жизни. Пятнадцать лет… как я могла так ошибиться в человеке?
– А если не получится? – спросила я. – Если суд не встанет на мою сторону?
– У вас есть я, – Катя сжала мои пальцы. – И мы будем бороться. Хоть всю юридическую систему перевернем, но не дадим ему так просто отобрать твой дом.
Сергей кивнул.
– Я видел похожие дела, и многие удавалось выиграть. Главное сейчас – собрать все доказательства. Есть у вас свидетели, которые могут подтвердить, что вы не собирались продавать квартиру?
– Соседи, – вспомнила я. – Анна Петровна слышала, как мы с Виталием обсуждали ремонт в ванной на следующий год. Зачем бы я планировала ремонт, если собиралась продавать?
– Отлично, – Сергей записал имя. – Нам пригодится каждая деталь. Начнем прямо сейчас.
Лицом к лицу
Фитнес-клуб «Олимп» располагался в новом торговом центре – стекло, хром, неоновые вывески. Я остановилась у входа, разглядывая своё отражение. За две недели я словно постарела на десять лет – осунулось лицо, глубже стали морщины, в волосах прибавилось седины.
– Уверена, что хочешь это сделать? – Катя стояла рядом, кутаясь в пальто. – Сергей сказал, что нам необязательно встречаться с ней лично.
– Мне нужно увидеть её, – ответила я. – Понять, кто она.
Мы прошли через турникеты. На ресепшене сидела молодая девушка с высоким хвостом.
– Добрый день! Чем могу помочь?
– Нам нужна Дарья Сидоренко, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
– А вы по какому вопросу?
– Личному.
Девушка пожала плечами и взяла телефон.
– Даша, к тебе посетители. Хорошо, сейчас передам, – она положила трубку. – Поднимитесь на второй этаж, кабинет администратора в конце коридора.
Каждая ступенька давалась с трудом. В ушах стучала кровь. Катя крепко держала меня под локоть, словно боялась, что я упаду. По коридору разносилась громкая музыка из тренажерных залов, мелькали люди в спортивной форме.
Дверь с табличкой «Администратор» была приоткрыта. Я сделала глубокий вдох и постучала.
– Войдите, – раздался женский голос.
И вот она – сидит за столом, красивая, с каштановыми волосами, собранными в элегантный пучок. Идеальный макияж, дорогая блузка, длинные ухоженные пальцы с маникюром. На вид – не больше тридцати пяти. И эти глаза… карие, как у Виталия.
Она подняла взгляд от компьютера и замерла.
– Здравствуйте, – на её лице промелькнуло узнавание и что-то еще… смущение? страх?
– Вы Дарья Сидоренко? – спросила я, хотя уже знала ответ.
– Да, – она медленно встала. – А вы…
– Лариса Михайловна Дубровская, – мой голос звучал неожиданно твердо. – Хозяйка квартиры, которую вы недавно приобрели.
Дарья побледнела. Её взгляд метнулся к двери, словно она искала путь к бегству.
– Я… мне нужно позвонить, – она потянулась к телефону.
– Виталию? – я сделала шаг вперед. – Не трудитесь. Он знает, что я здесь.
– Мама, – тихо предупредила Катя.
– Кто вы? – наконец спросила Дарья. – Чего вы хотите?
Я смотрела на нее – молодую, красивую, испуганную. Жгучая обида поднялась внутри, но вместе с ней и что-то похожее на жалость.
– Хочу знать правду, – ответила я. – Кто вы для Виталия?
Она опустила глаза.
– Это сложно объяснить.
– Вы его дочь? – спросила я напрямик. – У вас одинаковые отчества с этим Валентином. Он ваш отец?
Дарья нервно усмехнулась.
– Дочь? Нет, что вы… Валентин – мой муж.
– Муж? – я почувствовала, как земля уходит из-под ног. – Но тогда…
– Виталий – его брат, – она наконец посмотрела мне в глаза. – Мой деверь. Он не говорил вам?
