Спустившись этажом ниже, Тамара Васильевна постучала в дверь. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Надежда.
— Заходи, Тамара! Как раз вовремя, я пирог яблочный испекла. Сейчас чайник поставлю, — радушно пригласила она.
Она устало опустилась на предложенный стул.
— Сын с женой заходили, — произнесла она с горечью, — и опять ничего не принесли. Неужели сложно хотя бы маленькую шоколадку купить? А ведь я для них столько всего сделала, даже не перечислить…
Надежда поставила перед ней дымящуюся чашку.
— Тамара, ну что ты переживаешь? Они же молодые, у них свои заботы. У каждого своя жизнь, — мягко возразила она, стараясь утешить расстроенную соседку.
Тамара Васильевна отпила глоток чая, поморщилась. Чай был слишком сладким, но она промолчала, не желая обижать Надежду.
— Заботы… Какие у них заботы? Квартира есть, машина есть, работа хорошая. Что им еще надо? А я тут одна, как перст. Ни позвонят, ни навестят, если сама не позвоню. Только когда что-то нужно, сразу вспоминают, что у них мать есть.
Она поставила чашку на стол, и в глазах ее блеснули слезы.
— Помнишь, как я им помогала, когда они только поженились? И квартиру обставляла, и внучку нянчила, когда сноха на работу вышла. Все для них делала, все отдавала. А теперь что? Забыли, как будто и не было ничего.
Надежда молча слушала, поглаживая ее руку. Она знала, что сейчас Тамаре Васильевне нужно просто выговориться. Она видела, как тяжело соседке, как она страдает от одиночества и невнимания близких.
Тамара Васильевна продолжила, голос ее дрожал.
— Внучка уже большая, совсем меня не помнит. Как чужая. А ведь я ей столько сказок рассказывала, столько песен пела. Помню, как она маленькая ко мне на ручки просилась, а теперь даже не обнимет.
— Знаешь, Тамара, — наконец произнесла она тихо, — может, они просто не понимают… Не понимают, как тебе одиноко.
— Ох, Надя, пришли, понимаешь, они и рассказывают, как вчера в какой-то ресторан ходили, да не простой, а с мишленовской звездой! Глаза горят, щеки алеют, наперебой щебечут, какая там еда – просто неземная, пальчики оближешь! Только вот, говорят, дороговато, конечно. Дороговато! Да они хоть на секунду задумываются, что у меня в холодильнике порой будто мышь повесилась?
Пенсия-то копеечная, Наденька. Я ведь что только не придумываю, чтобы лишнюю копейку заработать. Мочалки вяжу, да на вокзал таскаю, продаю. Стою там, как дура, в любую погоду, лишь бы хоть что-то выручить. А они… жируют, понимаешь ли, по ресторанам с этими звездами…» В голосе Тамары Васильевны сквозила обида, смешанная с горечью и тихой завистью.
— Не расстраивайся, Тамара. Все будет хорошо. Может, стоит поговорить с сыном откровенно? Сказать, что нам нужна помощь? — участливо предложила соседка.
Тамара тяжело вздохнула, и в ее голосе звучала усталость и обида. — А что толку? Они считают, мне ничего не нужно. Я пожилая, и пенсию, якобы, мне не на что тратить, кроме продуктов. А они что, не знают, какие цены сейчас в магазинах?
— Это да… цены космос…, — говорила Надежда откусывая пирог.
— Им кажется, я живу в каком-то другом мире, где продукты стоят копейки, а лекарства раздают бесплатно. Да, я стараюсь не жаловаться, не хочу быть обузой. Но ведь они же видят, что я уже не та, что раньше. Спина болит, ноги ноют, а в доме все требует ремонта. Обои отклеиваются, а я даже гвоздь толком забить не могу. Раньше все сама делала, а теперь… — Голос ее дрогнул, и она замолчала, с трудом сдерживая слезы.
Она помнила, как растила сына одна, как работала на двух работах, чтобы он ни в чем не нуждался. Отдавала ему все лучшее, отказывала себе во всем. И сейчас, когда ей самой нужна помощь, он словно отгородился стеной. Может, и правда, она сама виновата?
Может, слишком много молчала, слишком старалась казаться сильной? Но ведь материнское сердце всегда болит за своих детей, и она не хотела его обременять. Только вот теперь, в одиночестве, она чувствовала себя все более беспомощной и забытой.
— Я советую, всё же поговорить с сыном и невесткой, — твёрдо произнесла соседка.
Вернувшись домой, Тамара Васильевна долго не могла выбросить из головы её слова. Они крутились в голове, заставляя сердце то сжиматься от тревоги, то робко надеяться на лучшее.
На следующий день она набрала номер сына.
— Лёшенька, приезжайте сегодня вечером, пожалуйста, — попросила она.
