Дождь стучал по крыше библиотеки имени Горького, куда бывшая школьная учительница Лидия Петровна приходила уже сорок два года. Сейчас она перебирала старые журналы в читальном зале – волонтёрила здесь дважды в неделю, чтобы «не закиснуть дома», как говорила дочери.
– Подшивка «Огонька» за 1983 год… Куда же вас… – бормотала она, когда над её плечом раздался бархатный баритон.
– Простите, вы не Лидия Петровна?
Перед ней стоял высокий мужчина в элегантном пальто. Его пронзительные серые глаза смотрели с обезоруживающей искренностью.
– Влад… Владислав Сергеевич, – представился он, слегка смущаясь. – Я ваш бывший ученик! Вы меня не узнаёте? Я ходил к вам в литературный кружок…
Лидия Петровна растерянно моргнула. В её кружке действительно было много ребят, но этого… Она бы точно запомнила такие глаза.
– Простите, возраст, – смутилась она, машинально поправляя седые волосы.
– Да я и сам изменился, – засмеялся он. – После школы уехал в Питер, учился в консерватории… Теперь гастролирую.
Он ловко подхватил тяжёлую папку с журналами, которую она едва не уронила.
– Позвольте проводить вас? Такой ливень…
Алёна замерла с пирогом в руках, разглядывая мать. Лидия Петровна крутилась перед зеркалом в новой синей блузке, которой не было ещё вчера. На туалетном столике красовалась коробка от дорогих духов — «Chanel №5», тех самых, о которых мать всегда говорила: «Зачем тратить пенсию на такую ерунду?»
— Мам, это что за внезапный шопинг? — осторожно спросила Алёна, ставя пирог на стол.
— Ах, это… — Лидия Петровна застенчиво потупилась. — Владислав сказал, что синий мне очень идёт.
Дочь почувствовала, как по спине пробежали мурашки. За последние десять лет — с тех пор как умер отец — она ни разу не видела на лице матери такого выражения. Это было что-то забытое, почти девичье: смущённый взгляд исподлобья, лёгкий румянец на щеках…
— Ты же говорила, он пианист? На какие деньги такие подарки? — не удержалась Алёна.
Лидия Петровна резко обернулась:
— Он даёт частные уроки детям олигархов! И вообще, что это за тон? Ты будто на допросе!
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял Игорь с огромным букетом.
— С днём рождения, мам! Хотя… — он оглядел мать с ног до головы, — кажется, я что-то пропустил?
Вечером, когда Лидия Петровна ушла на концерт, трое её детей остались на кухне. Катя нервно крутила в руках новый iPhone матери.
— Гугли его, — резко сказал Игорь. — Владислав Сергеевич… как там его?
— Карпов, — прошептала Алёна. — Говорит, родился в 1982 году, окончил консерваторию…
Игорь уже стучал по клавиатуре ноутбука. Внезапно он замер:
— Ни одного Владислава Карпова в списках выпускников Петербургской консерватории.
Катя ахнула:
— Может, он из Москвы?
— Подожди, — Алёна вдруг выхватила телефон. — Ты же сказал — 1982 года рождения?
Она открыла сайт судебных решений, который использовала в работе. Пальцы дрожали, когда она вбила: «Карпов В.С., 1982 г.р.».
Экран выдал три результата.
— Боже… — Алёна резко поднесла телефон к лицу. — Смотрите!
На экране было фото их «Владислава» — те же пронзительные глаза, та же обаятельная улыбка. Подпись гласила: «Карпов Владислав Сергеевич, 1982 г.р. Осуждён по ст. 159 УК РФ (мошенничество) в 2017 году. Приговор: 3 года условно».
Катя в ужасе схватилась за голову:
— Там же… детали дела?
Игорь начал читать:
— «Под видом брачных отношений в течение 6 месяцев выманивал у потерпевшей (67 лет) денежные средства под предлогом лечения…»
— И квартиру? — прошептала Катя.
