Жил в престижной Сталинской высотке, позволял себе ссориться с мировыми светилами науки, доставал редкие (по крайней мере по тем временам) лекарства… Что за человек был дядя Катерины Тихомировой в советском кино Владимира Меньшова «Москва слезам не верит» 1979 г.?
Вопрос не праздный.
Именно из-за этого дяди в «Москве…» всё и закрутилось
Не верите? Считаете, что девчонки сами виноваты – назвали гостей и потом соответствующим образом с ними общались, а дядя на сюжет никакого влияния не оказал?
Не совсем.
*
*
Дядя с его элитной квартирой в центре Москвы невольно стал для девчонок пропуском в мир богемы. Не оставь он на попечение племянницы свое жилье – ее подруга не наприглашала бы столько народу, с которым обычные жительницы общаги вряд ли могли столкнуться. И среди гостей оказались будущий муж Людмилы и будущий отец Катиной дочки.
Кстати, благодаря смешному ляпу кино дядя умудрился проживать… сразу в двух элитных высотках:
1) на Кудринской пл./пл. Восстания, д. 1, где снимали подруг, которые входили в подъезд;
2) Котельнической наб., д. 1/15, где снимали фойе и лестничную площадку.
Судя по общей фамилии, дядя был для Кати родственником близким, например брат мамы или папы.
Так, он, видимо, пользуясь своими связями, доставал им дефицитные (по тем временам) лекарства. Причем о том, что он о них «в принципе договорился», дядя Катю просил передать именно маме. Видимо, та была его сестрой, скорее всего родной.
Пардон: не просил (люди такого сорта не просят), но рекомендовал.
Благодаря этой близкой родственной связи Катя и оказалась в его квартире на время, пока профессор с женой отдыхал (наверняка где-то на престижном курорте Крыма).
=> Как следствие, там же объявилась Катина подруга (опять-таки, не будь Тихомировы близкой родней, никто не позволил бы Катерине оставить в богатой квартире пожить какую-то там девушку, которую они впервые видели и за которую племянница их попросила, когда за уезжавшими супругами уже буквально захлопывались двери лифта).
=> Как результат, после вечеринки в дядиных элитных московских апартаментах Людмила оказалась, хоть и ненадолго, но с мужем, а Катерина – хоть и без мужа, зато на всю жизнь с дочкой.
*
*
Надеюсь, я вас убедила, что дядя играл важную роль в раскручивании сюжета фильма Меньшова.
Так кем же был этот загадочный могущественный Тихомиров?
«А был ли мальчик?»
Был ли прототип у профессора Тихомирова?
Ни в пьесе, по мотивам которой поставлено кино Меньшова, ни в интервью режиссера ни разу не было точно указано, с кого «срисован» Катеринин дядя.
Логично предположить, что образ у данного второстепенного, но столь важного для раскрутки сюжета героя был собирательный. Условно говоря, это был портрет советского ученого, который в жизни всего добился сам, без «блата» продвинулся на верх научной и карьерной лестницы.
При этом чувствовал он себя на этой верхушке вполне комфортно.
Вспомните, как по-хозяйски он рассказывал жене о дебатах на конференции. Судя по всему, мероприятие было, как говорят сегодня, топовое. Тихомиров же там являлся не последней фигурой, коли ему позволено было после выступления важного докладчика «брать слово, выходить на трибуну и битых два часа доказывать».
А супруга, судя по ее реакции, уже привыкла выслушивать подобные рассказы. То бишь Тихомиров в этом топе обосновался прочно и надолго.
Итак, дядя был профессором не просто почетным, но элитным. А в какой области? Скорее всего для этой истории фамилию Тихимиров придумали специально как распространенную. Вычислить среди реальных людей некоего профессора Тихомирова просто невозможно: их слишком много.
Племянница же могла иметь представление о дядиной научной специализации по принципу, озвученному Людмилой в отношении другого персонажа:
«– Ну, а этот, который пониже, со значком, – кандидат технических наук.
– Каких?
– М-м-м… технических!»
«Какие люди! И без охраны…»
Во многом эта особенность – всего добился сам – объясняла и общение Тихомировых. Вот ведь заметьте, дядя-то числился у Кати сугубо формально:
- достаточно близко, чтобы доверить ей на время своего отпуска элитную квартиру;
но
- достаточно удаленно, чтоб не помочь ей сначала поступить в институт (куда Катя провалила вступительные экзамены), а потом – получить квартиру как матери-одиночке. Ведь наверняка у столь значимой персоны связи позволили бы помочь племяннице.
Даже в торжественнейший момент жизни Катерины – при встрече у роддома с ребенком – ее ждали только друзья, но не было ни одного родственника. И принимать дочку из рук мамочки пришлось мужу ее подруги…
…которого, между прочим, это весьма смутило, ведь очень скоро тут же предстояло рожать его собственной жене: «Еще подумают, что у меня гapeм»…
*
Таки что с остальными-то?
Возможно, у Кати из всей близкой родни в начале этой истории осталась лишь мама, которой дядя доставал те самые лекарства. Но ее могло не остаться в живых к моменту рождения внучки: видимо, лекарства не помогли.
Ну, а обитатель Сталинской высотки мог банально выпасть из общения с племянницей после ухода из жизни его сестры – Катиной мамы.
Либо дяде Катя могла не говорить о своих проблемах, стыдясь.
Либо дядя был в курсе, но девушка сама из гордости отказалась от его поддержки.
Как бы то ни было, режиссер в «Москве…» мог подчеркнуть то, что ближе ко времени развала СССР акцентирует Карен Шахназаров в «Курьере»: добиваться всего надо самостоятельно.
Поэтому-то профессор в «Курьере», обомлевший от заявления Ивана, что тот хочет (ну, якобы) жениться на его дочке и устроиться жить за его счет, напоминает Катиного дядю: этот профессор наверняка тоже не понял бы, если б племянница его о чем-то попросила.
Кстати, в «Москве…» еще одна героиня, пусть и отрицательная для Кати, говорила в близком духе: «Вот и работайте, поживите в общежитии. Я лично свое пожила в коммунальной квартире».
Как видите, всё сводилось к тому, что столицу и жизнь в целом надо покорять сугубо своими силами.
Ведь согласитесь, что:
- одно дело – «в принципе договориться» о каких-то там лекарствах,
но
- совсем другое – решать важные вопросы жизни, которые раньше люди решали за себя сами. Даже если потом на вопрос: «Вам плохо?» им приходилось отвечать: «Да, мне плохо».
*
*
Впрочем, как мы все помним, «в 40 лет жизнь только начинается». Более того, пьеса-оригинал вообще заканчивалась событиями через 10 лет после встречи Кати и Гоши. Именно этот юбилей знакомства они и праздновали в финальной сцене. И вели разговор в духе:
– А что мы будем вспоминать еще через 10 лет?
– То, как мы хорошо жили…
Итак, Катерина стала настоящей Золушкой, самостоятельно пробившись в серьезный мир без помощи элитного родственника, который был так близко, но поддержкой которого она не заручилась ни разу, даже в самых сложных ситуациях. Потому что «Москва слезам не верит».
