Дверной звонок разрезал тишину субботнего вечера, словно острый нож масло. Я обречённо вздохнула и, отложив недочитанную книгу, поплелась к двери. На пороге возникла она — свекровь Галина Петровна, с выражением триумфа на лице и блеском в глазах, который не предвещал ничего хорошего.
Казалось, моё пространство сжалось до размеров наперстка, когда она властно шагнула в прихожую, даже не дожидаясь приглашения. Воздух мгновенно накалился до предела.
— Я нашла покупателей на вашу трёшку. Они будут здесь через полчаса, так что приберитесь немного, — бросила она, оценивающе оглядывая моё жилище.
Меня парализовало от этой невероятной наглости. Кровь застучала в висках, а комната поплыла перед глазами. Что происходит? Каким правом она распоряжается нашей собственностью? И почему я снова, как и двадцать лет назад, не могу найти слов, чтобы поставить её на место?
— Марина, тебе с Павлом такая большая квартира совершенно ни к чему. Только силы тратишь на уборку и деньги на коммуналку, — в который раз завела свою шарманку Галина Петровна.
Я глубоко вдохнула, пытаясь справиться с раздражением. Эти бесконечные вторжения в нашу жизнь уже порядком достали. С самого первого дня нашего знакомства свекровь смотрела на меня как на врага, воровку, укравшую её драгоценного сынка. Моё происхождение из профессорской семьи только подливало масла в огонь её ненависти.
— Мы привыкли здесь жить. Вас это не касается, — холодно отрезала я.
Галина Петровна поджала губы и удалилась, но я знала — это временное отступление. Скоро она вернётся с новыми аргументами, почему мы должны жить по её указке.
Моя семья была полной противоположностью семьи Павла. Родители — физики, оба со степенями, истинная интеллигенция. Мне никогда ничего не давалось по блату, я поступила в университет самостоятельно, защитила диплом с отличием. Вопреки родительским ожиданиям, выбрала филологию вместо точных наук, а после окончания вуза осталась преподавать там же.
Мама ушла из жизни год назад после долгой борьбы с болезнью. Для отца, прожившего с ней сорок лет душа в душу, это стало страшным ударом. Он словно растерял себя — стал забывчивым, часто не узнавал близких.
Больно было наблюдать, как блестящий ум угасает на глазах. Отец продержался всего два месяца после маминой смерти, а затем последовал за ней. Сиротство оказалось невыносимым даже в моём возрасте. В сорок лет я осталась без родителей, и эта пустота ощущалась физически.
От отца осталась просторная однокомнатная квартира. Раньше у родителей была трёхкомнатная, полученная ещё в советские времена по какой-то программе для учёных. Но когда они состарились, то переехали поближе к нам, в однушку.
В эту квартиру я всё ещё не могла зайти без слёз — каждая вещь напоминала о родителях. Отцовские очки на столе, мамина шкатулка, хрустальный сервиз, который она так трепетно хранила, несмотря на мои предложения избавиться от этого «пережитка прошлого».
После их ухода я обратилась к психотерапевту. Без профессиональной помощи справиться с горем не получалось. Постепенно, с помощью специалиста и лекарств, я начала возвращаться к жизни. Но ещё долго ловила себя на том, что тянусь к телефону, чтобы позвонить отцу.
— Марин, может обсудим, что делать с квартирой твоих родителей? — осторожно спросил как-то Павел. — Или ещё рано?
Я грустно улыбнулась: — Нет, давай поговорим. Жизнь продолжается.
— Димка ведь уже взрослый, после девятого не хочет в школу возвращаться, собирается в кулинарный колледж. Может, пусть попробует пожить самостоятельно в бабушкиной квартире?
Я кивнула. Предложение казалось разумным.
С Павлом мы поженились почти двадцать лет назад. Детей завели не сразу — я защищала кандидатскую, мы купили квартиру в ипотеку, делали ремонт. Жизнь крутилась как белка в колесе. Когда родился Дима, мир перевернулся. Я ощутила в себе невероятную силу и готовность сворачивать горы ради этого маленького человечка.
Сын рос здоровым, спокойным ребёнком. В школе учился ровно, без особых взлётов и падений. Ещё в шестом классе он заявил, что хочет стать поваром. Я не воспринимала это всерьёз, думала — перерастёт, передумает. Но вот он оканчивал девятый класс и по-прежнему твёрдо стоял на своём. В отличие от многих сверстников, Дима точно знал, чего хочет от жизни. Поэтому идея с квартирой казалась идеальной — там уже была вся необходимая мебель и техника.
— Тем более, он может переехать хоть на лето, если успешно сдаст экзамены, — согласилась я.
— Особенно учитывая, что у нас уже и будущая невестка имеется, — подмигнул Павел.
Дима уже два года встречался с Катей — умной, воспитанной девушкой. Они были красивой парой, и я дала себе слово быть для неё хорошей свекровью, полной противоположностью моей собственной.
Недавно мы с мужем крупно поссорились из-за его матери. Она давно промывала ему мозги насчёт покупки загородного дома для неё и свекра. Когда Павел заикнулся о том, что мы могли бы помочь с первым взносом, я взорвалась:
— Паша, с какой стати я должна тратить деньги на прихоти твоей матери? У нас сын растёт, я ещё пожить для себя хочу, мир посмотреть! А тут являются твои родители с требованием купить им дом? Да ни за что!
— Я не говорю всё оплатить, но помочь частью суммы мы бы могли…
— Слушай, она и так достала уже. То денег на лекарства попроси, то на продукты. А в благодарность что? Приходит и шарит по моим кастрюлям! Я взрослая женщина, я не позволю так с собой обращаться!