— Нет, — лицо Игоря исказилось. — Там не успел. Но смотрите — «использовал поддельные документы о работе в Большом театре»…
Алёна побледнела:
— Точно как сейчас с консерваторией.
Катя в ужасе схватилась за голову:
— Боже, он уже уговорил маму сделать ему доверенность на квартиру! Вчера она спрашивала, где взять телефон нотариуса!
Игорь вскочил, опрокинув стул:
— Надо срочно проверить её документы!
Они ворвались в спальню матери. В ящике комода, под стопкой вязаных салфеток, лежала папка. Алёна с ужасом разглядывала свежее заявление о перерегистрации квартиры и доверенность, уже подписанную матерью, но ещё не заверенную.
— Господи, — прошептала Катя, — он даже не стал ждать…
Игорь уже набирал номер знакомого следователя:
— Дмитрий, срочно нужна вся информация на Карпова… Да, знаю, суббота!
— Всё ясно, — её голос дрожал. — Он собирается продать её квартиру. И судя по всему, очень скоро.
В этот момент с улицы донёсся звук подъезжающей машины. Лидия Петровна возвращалась домой. Катя в панике схватила документы:
— Что делать? Если она сейчас увидит…
— Спрячь и делай вид, что ничего не произошло, — прошипел Игорь. — Завтра я еду к своему другу в МВД. Мы найдём на этого мерзавца управу.
Дверь открылась. На пороге стояла сияющая Лидия Петровна с букетом роз.
— Дети! Вы ещё здесь? О, какой чудесный вечер! Владислав познакомил меня с дирижёром…
Она не заметила, как дрожали руки Кати, прячущей папку за спиной, и как нервно подрагивала щека у Игоря.
— Мам, — вдруг сказала Алёна, — а где… твой новый друг сейчас?
— Уехал на гастроли в Питер, — мечтательно ответила Лидия Петровна. — Вернётся через неделю… с сюрпризом!
Трое детей переглянулись. У них тоже был «сюрприз» для господина Карпова. И он ждать не собирался.
Игорь сжал в руках распечатанные документы так, что бумага смялась. В машине стояла гнетущая тишина, нарушаемая только шуршанием страниц, которые перебирала Катя на заднем сиденье.
— Вот еще одно дело из Новосибирска, — прошептала она. — Та же схема: знакомство через библиотеку, подарки, потом просьба оформить доверенность… Только там женщина вовремя спохватилась.
Алёна крепче сжала руль. На часах было 8:47 утра. Мать наверняка уже проснулась и, если они не успеют, через час встретится с Владиславом у нотариуса.
— Главное — не напугать ее сразу, — сказала Алёна, паркуясь у маминого дома. — Начнем с фотографий, потом покажем судебные решения.
Катя нервно теребила край свитера:
— А если она не поверит? Если подумает, что мы против ее счастья?
Игорь резко открыл дверь машины:
— Тогда пусть хотя бы отложит подписание документов. Хотя бы на неделю.
Лидия Петровна открыла дверь в домашнем халате, но с уже нанесенным макияжем. Ее улыбка сразу померкла, когда она увидела лица детей.
— Что случилось? — она автоматически потянулась к висящей на вешалке сумке. — Если вы пришли отговаривать меня…
— Мам, сядь, пожалуйста, — мягко сказала Алёна, проводя ее к дивану. — Нам нужно показать тебе кое-что важное.
Они разложили на кофейном столе документы как карточный пасьянс: распечатки из баз данных судов трех городов, скриншоты со страниц в соцсетях, даже копию заявления от другой потерпевшей.
— Это все он? — Лидия Петровна тронула дрожащим пальцем фотографию, где Владислав обнимал пожилую женщину у Эйфелевой башни. Подпись гласила: «С любимой супругой, Париж, 2021».
— Мама, он даже не скрывается, — Катя открыла его профиль в соцсети. — Смотри, вот он с другой женщиной в Сочи, вот в Крыму… Все подписи: «С любимой», «Моя судьба».