Катя подвинула мне стул, и я тяжело опустилась. Брат… У Виталия есть брат, о котором он никогда не упоминал за пятнадцать лет. И эта женщина, его невестка…
– Не говорил, – выдавила я. – Он многое не говорил. Например, что продал мою квартиру.
Дарья вздрогнула.
– Послушайте, я не знала… То есть, Виталий сказал, что всё согласовано с вами, что вы решили переехать куда-то поменьше и продаете квартиру… Я сама узнала правду только вчера, когда он пришел к нам с вещами.
– С вещами? – переспросила я.
– Да, он теперь живет у нас, – она опустила глаза. – Говорит, что вы его выгнали.
Я почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения.
– Выгнала? После того, как узнала, что он продал крышу над моей головой? Да, представьте себе!
– Мама, – Катя положила руку мне на плечо. – Давай держаться сути.
Я сделала глубокий вдох.
– Где деньги? – спросила я прямо. – Деньги от продажи квартиры.
Дарья растерянно заморгала.
– Какие деньги? Мы не платили… То есть, формально да, но на самом деле…
– Что «на самом деле»? – мой голос звенел от напряжения.
– У Валентина были проблемы с бизнесом, – тихо проговорила она. – Виталий предложил помочь. Квартира оформлена на меня, но это… как бы заем. Документально это выглядит как продажа, но на самом деле…
– То есть, моей квартирой погасили долги вашего мужа? – я не верила своим ушам. – И вы считаете это нормальным?
– Я не знала, – повторила она, и в её глазах блеснули слезы. – Клянусь, если бы знала… Теперь Виталий и Валентин убеждают, что все было по закону, что вы знали…
Я встала. Ноги дрожали, но я держалась прямо.
– Завтра к вам придет повестка в суд, – сказала я холодно. – Мой адвокат уже подал иск. Я буду бороться за свою квартиру.
Дарья вдруг тоже поднялась.
– Лариса Михайловна, послушайте, – её голос дрожал. – Я не хотела… Если бы я знала, что это ваш дом… Мне так стыдно. Я поговорю с Валей, может, мы сможем все исправить.
Я всмотрелась в её лицо – искреннее раскаяние или очередной спектакль? За последние недели я разучилась верить людям.
– В суде разберемся, – ответила я и направилась к двери.
Уже в коридоре Дарья окликнула меня:
– Постойте! – она протянула визитку. – Вот мой номер. Я правда хочу помочь. И… пожалуйста, будьте осторожны с Виталием. Он очень изменился в последнее время.
Я взяла карточку, не зная, можно ли верить этой женщине. Одно я поняла точно – пятнадцать лет я жила с человеком, которого совершенно не знала.
Последняя встреча
Кафе «Ностальгия» мы выбрали неслучайно – здесь пятнадцать лет назад у нас с Виталием было первое свидание. Тогда я не могла и представить, к чему приведет эта встреча. Сейчас, разглядывая знакомый интерьер – деревянные столики, живые цветы в вазочках, старые фотографии на стенах – я чувствовала только горечь.
Он опоздал на пятнадцать минут. Вошел, огляделся, заметил меня и направился к столику. Выглядел усталым, под глазами залегли тени, но держался уверенно.
– Лара, – кивнул он, садясь напротив.
– Не называй меня так, – спокойно ответила я. Раньше это сокращение звучало нежно, теперь казалось фальшивым.
Подошла официантка. Виталий заказал кофе, я – только воду.
– Зачем ты хотела встретиться? – спросил он, когда она ушла. – Твой адвокат уже связался с нами.
– Хотела посмотреть тебе в глаза, – я встретила его взгляд. – И понять, как ты мог.
Он слегка поморщился.
– Опять драматизируешь. Я же объяснял – это была вынужденная мера. У Валентина были серьезные проблемы, мне пришлось помочь.
– Моей квартирой?
