Да-да. Не угадаете. Конкретно виноват прекрасный Вася Вожеватов, который прямо говорит: «Лишний стаканчик шампанского потихоньку от матери иногда налью, песенку выучу, романы вожу, которые девушкам читать не дают».
Оставим шампанское, а сами обратимся к романам. Это были вовсе не скабрезные ужасы, которые и юношам-то читать было непозволительно, а сентиментальная дешёвка, что активно расплодилась на тогдашних рынках.
Немного личного опыта! Мне ведь довелось читать подобные произведения, правда, не романы, а рассказы, печатавшиеся в периодических изданиях 1870-1900-х годах. Это могли быть либо французские переводные вещицы, либо местное творчество, но с иноземными нюансами.
Больше того, в прессе часто печаталась реклама более крупных произведений. Мне запомнилось самое простенькое название «Жорж и Жоржетта». Всё это именовалось презрительно «бульварное чтиво». Но пользовалось спросом.
Да, зачем я вдруг читала эту старинную чушь? Меня интересовали моды ушедших веков, а там, где моды, там и нравы, смыслы, грёзы. Надо сказать, что на сегодняшний день те рассказы утомляюще тягомотные и скучные.
Вот сюжеты: маркиз полюбил служанку, а она (о, чудо!) оказалась дочерью графа, скрывающуюся от врагов рода; юный герцог влюбился в жену своего вассала, но она ему отказала; в путешествии встретились вдовец и вдовица, но вдруг выяснилось, что жена мужчины – та-дамммм! жива.
Многие произведения были «в историческом антураже». Например, тема служанки с маркизом – начало XVIII века, а печаль про жену вассала – невнятное средневековье. Почему нельзя было читать девицам?
Считалось, что эти рассказы и романы будят в молодых невестушках ненужную чувственность и толкают к неразумным поступкам, типа побега с возлюбленным – такого там было тоже много. Слащавость, пикантность, примитив.
При этом, рассказики были хорошо обставлены – там непременно действовал очень красивый, усатый кавалер, умевший говорить завлекательные речи. Что мы видим в случае с Ларисой? Дева она малоразвитая. Нет-нет.
Никто не говорит, что она должна читать Лассаля и Шопенгауэра. Но что она видит в своей жизни? Гитару да те, принесённые Васей «Жоржи и Жоржетты». Она сформировалась в ожидании такого Жоржа и вот он явился.
В принципе, Сергей Сергеевич Паратов – это и есть герой подобного чтива. Он хорош собой, умеет сорить деньгами, отменно одет, постоянно клянётся. И главное – у него есть печаль (материального характера, но кого это волнует?) Паратов столь же поверхностен, как и все те Жоржи, жаждущие своих Жоржетт. А вокруг – что? Купцы, Бряхимов да ещё какой-то Карандышев, произносящий унылые речи. Ну, какой же он – Жорж?
Ещё типичное из тех опусов. О Ларисе говорится, что, когда Паратов уезжал, «…бросилась за ним догонять, уж мать со второй станции воротила». Ей не нужна нормальная семейная жизнь – ей нужны страсти с Жоржами, чтобы всё горело синим пламенем.
Человека формирует чтение (или его отсутствие). Ларису сформировали романы, которые таскал ей Васятка. Ей жизнь с Карандышевым действительно хуже погибели.