— Мам, ну мы же только вчера у тебя были, — прозвучал в ответ голос Алексея. Но Тамара Васильевна была непреклонна.
Алексей, не найдя убедительного аргумента для отказа, сдался. Вечером он приехал вместе с женой Ириной.
— Мам, что случилось? Зачем так срочно звала? Мы же только вчера виделись, — поинтересовался Алексей, входя в квартиру.
— Просто соскучилась, — ответила Тамара Васильевна, стараясь скрыть волнение.
— Ну, раз уж мы здесь, хотим поделиться радостной новостью! Мы сегодня путевку в Таиланд купили! — с сияющими глазами объявил Алексей.
— Это наверное очень дорого? — спросила Тамара Васильевна.
— Да, недешево, конечно, но мы можем себе позволить. Не зря же пашем как лошади, нужно же иногда и расслабиться, — ответила Ирина.
— Рада за вас, — прошептала Тамара Васильевна, и в ее голосе прозвучала грусть. — Но, знаете, дети, иногда мне кажется, что вы совсем обо мне забыли. Я ведь тоже нуждаюсь в поддержке.
Алексей почувствовал, как кровь прилила к лицу, но постарался сохранить приветливое выражение.
— Мам, ну что ты такое говоришь! Мы всегда рядом и готовы помочь. Просто у нас сейчас, правда, очень много работы и забот, — попытался он оправдаться.
— Работа, заботы… — с горечью повторила Тамара Васильевна. — А помнишь, как ты всегда говорил, что приходить в гости с пустыми руками — это неприлично. И я никогда не обижалась, потому что знала, что тебе самому каждая копейка дорога. А теперь…
Алексей опустил глаза, не находя слов, чтобы ответить на упрек матери. Он чувствовал себя виноватым, но не понимал, как исправить ситуацию.
Ирина, до этого молчавшая, вдруг не выдержала напряжения.
— Вы же знаете, что на нас ещё висит ипотека за квартиру и кредит, поэтому лишних денег нет, — выпалила она, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— Даже на плитку шоколадки? — с укором в голосе спросила Тамара Васильевна. — Приезжаете с пустыми руками…
Ирину словно прорвало.
— Вам жалко для нас с Алексеем обычной заварки и парочки печенек? — громко фыркнула она, чувствуя, как к горлу подступает обида.
— Да дело не в этом! — возмутилась Тамара Васильевна, всплеснув руками. — Сами по морям летаете, а для меня и 200 рублей жалко…
— По вашему мнению, мы не должны отдыхать? Или вы тоже хотите на море? — возмутилась Ирина.
— Дело не в этом! — парировала Тамара Васильевна, но Ирина уже не слушала.
В голосе невестки сквозило неприкрытое раздражение. — Раньше ты сама говорила, чтобы мы ничего не привозили, экономили! — с укором добавила она, закатив глаза.
— Тогда я сама помогала вам! — попыталась оправдаться Тамара Васильевна.
— А теперь, значит, без этого никак? Просто скучно стало, вот и ищешь, к чему прицепиться! — выпалила Ирина, поворачиваясь к мужу. — Пошли, Алексей. Здесь нас, похоже, только с кошельком ждут!
Алексей, молча наблюдавший за перепалкой, виновато пожал плечами и поспешил за женой.
Тамара Васильевна осталась стоять посреди комнаты, оглушенная хлопнувшей дверью. В груди саднило от обиды и непонимания. Неужели она действительно стала такой невыносимой старухой, которой нужны только деньги и подарки? Она ведь просто хотела почувствовать себя нужной, важной, ощутить, что дети помнят о ней не только по праздникам.
В тот же вечер на карту Тамары Васильевны поступило десять тысяч рублей. Она растерянно уставилась на экран телефона, пытаясь понять, кто мог сделать перевод. Но тут же пришло сообщение от Алексея:
«Я тебя очень люблю! Не обижайся на Ирину, она не со зла. Я буду тебе помогать по мере возможности»
Тамара Васильевна, тронутая неожиданным признанием и заботой Алексея, не смогла сдержать слез. В груди разлилось тепло, смешанное с грустью и надеждой.
Через неделю Алексей приехал к маме. Он сразу же принялся за дело: подкрутил барахлящий кран на кухне, который давно мозолил глаза, и повесил новую полку в ванной, о которой мама давно мечтала. Помимо этого, нашлось еще немало мелких дел, требующих мужской руки.
Пока Алексей возился по дому, он не мог не заметить, как маме становится все труднее справляться с бытовыми хлопотами. В каждом движении чувствовалась усталость, в голосе – тихая просьба о помощи. В этот момент Алексей осознал, что время неумолимо, и маме действительно нужна его поддержка, не только по праздникам, но и в повседневной жизни.