– Нашей квартирой, – поправил он. – Сколько я вложил в неё за все эти годы?
Я покачала головой.
– Отремонтированный санузел и новая кухня не дают тебе права забирать чужое.
– Ничего я не забирал, – он развел руками. – Все по закону. Доверенность, которую ты подписала…
– Знаешь, что самое страшное? – перебила я. – Не то, что ты обманул меня. А то, что пятнадцать лет ты был рядом, планировал это и ждал момента. Все эти годы… это была игра?
Виталий помолчал, постукивая пальцами по столу.
– Не все, – наконец сказал он. – Первые годы я действительно был счастлив с тобой.
– А потом?
– Потом… – он пожал плечами. – Потом стало скучно. Ты со своими подругами, с дочерью, вечно на работе. А я… у меня своя жизнь появилась.
Странно, но его слова уже не ранили, как раньше. Словно речь шла о ком-то другом, не обо мне.
– Кто такой Валентин? Почему ты никогда не рассказывал о брате?
Виталий поморщился.
– Мы не общались много лет. Он был против нашего брака, считал, что ты слишком… немолода для меня.
Это было как пощечина. Я сжала кулаки под столом.
– И когда вы помирились?
– Года три назад. Он сам связался – у него были проблемы с бизнесом.
– И ты решил помочь, отдав ему мою квартиру, – я кивнула. – Удобно.
– Не ему, – уточнил Виталий. – Дарье. Она… другая. Понимает ценность семьи.
– Понимает настолько хорошо, что согласилась участвовать в афере?
– Это не афера, – он начал раздражаться. – Все юридически чисто. Ты сама подписала документы.
– Которые даже не прочитала, потому что доверяла тебе, – я смотрела ему прямо в глаза. – Теперь понимаю, почему ты никогда не хотел официально оформить наши отношения. Пятнадцать лет гражданского брака – ни одной бумажки, ни одного совместно нажитого имущества. Всё продумал.
Он промолчал. Молчание было красноречивее любых слов.
– Что ж, – я выпрямилась. – Спасибо за откровенность. Теперь я точно знаю, что не ошиблась, подав в суд.
– Ты ничего не добьешься, – он покачал головой. – Сделка оформлена правильно, доверенность заверена нотариально.
– Увидим, – я улыбнулась впервые за весь разговор. – Не недооценивай меня, Виталий. Я пятнадцать лет считала себя слабой женщиной, которой нужен сильный мужчина. Оказалось, что я сильнее, чем думала.
Я встала, собираясь уходить.
– И кстати, – добавила, глядя на него сверху вниз. – Дарья дала показания против тебя и Валентина. Она не хочет быть соучастницей мошенничества.
Я соврала. Дарья только обещала подумать, но выражение его лица того стоило – шок, злость, страх. Впервые за все эти годы маска слетела с его лица, и я увидела настоящего Виталия – расчетливого, испуганного, мелочного человека.
– Ты все выдумываешь, – процедил он. – Она никогда…
– Увидимся в суде, – я развернулась и пошла к выходу, чувствуя, как с каждым шагом становлюсь свободнее. Я больше не оглядывалась.
В зале суда
Стены у зала суда зеленоватые, как в поликлинике. И такие же неудобные стулья с жесткими сиденьями. Я бы не заметила этого, если б не прождала три часа в коридоре. Перед нами слушалось дело о какой-то квартирной краже.
Сергей что-то писал в блокноте. Катя держала меня за руку, иногда сжимая слишком сильно. Напротив — Виталий со своим холеным адвокатом. Даже не глянул в мою сторону, будто чужие.
— Встать, суд идет!
Судья оказалась моложе, чем я ожидала — лет сорок, в аккуратных очках, с тонкими губами, поджатыми в серьезную линию.
Сергей говорил первым. Уверенно, спокойно. Что я подписала доверенность, не зная ее содержания. Что Виталий обманул меня. Что продал квартиру без моего согласия.
