Гаркалин ел капусту до отвращения, а Угольников висел на трамвае без страховки: как снимали безумную комедию 90-х «Ширли-мырли»

Это не просто фильм. Это культурный шумный «ой», вырвавшийся в момент, когда страна только-только осознала: всё, что раньше казалось вечным, закончилось. Телевизор ещё квадратный, рубль уже круглый, кино почти самоуничтожилось.

Но именно тогда Владимир Меньшов, лауреат «Оскара» и главный по простым человеческим драмам, берёт и снимает нечто такое, что до сих пор цитируют люди, которые вообще в кино не ходят. Да-да, «Ширли-мырли». Где братья-близнецы — цыган, вор и академик. Где капуста играет чуть ли не главную роль. Где сюжет — как если бы Чаплин снял сериал «Бригада».

Так что устраивайтесь поудобнее. Сейчас я вам расскажу, как снимали самую абсурдную, самую своевременную и самую неподцензурную комедию девяностых.

Меньшов: вернулся — и сразу в анекдот

После «Москва слезам не верит» Меньшов мог просто сидеть дома и рассказывать внукам, как «его фильм взял «Оскар». Но он, упрямый, хотел снять ещё. Только не «что-нибудь», а чтобы зажгло.

Ждал 10 лет. Перебрал сотни сценариев. Одни были скучные, другие глупые, третьи — скучные и глупые одновременно. Но однажды два сценариста — Виталий Москаленко и Андрей Самсонов — пришли с комедией про братьев-близнецов.

Ему не понравилось. Почти. Но он взял — и не отпустил. Переписал почти всё, оставив идею. Так у него и получилось кино, которое он сам позже называл «самым сценарием из всех, что я писал».

А теперь — внимание. У фильма три главных героя. И всех играет один человек.

Валерий Гаркалин: сразу трое по цене одного

Гаркалин был театральным актёром. У него не было толпы поклонниц, газетных заголовков и фотосессий на фоне кирпичных стен. Зато было одно — невероятная пластичность и бешеное трудолюбие.

Сыграть трёх братьев, каждый из которых — отдельная вселенная, без единого намёка на компьютерную графику? Пожалуйста.

Сцену, где один брат трогает другого за плечо, снимали по несколько часов. Сначала играл одну роль, потом ждал, пока сцену перемонтируют, и заходил снова — уже в новом гриме, другом костюме и с другим голосом. Иногда в кадре с ним был дублёр — такого же роста и веса. Иногда — инфоэкран, примитивный аналог хромакея.

Гаркалин потом вспоминал, что путался, кого он сегодня играет: «Вроде должен воровать, но тянет на виолончели поиграть. Значит, не тот день».

После выхода фильма его стали узнавать на улице. Всех троих.

Игорь Угольников: из главной роли — в подчинённые

Угольников пришёл на кастинг и сразу включил весь свой репертуар: голос, гримасы, импровизация. Его взяли. На следующий день он пришёл на площадку, нашёл свою гримёрку и обнаружил в ней милицейскую форму. Сначала подумал: реквизит перепутали. Но нет.

«Ты Пискунов», — сказали ему.

«А я не…»

«Теперь — да».

Он не растерялся. Сыграл так, что стал одним из самых запомнившихся героев фильма. Особенно в сцене, где он висит вниз головой на трамвае. Без дублёра. Без страховки. На автомобильных ремнях. Жена узнала об этом из телевизора. И была не в восторге, скажем мягко.

Алентова: женщина в четырёх лицах

Если вы вдруг не знали — все женские роли, имеющие хоть какое-то значение, сыграла одна и та же актриса. Вера Алентова. Жена Меньшова. В фильме она — американка, цыганка, стюардесса, жена главного героя и невеста Шниперсона. А ещё — женщина, которая наконец-то надела свадебное платье своей мечты.

Дело в том, что в жизни у Алентовой не было торжественной свадьбы. Студенты. Скромно расписались и пошли учить Станиславского. А тут — целая сцена в платье, которое выбирали по-настоящему, как для ЗАГСа. Алентова так вошла в роль, что, по её признанию, чувствовала себя не на съёмках, а как на настоящем бракосочетании.

Капуста как реквизит (и способ выживания)

Капуста в «Ширли-мырли» — это не просто фон. Это метафора эпохи. Квашеная, тушёная, в банках, в кастрюлях — она присутствует в каждой второй сцене.

Сценаристы не придумывали. Они просто смотрели в холодильник.

В 90-е это был универсальный гарнир, закуска и философская категория. Актёры вспоминали, что во время съёмок квашеная капуста была везде — даже в перерывах между дублями её раздавали с чаем.

Гаркалин потом честно признался: «С тех пор не ел. Даже запах не переношу». Он тогда ед её до отвращения

Сцена с люстрой и математика до миллиметра

Сцена, где на голову персонажа падает хрустальная люстра, была снята одним дублем. Второй люстры не было. От слова «совсем».

Расчёт был такой: у актёра Баталова голова — 58 см в обхвате. У отверстия люстры — 60. Два сантиметра на свободу манёвра, плюс учёт тряски, тяжести и страха.

Монтажник потом рассказывал, что в момент падения люстры у всех на площадке остановилось дыхание. Только звук хруста был не монтажный — это сердце у режиссёра сжалось.

Танец бедных студентов, который вошёл в историю

Помните пару, танцующую степ на сцене? Там молодые, стройные, улыбаются и отбивают каблуками что-то похожее на джаз.

Это Ирина Апексимова и Валерий Николаев. Тогда — малоизвестные выпускники театрального. У них только что родился ребёнок, денег не было даже на подгузники, и предложение Меньшова оказалось подарком судьбы. Танец они разучили за пару вечеров, без дублёров и каскадёров. Апексимова потом признавалась: это до сих пор её любимый эпизод в карьере.

Чурикова, Джигарханян и позднее прозрение

Инна Чурикова сначала отказалась. Сказала: «Это балаган». Её уговаривали долго. Она согласилась. Снялась. И пожалела.

До премьеры.

На премьере она смеялась, не стесняясь. А через пару лет позвонила Гаркалину и сказала: «С каждым годом я в этом фильме играю всё лучше».

То же было с Арменом Джигарханяном. Сначала посмотрел пять минут — выключил.

А потом однажды ночью, с чаем, включил по телевизору — и не смог оторваться. Наутро позвонил Меньшову. Сказал: «Теперь я понял».

Музей, где нельзя было дышать

Свадьбу Шниперсона снимали в усадьбе Шереметьевых в Кусково. Место шикарное. И строгое.

Условия были такие: никаких шпилек, никаких аэрозолей, по паркету — только в музейных тапочках. Актёры массовки шуршали войлоком, как караван верблюдов по мрамору. Макияж поправляли на улице. Волосы — мокрой расчёской. Лак был под запретом.

Но сцена получилась как надо — с пафосом, с иронией и с ощущением, что это финал не свадьбы, а целой эпохи.

Финал, как и положено, без вывода

«Ширли-мырли» — это фильм, который нельзя пересказать. Его надо смотреть. Желательно не один раз. Потому что сначала он кажется безумием. Потом — зеркалом. А потом вы начинаете цитировать героев в самый неожиданный момент, и даже не замечаете этого.

Так вот. Один вопрос.