Лидия Петровна медленно подняла глаза:
— И… квартиры? Он действительно…
— В Самаре через суд вернули жилплощадь 68-летней учительнице, — показал Игорь документ. — Он оформил на себя квартиру, когда она лежала в больнице с инсультом.
Комнату наполнило тяжелое молчание. Лидия Петровна встала и подошла к окну, спиной к детям. Ее плечи слегка дрожали.
— Он… Он сегодня в десять… — голос ее сорвался. — Сказал, что это формальность, просто чтобы он мог решать вопросы, пока я на лечении…
Алёна осторожно подошла и положила руку матери на плечо:
— Мы можем поехать с тобой. Послушать, что он скажет, когда ты спросишь про… — она кивнула в сторону документов.
Внезапно раздался звонок в дверь. Все вздрогнули.
— Лидия! Ты дома? — за дверью звучал бархатный голос Владислава. — Я немного раньше, решил зайти за тобой!
Лидия Петровна замерла. Алёна почувствовала, как под ее ладонью напряглись мамины мышцы.
— Иди в спальню, — резко прошептал Игорь. — Мы с ним поговорим.
Но Лидия Петровна неожиданно выпрямилась. Она провела руками по волосам, поправила воротник халата и твердо сказала:
— Нет. Я сама.
Она медленно пошла к двери. Дети застыли, готовые в любой момент броситься вперед. Рука Лидии Петровны дрожала, когда она взялась за ручку.
Дверь открылась.
— Лидочка, я… — Владислав замер, увидев за ее спиной Алену, Катю и Игоря с каменными лицами. На столе были рассыпаны документы с его фотографиями.
Наступила та самая страшная пауза, которая длилась вечность.
— А… Семейный совет? — он попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривой.
Лидия Петровна посмотрела ему прямо в глаза:
— Владислав Сергеевич… Или, простите, как вас на самом деле зовут?
Его лицо изменилось мгновенно. Исчезла вся прежняя мягкость, взгляд стал холодным и расчетливым.
— О, — он резко выпрямился. — Значит, так. Ну что ж…
Он бросил взгляд на часы.
— Жаль, конечно. Ты была… приятным исключением. — Его рука потянулась к внутреннему карману пиджака.
Игорь резко шагнул вперед:
— Документы. Оставьте. Все. Сейчас же.
Владислав (если это было его имя) медленно вынул конверт и бросил его на пол.
— Доверенность. Берите. Только учтите — это копия.
Он уже поворачивался к выходу, когда Лидия Петровна неожиданно громко сказала:
— Подождите.
Все замерли. Она подошла к туалетному столику и взяла маленькую коробочку.
— Ваши… — она протянула ему часы. — «Подарок на память», как вы говорили.
Он грубо выхватил их и, не сказав больше ни слова, вышел, громко хлопнув дверью.
Только когда звук его шагов затих в подъезде, Лидия Петровна вдруг опустилась на колени и разрыдалась. Дети бросились к ней, обнимая со всех сторон. Она дрожала, как в лихорадке.
— Простите… — она всхлипывала. — Я же… я же педагог с сорокалетним стажем… Как я могла…
Алёна прижала мать к себе:
— Ты просто хотела быть счастливой. В этом нет твоей вины.
Катя уже набирала номер участкового:
— Надо писать заявление. Пока он не скрылся.
Но Лидия Петровна неожиданно подняла голову. Слезы еще текли по ее лицу, но в глазах появилось что-то новое — не растерянность, а ясность.
— Нет, — она вытерла лицо. — Пусть идет. Я… Я не хочу больше об этом. Никаких заявлений.
Она встала, опираясь на руку Игоря, и вдруг слабо улыбнулась:
— Только… Вы уж извините… Но этот ваш торт я сегодня есть не смогу.
Дети переглянулись. В этой простой фразе прозвучало что-то от прежней мамы — той, которая всегда шутила в трудные моменты.
Алёна обняла ее за плечи:
— Ничего, мам. Закажем пиццу. Как в старые времена.
