Лиза даже не знала что ответить, настолько неожиданно это для неё было. Она была просто не готова. Уже потом, прокручивая в голове этот разговор, она придумала сразу несколько вариантов. Но в тот момент она не знала, что сказать…
Дом, оставшийся от бабушки, выглядел как старый корабль, который вот-вот затонет. Крыша протекала так, будто небеса специально плакали над этим строением. Окна застряли в своих рамах, словно зубы у старого крокодила, и не желали открываться даже под угрозой быть выбитыми наружу. Забор покосился настолько, что казалось — ещё немного, и он рухнет прямо тебе на голову, если только осмелиться пройти рядом.
Формально эти “руины” принадлежали обеим сестрам — Лизе и Саше. Но старшая сестра, Саша, смотрела на него как на прокажённого. Она приехала один раз, обошла вокруг этого древнего сооружения, поморщилась, будто откусив лимона, и сказала младшей: «Забирай! Делай с ним, что хочешь!»
Лиза же чувствовала во всём этом какой-то потенциал. Ну да, дом выглядел так, будто его основательно попинал слон, но ведь когда-то это было семейное гнездо. В детстве они с Сашей играли здесь в прятки, ели бабушкины пироги на веранде, а зимой катались с горки за домом. Эти воспоминания были дороже любых денег.
И она решила обратиться к родственникам за помощью. «Если мы вместе отремонтируем дом, то сможем все там отдыхать», — говорила она на семейных сборищах. Но её слова встречали в лучшем случае ледяным молчанием. Родственники, которые были на прощании с бабушкой, видели дом своими глазами. Их единодушное мнение звучало примерно так: «Снести и построить новый дом будет разумнее!»
Лиза обиделась до глубины души. «Хорошо!» — заявила она, сверкая глазами. «Я сама всё сделаю! Но тогда не рассчитывайте, что сможете сюда приезжать!» Это было сказано с такой страстью, будто она объявила войну всем своим родственникам сразу.
Правда, когда эмоции поутихли, реальность совсем не радужной. Чтобы снести этот монумент запустения и построить новый, требовались деньги. Много денег. Даже просто снос мог влететь в копеечку. Когда они с мужем Славой пригласили специалиста для оценки, тот почесал затылок и сказал: «Знаете что? Дом хоть и старый, но кирпичная коробка очень прочная. Если сделать ремонт, простоит ещё лет сто».
Так началась их эпопея. Первым делом пришлось заниматься крышей — эта ненадёжная конструкция протекала даже в пасмурную погоду. Потом взялись за окна. Забор пришлось полностью менять — старый накренился так, что мог упасть в любой момент.
Первую зиму они провели в полном хаосе. В доме было холодно, сквозняки гуляли по комнатам, как незваные гости. Но Лиза и Слава не сдавались. Они работали каждый выходной, каждый праздник. Иногда друзья звали их на пикники или вечеринки, но они отказывались — нужно было красить стены или менять проводку.
Но постепенно дом начал преображаться. Старые обои сменились новыми, светлыми. Пол, который раньше скрипел и прогибался, стал крепким и ровным. Забор теперь стоял прямо, как солдат на посту, а цветы вдоль него радовали глаз.
К третьему году работы дом преобразился до неузнаваемости. Территорию вокруг тоже привели в порядок — посадили кусты, сделали беседку, где можно было пить чай долгими вечерами. Новый забор украшал девичий виноград, а на месте старой горки теперь был ухоженный газон.
Июнь выдался на удивление солнечным. Лиза как раз закончила расставлять новые цветочные горшки на веранде, когда услышала звук подъезжающей машины. «Наверное, опять соседи за рассадой», — подумала она, но тут же замерла, узнав мамину старую «Тойоту», а за ней и машину сестры.
— Ну надо же! — Саша вышла из машины, прикрывая ладонью глаза от солнца. — Прямо не узнать!
Мать обошла дом кругом, качая головой и причмокивая. Дети Сашины уже носились по участку, словно маленькие торнадо. Муж сестры стоял у машины, любуясь видом, будто оценивал дом и участок.
— Поразительно, — мать провела рукой по новому забору. — Даже не верится, что это тот самый дом.
