Я почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Эта квартира куплена в браке, и половина ее принадлежит мне по праву. И я больше не позволю никому хозяйничать здесь, как у себя дома.
Я возвращалась домой с ощущением выжатого лимона. Рабочий день выдался адовым, а впереди маячил вечер с горой неглаженых рубашек Игорька и, возможно, ужин, который мне предстояло готовить. Но то, что я увидела, переступив порог, заставило меня замереть на месте.
Моя квартира, мой тихий оазис, превратилась в филиал Казанского вокзала. Чемоданы, сумки, какие-то баулы, детские куртки, сваленные в кучу прямо в прихожей. И чужие голоса, доносящиеся из кухни.
— Светочка, ты пришла! А мы тут как раз чай пьем, — свекровь, Антонина Петровна, возникла передо мной, сияя, как медный таз. — Знакомься, это Жанночка, Вадимова троюродная сестра из Твери, с мужем и детишками. Приехали зубки лечить в Москву. У нас поживут, всего недельку, не обессудь.
Недельку? У НАС поживут? У меня внутри все похолодело. На кухне за столом сидела незнакомая женщина с двумя детьми, мальчиком лет семи и девочкой года на три. Она деловито помешивала сахар в моей любимой кружке.
Я не успела ничего сказать, как Жанна затараторила:
— Ой, так хорошо, что приехали! У вас тут такая квартирка уютная. А Антонина Петровна такая заботливая!
Я посмотрела на Антонину Петровну, испепеляя ее взглядом. Но она лишь невинно улыбалась.
— Ну что ты стоишь? Проходи, присаживайся. Чайку попьешь с дороги.
Я прошла в комнату. В нашей спальне, на нашей кровати, валялись чужие вещи. В ванной — чужие полотенца, зубные щетки. Это был какой-то сюрреализм.
— Где Игорь? — спросила я, еле сдерживая дрожь в голосе.
Антонина Петровна пожала плечами.
— На работе, конечно. Я ему звонила, он все знает. Он же не мог отказать родне. Они же зубки лечить приехали!
Я достала телефон и набрала номер Игорька. Гудки тянулись бесконечно. Наконец, он ответил.
— Игорь, что здесь происходит? — прошипела я.
— Свет, ну прости, пожалуйста! Мама позвонила, сказала, что Жанна с семьей приехали. Ну куда я их дену? На улицу, что ли, выгнать? — его голос звучал виновато, но как-то неубедительно.
— А меня ты спросить не мог? Это вообще-то и моя квартира тоже!
— Свет, ну не кипятись! Всего неделя. Они тихонько посидят, никому не помешают.
Тихонько посидят? Я представила себе эту неделю ада, с чужими людьми, хозяйничающими в моем доме.
— Я тебе потом перезвоню, — сказала я и отключилась.
Вечером квартира превратилась в проходной двор. Дети носились, визжали, что-то постоянно требовали. Жанна расположилась на кухне, словно у себя дома, и командовала:
— Светочка, а не могли бы вы мне овощей почистить? А то у меня руки устали.
Антонина Петровна ей вторила:
— Да, Светочка, помоги Жанночке. Она же с дороги устала.
Я чувствовала себя невидимкой. Никто не спрашивал, хочу ли я есть, что я хочу смотреть по телевизору, вообще, что я чувствую. Мое мнение не значило ничего.
Игорь вернулся поздно, уставший и виноватый.
— Ну как ты, моя хорошая? Не злишься на меня? — спросил он, обнимая меня.
— А ты как думаешь? — ответила я, отстраняясь.
Следующие дни превратились в кошмар. Я спала на диване в зале, не высыпалась из-за шума. Антонина Петровна и Жанна командовали мной, ожидая, что я буду готовить и убирать за всеми. Игорь избегал дома, пропадал на работе.
В пятницу я не выдержала и позвонила Ольке, моей лучшей подруге.
— Оль, я сейчас взорвусь! У меня дома дурдом. Свекровь привезла какую-то дальнюю родню, они тут живут, как у себя дома. Я сплю на диване, они жрут за троих, и никто меня ни во что не ставит! — я выпалила все на одном дыхании.
— Свет, да ты что? Это вообще беспредел! Ты что, терпила какая-то? Начни себя уважать, в конце концов! Отстаивай свои границы! Это твой дом, и ты имеешь право на личное пространство! — Олька, как всегда, была права.
Я задумалась. А ведь Олька права. Я превратилась в тень, в призрака в собственном доме. Но так больше не может продолжаться. Я должна что-то делать.