Свекровь изводила меня все годы нашего брака. В молодости я больше терпела, но с рождением сына начала давать отпор. Тогда между нами разгорелась настоящая война. Галина Петровна критиковала всё: как я убираю, как готовлю, как воспитываю ребёнка.
Дошло до того, что она рассорилась даже с внуком. Когда Диме было тринадцать, он застал, как бабушка оскорбляет меня, и грубо выставил её за дверь. С тех пор свекровь затаила злобу и на него, часто намекая, что он совсем не похож на отца. Эти намёки вызывали у нас с мужем только смех.
Дима прекрасно сдал экзамены и поступил в колледж. Мы отметили это тортом и пиццей, сообщив сыну, что теперь квартира бабушки и дедушки в его распоряжении. Он искренне обрадовался и поблагодарил нас.
Внезапно раздался звонок в дверь. Был выходной, мы никого не ждали. Павел пошёл открывать, и вскоре я услышала голос свекрови:
— Я поговорить пришла, сынок. Жена дома?
Я вышла в прихожую, стараясь быть вежливой: — Присоединяйтесь к нам, Галина Петровна. Мы отмечаем поступление Димы.
— Спасибо. Поздравляю, Димочка. Весь в маму — умненький, — последняя фраза прозвучала как оскорбление.
— Так о чём вы хотели поговорить? — решила я не затягивать неприятный визит.
— Я нашла покупателей на вашу квартиру. Они придут смотреть через полчаса — безапелляционно сказала свекровь
— В каком смысле — на нашу квартиру? — я опешила.
— В прямом. От родителей тебе досталась однушка, вам с Пашей хватит. Дима уже взрослый, куда вам такие хоромы?
— Минуточку, это и моя квартира тоже, — очнулся от шока муж. — Мы покупали её в ипотеку, годами выплачивали кредит, делали ремонт. С чего вдруг мы должны её продавать?
— Вы переедете в Маринину родительскую, а с выручки от продажи купите нам с отцом домик в деревне. Диме можно будет взять комнату в общежитии или малосемейку — смотря сколько останется после покупки дома.
Я рассмеялась от нервного напряжения: — Вы в своём уме, Галина Петровна? С какой стати мы обязаны обеспечивать вас жильём? У вас есть своя квартира, вот и продавайте её, а на вырученные деньги покупайте хоть дворец, хоть сарай. Но наше имущество не трогайте.
— Родительскую квартиру тогда продай. Зачем вам столько недвижимости? — не сдавалась свекровь.
— В родительской будет жить Дима. Он уже взрослый, будет учиться отдельно от нас. Ваши желания иметь загородный дом нас не касаются. У нас своя жизнь, своя семья.
— Ты жадная, корыстная, Марина! А ты, Павел! Как не стыдно! Мы вас растили, кормили, и вот благодарность на старости лет!
— Бабушка, извини, конечно, но это было ваше решение — завести ребёнка. Нечего теперь приходить и требовать, чтобы родители отдали всё нажитое! — неожиданно вступился за нас Дима.
Свекровь поднялась из-за стола: — Да подавитесь вы своими квартирами!
И демонстративно ушла.
Мы остались сидеть за столом, молча переглядываясь.
— И что это было? — театрально округлив глаза, спросил Дима.
Его вопрос разрядил обстановку, но ненадолго — в дверь снова позвонили. На пороге стояла молодая женщина с мальчиком лет пяти.
— Здравствуйте, мы пришли посмотреть квартиру на продажу! — приветливо сказала она.
Малыш улыбнулся и помахал мне рукой.
— Прошу прощения, произошло недоразумение. Моя свекровь ввела вас в заблуждение — мы ничего не продаём. Но конфетами угостить можем. Малыш, будешь конфетку, если мама разрешит? — спросила я, взглянув на женщину.
Оба кивнули, и я вынесла ребёнку горсть конфет.
— Спасибо, тётя! — радостно воскликнул мальчик.
— Какая неловкая ситуация! Извините нас, пожалуйста. Галина Петровна уверяла, что продажа срочная, район хороший, я даже без мужа приехала, чтобы не упустить вариант…
— Ничего страшного. В нашем районе много квартир продаётся, — успокоила я женщину и, тепло попрощавшись, закрыла дверь.
— Мам, ты ведь не против, если мы с Катей поженимся, когда закончим учиться? — спросил Дима, когда я вернулась. — Папа не возражает.
— Эм… — я растерялась от неожиданного вопроса. — Ты уже взрослый, Дима. Решай сам. Катя мне очень нравится.
— Обещаешь не требовать, чтобы мы продали квартиру ради покупки тебе загородного дома? — с улыбкой спросил сын.
Мы снова рассмеялись всей семьёй. Вечером позвонил свёкор и извинился за поведение жены. Я заверила его, что не держу обиды.
Дима переехал через неделю. Мы созванивались каждый день. Отношения со свекровью прекратились окончательно, о чём я нисколько не жалела.
Когда Дима и Катя закончили колледж, они поженились. Меня снова поразило, насколько мой сын стал зрелой, цельной личностью. Через год после свадьбы они подарили нам очаровательную внучку Настеньку. Мы с Павлом с удовольствием вошли в роли бабушки и дедушки.
Я хотела продать родительскую квартиру, чтобы помочь молодым, но Дима устроился в престижный ресторан, и они взяли ипотеку самостоятельно. Квартиру родителей мы с мужем сдали, получая дополнительный доход.