Лиза наблюдала за их реакцией с тайной гордостью. Конечно, приятно, когда люди замечают результат твоих усилий. Она даже поймала себя на мысли, что, возможно, зря так долго обижалась на родных. Но эта мысль быстро испарилась, когда мать, осмотрев всё вокруг, произнесла:
— Знаешь, Лиза, в августе у Миши отпуск.
Лиза насторожилась. Она пока не понимала к чему мать это сказала.
— В августе на твоей даче будет жить сестра с мужем. А вы пока в городе поживете. — решила мать
Лиза почувствовала, как её гордость сменилась холодком недоумения.
— Дом-то небольшой, всех не вместит.
Лиза открыла рот, чтобы возразить, но мать, словно предвидя её реакцию, продолжила:
— Подумай сама: дети должны проводить лето на свежем воздухе, а не в городе. Это же очевидно! А вы со Славой и так столько времени здесь провели. Надо и другим дать возможность отдохнуть.
— Но… — Лиза запнулась, не находя слов. — Это же наш дом.
— Вот именно, — мать как будто готовилась к спору. — Дом был оставлен обеим сестрам. И ты, Лиза, не можешь присваивать его себе. Это было бы несправедливо.
Саша тем временем уже расположилась на новой скамейке у дома, поправляя подушки, которые Лиза сшила прошлой зимой. Её муж достал телефон и начал фотографировать участок, а дети, хохоча, бегали вокруг беседки.
— Мы же предлагали вам участвовать в ремонте, — Лиза почувствовала, как её голос дрожит от возмущения. — Когда всё это только начиналось, никто даже пальцем не пошевелил. А теперь…
— Не стоит так драматизировать, — перебила её мать. — Ты же сама хотела сделать всё по-своему. А теперь, когда результат налицо, странно жаловаться. Мы ведь семья, правда? И в семье нужно делиться.
Лиза сжала кулаки. Она посмотрела на Славу, который стоял чуть поодаль, наблюдая за происходящим. Его лицо было непроницаемым, но она знала, что он тоже кипит внутри. Она попыталась ещё раз:
— Но это же не просто дом. Это годы нашей работы!
— Лиза, — мать вздохнула, как будто теряя терпение, — ты же не думаешь, что я плохо о тебе отзываюсь? Наоборот! Я горжусь тобой. Но гордость — это одно, а справедливость — совсем другое. Ты должна понимать, что дом принадлежит не только тебе.
Саша, до этого молчавшая, добавила с легкой улыбкой:
— Да и вообще, это же временно. Всего месяц. Разве это так много?
Лиза почувствовала, как её щеки начинают гореть. Она хотела сказать, что месяц — это немало, что они планировали провести здесь всё лето, что это их дом, их труд, и только они имеют право решать. Но слова застряли где-то в горле. Её мать и сестра вели себя так, будто это была уже давно решённое дело, а она, Лиза, должна лишь согласиться.
— Вы хотя бы понимаете, сколько сил и денег мы вложили? — выдавила она наконец.
— Конечно, понимаем, — ответила мать. — Но разве это повод быть эгоистичной? Ты же всегда была такой добросердечной девочкой. Неужели ты так изменилась?
Это был удар ниже пояса. Лиза почувствовала, как её обвиняют не только в жадности, но и в том, что она стала какой-то другой, неправильной. Она отвернулась, чтобы скрыть свои чувства, и заметила, как один из детей Сашины рисует что-то гвоздём на новом заборе.
— Эй, осторожно! — вырвалось у неё.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Саша. — Это же просто забор. Не переживай так.
— Мы всё обсудим позже, — сказала Лиза наконец, чувствуя, что больше не может сдерживать эмоции. — Сейчас мне нужно… мне нужно подумать.
Она развернулась и пошла в дом, чувствуя на себе взгляды матери и сестры. За столом она села на отреставрированный стул, который сама же покрывала лаком, и закрыла лицо руками. Почему они так поступают? Почему всегда, когда она чего-то добивается, кто-то пытается это у неё отнять?
Через минуту вошёл Слава. Он молча сел напротив и посмотрел на неё.
— Что будем делать? — тихо спросила она.
— Есть идея, — ответил он, и в его голосе она услышала ту уверенность, которая всегда помогала ей справляться с трудностями.