Вечером, когда все уселись за стол ужинать, я глубоко вздохнула и собралась с духом.
— Послушайте, я хочу кое-что сказать, — начала я, стараясь говорить ровным голосом.
Все взгляды обратились ко мне. Антонина Петровна скривилась, словно я собиралась сказать что-то непристойное.
— Я понимаю, что вы приехали зубы лечить, и я старалась создать вам комфорт. Но то, как вы оказались в моем доме, неприемлемо. Меня никто не спросил, хочу ли я этого. И я больше не намерена терпеть неуважение к себе и нарушение моих личных границ.
Антонина Петровна фыркнула.
— Что ты несешь? Какое неуважение? Мы тебе благодарны! А квартира эта… Она слишком хороша, чтобы быть только твоей.
Я почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Эта квартира куплена в браке, и половина ее принадлежит мне по праву. И я больше не позволю никому хозяйничать здесь, как у себя дома.
Тишина повисла в воздухе. Игорь смотрел на меня, как на инопланетянку. Жанна с детьми застыли с вилками в руках.
Антонина Петровна обратилась к сыну:
— Ты слышишь, что она говорит? Она выгоняет родных людей из дома!
Все взгляды обратились к Игорю. Я видела, как в его глазах идет борьба. Он хотел быть хорошим сыном и хорошим мужем. Наконец, он тихо, но твердо произнес:
— Света права. Мы должны были предупредить о приезде и спросить ее разрешения. И я не должен был ставить ее в такое положение.
Антонина Петровна попыталась возразить, но Игорь перебил ее.
— Мам, даже не начинай! Я понимаю, что ты хотела как лучше. Но так не делается. Я помогу Жанне найти гостиницу неподалеку и оплачу проживание. Мы будем видеться, ходить друг к другу в гости. Но так будет правильно.
Жанна виновато улыбнулась и извинилась передо мной.
— Мы правда не подумали. Прости нас.
Я кивнула, ощущая тепло, гордость и облегчение. И уважение к мужу, которого, как мне казалось, я почти потеряла.
Жанна с семьей уехали в гостиницу на следующий день. Антонина Петровна задержалась еще на пару дней, демонстративно собирая вещи, вздыхала и разговаривала с Игорем вполголоса. Но уехала без скандала.
Через неделю после этих событий я стояла на стремянке и протирала стекла кухонного окна. Солнечные лучи проникали сквозь чистое стекло, окрашивая комнату в теплые весенние тона. Тишина звенела в ушах. Я распахнула форточку, впуская свежий майский воздух, наполненный ароматом сирени и мокрого асфальта после утреннего дождя.
Телефон пискнул. Олька прислала ссылку на курсы веб-дизайна. Я давно мечтала попробовать себя в этой сфере. Но потом как-то закрутилась, забыла. А сейчас эта мысль показалась мне свежей и правильной. Курс длился три месяца, занятия проходили два раза в неделю по вечерам. Вполне можно было совместить с работой. Я сразу же записалась.
Вернулся Игорь. Он тоже изменился за эту неделю. Стал внимательнее ко мне, словно заново разглядывал. Накануне он принес коробку моих любимых пирожных. И мы долго разговаривали, честно и открыто. Он признал, что был не прав, что поставил меня в неловкое положение.
Игорь заметил, как светло стало на кухне, и похвалил меня за то, что я вымыла все окна. Я ответила, что теперь нам никто не мешает. Он достал из пакета новые бокалы для вина, взамен разбитых гостями. Предложил съездить на выходных в кино и поужинать в ресторане. Я согласилась, сообщив о занятиях по веб-дизайну в понедельник и среду.
— Веб-дизайн? Это еще что такое? — удивился Игорь.
Я рассказала ему о своих планах. О том, что давно мечтала освоить эту профессию и, возможно, сменить работу, и вот решила попробовать.
Игорь посмотрел на меня с восхищением.
— Ты у меня такая молодец! Я всегда знал, что ты целеустремленная и умница. Согласен с тобой во всем.
Я посмотрела в окно, за которым распускалась весна. И ощущала, что новая не только весна, но и моя жизнь.
— Куда ты сегодня? — спросил Игорь, обнимая меня за плечи.
— Я иду к себе, — ответила я, улыбаясь. — Заниматься.
Игорь прижал меня к себе и прошептал:
— Я соскучился по тебе настоящей.
Я прижалась к нему и подумала, что тоже соскучилась по себе. Но теперь я вернулась. И больше никуда не уйду…