А потом Маркелов, адвокат Виталия. Высокий, сухой, с поставленным голосом:
— Госпожа Дубровская подписала доверенность в здравом уме и твердой памяти. Она имела возможность прочитать документ. Сделка проведена по всем правилам. Вина истицы в том, что она не проявила должной осмотрительности.
— Госпожа Дубровская, — обратилась ко мне судья. — Расскажите, как вы подписывали документы.
Я встала. Язык во рту стал сухим и шершавым.
— Виталий сказал, что это для коммуналки… Чтобы он мог платить, когда меня нет.
— Вы читали документ?
— Не полностью. Я доверяла ему… пятнадцать лет вместе.
— А в браке вы состояли?
— Нет, в гражданском… А квартира от родителей мне досталась.
Виталия вызвали следом. Он стоял как на трибуне — прямой, чуть улыбающийся.
— Лариса знала, что подписывает. Мы обсуждали продажу квартиры. Собирались переехать.
Меня затрясло.
— Это неправда! — вырвалось у меня.
— Соблюдайте порядок, — строго сказала судья.
А потом настал черед Дарьи. Она выглядела испуганной, но решительной.
— Виталий Петрович сказал, что его жена согласна на продажу. Я никогда не встречалась с Ларисой Михайловной до этого. А потом… — она замялась. — Деньги за квартиру вернулись на наш счет. Это была фиктивная сделка.
Виталий резко дернулся. Что-то зашептал адвокату.
— Свидетель лжет! — отрезал Маркелов.
— У меня есть выписки и письма от Виталия с инструкциями, — добавила Дарья твердо.
Потом были другие свидетели. Соседка Анна Петровна рассказала, что еще за неделю до сделки я обсуждала с ней ремонт ванной.
Когда судья предоставила мне последнее слово, я уже не боялась.
— Ваша честь, эта квартира — это не просто стены. Это память о моих родителях, это дом моей дочери. Я не собиралась его продавать. И прошу вернуть то, что принадлежит мне по праву.
Судья объявила перерыв. Мы ждали в коридоре — я, Катя, Сергей. Через час нас позвали обратно.
— Суд постановляет: признать сделку купли-продажи квартиры недействительной, вернуть право собственности истице Дубровской Ларисе Михайловне…
Дальше я не слышала. В ушах зашумело. Катя крепко обняла меня. Я выиграла.
Решение суда
Из трубки доносился бодрый голос Сергея:
— Лариса Михайловна, решение суда вступило в силу! Никто не подал апелляцию.
Я стояла у окна и не могла отвести взгляд от играющей во дворе девочки. В розовой курточке, с бантами. Наверное, внучка тёти Маши из пятого подъезда.
— И что теперь, Сергей?
— Теперь — в регистрационную палату. Нужно восстановить ваше право собственности. Сможете сегодня к двенадцати?
— Смогу, — ответила я, и только после звонка поняла, что даже не улыбнулась.
Пять месяцев суда, нервов, ожидания. Я должна прыгать от счастья. А внутри — пусто. Может, дело в том, что победа не вернёт мне впустую потраченные пятнадцать лет жизни?
В регистрационной палате народу — не протолкнуться. Душно, шумно. Катя приехала со мной, ни за что не отпустила одну.
— Мам, как ты? — она дёрнула меня за рукав.
— Нормально, — я пожала плечами. — Не верится, что всё закончилось.
— Ещё не совсем. Но скоро.
Сергей ждал у входа. В светлой рубашке, аккуратно подстриженный, он казался студентом, а не опытным юристом. Сразу провёл нас мимо очереди, объяснил что-то сотруднице.
И вот — я расписываюсь в бумагах, прикладываю паспорт. Процедура заняла не больше получаса. Сергей что-то шутил, Катя смеялась. А я всё пыталась понять — почему не радуюсь?
И только когда мне вручили выписку из реестра с моим именем, что-то дрогнуло внутри. Я вышла на улицу, перечитала документ. «Собственник: Дубровская Лариса Михайловна…»
— Мама? — Катя смотрела встревоженно. — Ты чего?
А я вдруг заплакала. Прямо там, на улице. По щекам текли слёзы, тёплые и солёные. Не горькие слёзы отчаяния, а какие-то очищающие, как весенний дождь. Катя обняла меня, гладила по спине.
— Ну вот и всё, — Сергей неловко переминался рядом. — Поздравляю, Лариса Михайловна. Справедливость восторжествовала.
— Спасибо вам, — я крепко пожала его руку. — Без вас… Просто спасибо.
На обратном пути мы с Катей зашли в кафе. Она заказала торт и шампанское.
— За победу, мам, — улыбнулась она, поднимая бокал.
И только тогда я наконец-то почувствовала — всё действительно закончилось. Я дома.
Возвращение к себе
Почтовый ящик со скрипом открылся. Утренняя привычка, которая раньше была его делом. Дубровская Л.М., квартира 47. Обычная газета, пара счетов. Ничего особенного.
Месяц прошёл после суда. Я сменила замки, перевесила шторы. Катя помогла переставить мебель — диван теперь у окна, книжный шкаф у противоположной стены. Сначала без привычного расположения чувствовала себя неуютно. Потом привыкла. Даже понравилось.
Виталий как сквозь землю провалился. Соседка, вечная сплетница, шепнула в подъезде, что уехал в Пермь, к какой-то родственнице. Ни звонков, ни писем. Да и не нужны они мне.
Сегодня ко мне нотариус должен был прийти. Решила завещание оформить — всё по-честному, как полагается. Не хочу, чтобы Катя потом мучилась с документами.
Пока пила чай у окна, наткнулась на визитку Дарьи. Лежала среди бумаг, я и забыла про неё. Странно, но злости к ней не осталось. Может, позвонить? Всё-таки именно она помогла мне в суде.
Решилась, набрала номер.
— Алло? — голос настороженный, неуверенный.
— Дарья? Это Лариса Михайловна.
Секундная пауза.
— Здравствуйте… Я… очень рада, что вы позвонили.
— Хотела поблагодарить вас, — сказала я прямо. — Без ваших показаний всё могло быть иначе.
— Не стоит, — тихо ответила она. — Просто совесть замучила. Когда я узнала, как всё было на самом деле…
— Мне тоже жаль, что так получилось, — сказала я честно. — Но знаете, иногда нужно что-то потерять, чтобы найти себя.
— И вы… нашли?
Я задумалась. Что я обрела за эти месяцы? Независимость? Да, но не только.
— Себя, — наконец ответила я. — Я снова обрела себя.
— Это здорово, — в её голосе слышалось искреннее восхищение. — А мне с мужем теперь непросто. Ругается, что я выступила против его брата.
— Выбор всегда за нами, — сказала я. — Позвоните, если нужна будет поддержка.
После разговора долго сидела у окна. За стеклом кружились первые снежинки. Зима. А на душе — спокойно и тепло.
Нотариус пришёл точно в назначенное время. Молодой, серьёзный, с папкой документов. На этот раз я читала внимательно каждую строчку, задавала вопросы, проверяла формулировки.
Когда всё было подписано, он ушёл, а я снова устроилась с чаем у окна. Снег усилился, укрывая город белым покрывалом. Я взяла телефон, нашла номер старой подруги. Давно не общались — Виталий считал её «не нашего круга», а я, дура, слушала.
— Тамара? Привет, это Лариса. Сто лет не виделись… Как ты? Давай встретимся на выходных?
Потом долго сидела, улыбаясь, и смотрела на снег. В пятьдесят шесть жизнь не заканчивается — она только начинается заново. Я обязательно схожу на те курсы дизайна, о которых давно мечтала. И может быть, даже запишусь на танцы, как советовала Катя.