Лиза сидела на краешке стула, всё ещё не в силах прийти в себя после слов матери и сестры. Её щеки пылали, а в голове крутилась одна и та же мысль: «Как они могут так поступать?» Но пока она молчала, Слава уже вошёл в комнату, держа в руках блокнот и несколько листов бумаги с колонками цифр. В его взгляде читалась решимость.
— Ну что ж, — начал он спокойно, почти буднично, как будто продолжал давно начатый разговор. — Раз уж мы заговорили о справедливости, то давайте обсудим это подробнее.
Мать удивлённо подняла брови, а Саша перестала поправлять подушки на скамейке и повернулась к нему.
— Когда Лиза предлагала всем помочь с ремонтом дома, — продолжил Слава, — никто даже не захотел приехать и посмотреть, что здесь можно сделать. Все решили, что дом проще снести, чем восстановить. Но мы с Лизой не согласились.
Мы потратили три года своей жизни, чтобы превратить этот дом из руин в уютное место для отдыха. И знаете что? Если бы тогда кто-то помог, мы бы закончили всё за одно лето. Вместо этого каждый выходной, каждый праздник мы проводили здесь, работая руками.
Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе. Мать сложила руки на груди, а Саша беспокойно поёрзала на месте.
— Теперь, — продолжил Слава, доставая из блокнота листы с расчётами, — если Саша и её семья хотят провести отпуск здесь, мы, конечно, не против. Но есть одно условие. Нужно оплатить работу, которую мы сделали. Не всю сумму — только половину. Ведь формально дом принадлежит обеим сёстрам, так?
С этими словами он положил перед матерью и Сашей распечатку. На ней были перечислены все расходы: материалы, инструменты, время, потраченное на ремонт. Цифра внизу страницы была внушительной. Мать и Саша замерли, глядя на цифры после слова “ИТОГО”.
— Это… это невозможно, — наконец выдавила Саша, её голос дрогнул. — Откуда такие суммы?
— Это реальная стоимость работы, — ответил Слава, сохраняя невозмутимость. — Скорее всего, я ещё что-то забыл. И стоимость работ посчитал по минимуму. Конечно, мы могли бы взять полную сумму, ведь дом то теперь стоит гораздо дороже, чем раньше. Но мы предлагаем оплатить только половину. Справедливо, не так ли?
Мать, до этого молчавшая, наконец нашла в себе силы заговорить:
— Лиза, я не так тебя воспитывала. Ты всегда была щедрой девочкой. Не ожидала, что ты вырастешь такой… мелочной и жадной.
Лиза вздрогнула, услышав эти слова. Она хотела что-то сказать, но Слава опередил её:
— Жадной? — переспросил он, чуть повысив голос. — А кто сейчас пытается воспользоваться чужим трудом? Кто отказывался помогать, когда помощь действительно была нужна? А теперь, когда всё готово, вы вдруг вспомнили о справедливости?!
Мать открыла рот, но так ничего и не сказала. Саша, побледнев, начала собирать свои вещи.
— Забудьте об этом, — произнесла она, избегая смотреть Лизе в глаза. — Мы найдём другое место.
Через полчаса машины уже исчезли за поворотом. Лиза стояла на крыльце, глядя им вслед.
— Слава, — тихо сказала она, когда они вернулись в дом, — зачем ты записывал все эти цифры? Я даже не знала, что ты вёл учёт времени и денег.
Он улыбнулся, разливая чай по чашкам.
— Честно? Я был уверен, что когда дом будет готов, обязательно найдётся кто-то, кто захочет им воспользоваться. Таковы уж люди. Они готовы делить только то, что уже готово, но не то, что требует усилий.
Лиза задумалась над его словами. За окном начинало темнеть, и свет фонарей мягко освещал участок. Детский рисунок на заборе всё ещё был виден, но теперь он казался ей просто частью истории этого дома.
На следующее утро она проснулась рано и вышла на веранду. Солнце только поднималось над горизонтом, окрашивая небо в розовые и золотые тона. Лиза глубоко вдохнула свежий воздух и улыбнулась.
— Пойду приготовлю завтрак, — сказал Слава, подходя к ней. — Как насчёт омлета?
— Звучит идеально, — ответила она, беря его за руку.
В этот момент она поняла, что настоящая семья — это не те, кто пытается воспользоваться тобой, а те, кто стоит рядом, когда тебе действительно нужна поддержка. И её настоящая семья — это Слава и этот дом, который они создали вместе.
