— Ты видела мои огурчики? Уже завязываются! К августу будем банками закатывать, — Полина Ивановна с гордостью указала на аккуратные грядки, разбитые на месте бывшей клумбы.
Олеся застыла. Её сердце забилось где-то в горле. Бабушкины пионы, флоксы и ирисы, которые та высаживала десятилетиями… Исчезли. Вместо них — ровные полоски вскопанной земли с торчащими зелеными ростками.
— Что вы наделали? — голос Олеси дрогнул. — Где цветы? Где бабушкины цветы?
Полина Ивановна махнула рукой:
— Да что с них толку? Только место занимали. Я их выкорчевала, земля-то плодородная. Грех не использовать.
— Выкорчевали? — Олеся не могла поверить своим ушам. — Но мы же договаривались! Я просила ничего не трогать без моего разрешения!
— Олесенька, не делай из мухи слона, — свекровь продолжала улыбаться. — Цветы — это баловство. А овощи — это польза. Осенью сама спасибо скажешь, когда салатики будем делать.
Олеся оглянулась вокруг, только сейчас замечая и другие изменения. Её старый гамак исчез, а на террасе появился раскладной столик с пластиковыми стульями.
— А где гамак? — спросила она, уже догадываясь об ответе.
— Старьё выкинула, — отрезала Полина Ивановна. — Он же совсем прогнил. Того и гляди развалился бы под кем-нибудь.
Олеся почувствовала, как внутри нарастает волна гнева.
— Полина Ивановна, — произнесла она, стараясь говорить спокойно. — Верните мне ключи от дачи. Сейчас же.
— Какие ключи? — свекровь искренне удивилась. — Зачем?
— Затем, что это моя дача. Моя собственность. И я не давала вам разрешения что-либо менять.
— Да ты что такое говоришь? — свекровь всплеснула бровями. — Я столько труда вложила! Перекопала всё, грядки сделала, рассаду купила.
— Возвращайте ключи, или вы никогда больше не перешагнете порог этого дома, — твердо произнесла Олеся, протягивая руку.
Полина Ивановна поджала губы и сложила руки на груди:
— Не отдам. Ты сама сюда почти не приезжаешь, а я хоть пользу приношу. Витя меня поддержит.
В этот момент на участок вошел Виктор с пакетами продуктов.
— Что у вас тут происходит? — спросил он, переводя взгляд с жены на мать.
— Твоя жена ключи требует, — опередила Олесю Полина Ивановна. — Говорит, чтобы я больше сюда не приезжала. А я только всё наладила!
Виктор поставил пакеты на землю и растерянно посмотрел на жену:
— Олесь, ты чего? Мама старается, облагораживает участок.
— Облагораживает? — Олеся не верила своим ушам. — Она уничтожила бабушкину клумбу! Выбросила мой гамак! Без спроса!
— Да ладно тебе, — поморщился Виктор. — Ну цветы, ну гамак… Зато теперь будут свои овощи. Ты же сама говорила, что не любишь тут садоводством заниматься.
— Не люблю, — согласилась Олеся. — Но я люблю эту дачу такой, какая она есть. С цветами, с гамаком, с воспоминаниями о бабушке!
— Олеська, ты как маленькая, — Полина Ивановна покачала головой. — Сентиментальность эта твоя… Надо к жизни практичнее относиться.
Олеся посмотрела на мужа, ожидая поддержки, но тот лишь пожал плечами:
— Мам, может, не надо было без спроса… Но ведь уже сделано. И правда, Олесь, сама же не приезжаешь почти. А маме хоть занятие будет.
— Занятие? — повторила Олеся. — То есть мои чувства, мои воспоминания — это ничто по сравнению с огурцами твоей мамы?
— При чем тут… — начал было Виктор, но Олеся перебила:
— И потом, я давала ключи только твоей маме. А сегодня, приезжая, я встретила какую-то Нину Петровну, которая копалась в моем сарае. Она ещё удивилась, что я тут делаю!
Полина Ивановна слегка смутилась:
— Ну это моя подруга. Она мне помогает. У неё опыт большой в садоводстве.
— То есть вы сделали копию ключей и раздаёте их своим знакомым? — Олеся чувствовала, как у неё дрожат руки от возмущения.
— Да что ты придираешься! — повысила голос свекровь. — Не чужим людям, а хорошей женщине! Она травами занимается, хочет тут подсадить мяту, мелиссу…
— Без моего разрешения? В моем саду?
— Олеся, — вмешался Виктор, — давай не будем раздувать из этого скандал. Мама хотела как лучше.
— Как лучше? — Олеся горько усмехнулась. — Для кого лучше, Витя? Для себя! Ей наплевать на то, что важно мне!
Дома, в их городской квартире, разговор продолжился.
— Я не понимаю, почему ты устроила такую сцену, — Виктор ходил по кухне, разводя руками. — Подумаешь, огород развела. Многие были бы рады, что свекровь берет на себя заботы по даче.
— Дело не в огороде, — Олеся старалась говорить спокойно. — Дело в уважении. Твоя мать не уважает ни меня, ни мои вещи, ни мою собственность.
— А ты не уважаешь мою маму! — внезапно выпалил Виктор. — Она старше, опытнее, у неё свои представления о том, как должно быть.
— И поэтому она может делать всё, что вздумается? Даже если это касается чужого имущества?
— Не чужого, а семейного! — возразил Виктор. — Мы же всё-таки…
— Нет, Витя, — перебила Олеся. — Дача — это моё наследство от бабушки. Я давала твоей маме ключи, чтобы она могла отдыхать там. Не чтобы она всё переделывала под себя.
— А она что, не может там отдохнуть? Ей нравится заниматься огородом.
— Пусть занимается! Но не уничтожая то, что дорого мне!
Виктор тяжело вздохнул:
— Я понимаю, что ты расстроена из-за цветов. Но мама уже всё сделала. Может, просто смириться?
— Просто смириться? — эхом отозвалась Олеся. — А потом с чем ещё смириться, Вить? С тем, что она выбросит бабушкину мебель? Или решит перестроить веранду? Где граница?
— Ты преувеличиваешь.
— Нет, я не преувеличиваю. Я повторяю: я хочу, чтобы твоя мать вернула ключи.
— А если она не вернёт? — с вызовом спросил Виктор.
Олеся посмотрела ему прямо в глаза:
— Тогда я сменю замки. И на даче, и здесь.
— Что? — Виктор не поверил своим ушам. — Ты угрожаешь не пускать мою маму в нашу квартиру?
— Я констатирую факт, Витя. Я больше не могу доверять человеку, который не уважает мои границы.
— Это уже слишком! — Виктор ударил кулаком по столу. — Ты не можешь так поступать с моей мамой!
— Могу, — спокойно ответила Олеся. — И сделаю это, если ключи не будут возвращены до завтра.
На следующий день Виктор не пришёл домой. Он позвонил и сухо сообщил, что переночует у матери, так как она очень расстроена. Олеся не стала возражать. Она давно чувствовала, что их брак трещит по швам, и этот конфликт лишь обнажил глубинные проблемы.
Утром она позвонила своей лучшей подруге Марине.
— Я не знаю, что делать, — призналась Олеся. — Может, я слишком резко отреагировала?
— Ты шутишь? — возмутилась Марина. — Она уничтожила памятные вещи, перекопала твой сад и ещё раздаёт ключи от твоей собственности направо и налево! Я бы на твоем месте давно подала на развод.
— Развод… — эхом отозвалась Олеся. — Не думала, что дойдёт до этого из-за огурцов.
— Не из-за огурцов, а из-за отношения, — поправила Марина. — Когда твой муж всегда на стороне мамочки, а не жены, это диагноз.
Через два дня Олеся взяла отгул на работе и поехала на дачу. Около калитки она столкнулась с пожилым соседом.
— А, Олесенька! Давно тебя не видно было, — приветствовал её Анатолий Петрович.
— Здравствуйте, — улыбнулась Олеся. — Как ваши дела?
— Да потихоньку… — он замялся. — Слушай, я хотел спросить… Твоя свекровь сказала, что вы расширяете участок. Она там колышки на общей тропинке поставила, говорит, грядки будет делать. Это правда?
Олеся похолодела:
— Что? Нет, конечно, нет!
— Вот и я думаю, — покачал головой Анатолий Петрович. — Тропинка-то общая, сколько лет ей пользуемся. А она заявила, что это якобы ваша территория по документам.
— Извините, пожалуйста, — Олеся почувствовала стыд. — Я разберусь с этим.
На участке она обнаружила ещё больше изменений. Теперь здесь появилась теплица из поликарбоната, которую устанавливали два незнакомых мужчины. А на веранде сидели Полина Ивановна и её подруга Нина Петровна, что-то оживленно обсуждая.
— О, невестушка приехала! — заметила её Полина Ивановна. — А мы тут с Ниной план составляем, что и где посадить.
— План? — Олеся чувствовала, как внутри закипает гнев. — Какой ещё план? И что это за теплица?
— Хорошая, правда? — с гордостью ответила свекровь. — Витя помог купить. Будем помидоры выращивать.
— Без моего разрешения? — Олеся повысила голос. — И что это за история с общей тропинкой? Сосед говорит, вы колышки выставили.
— А что такого? — удивилась Полина Ивановна. — По документам земля наша до самой сосны. А эти соседи просто привыкли хозяйничать на чужом.
— Это не ваша земля, — отчеканила Олеся. — Это моя земля. И я не давала разрешения ни на теплицу, ни на захват тропинки!
Когда на участок приехал Виктор, он застал Олесю за разговором с рабочими, устанавливающими теплицу.
— Что происходит? — спросил он, подходя ближе.
— Я отменяю установку теплицы, — ответила Олеся. — И возвращаю колышки с тропинки на место.
— Олеся! — возмутилась Полина Ивановна. — Ты не можешь так делать! Я заплатила за теплицу!
— Нет, не вы заплатили, — Олеся посмотрела на мужа. — Витя, ты правда дал деньги на теплицу? Не посоветовавшись со мной?
Виктор смутился:
— Мама сказала, что вы с ней всё обсудили…
Олеся покачала головой:
— Ты даже не позвонил мне, чтобы уточнить?
Полина Ивановна вмешалась:
— Не надо драматизировать! Ну поставим теплицу, что такого? Будет вам прибыль.
— Мне не нужна прибыль, — устало ответила Олеся. — Мне нужно, чтобы на моей земле делалось только то, на что я дала согласие.
— На нашей земле, — поправил Виктор. — Я тоже имею право голоса.
— Вы имеете право голоса, — согласилась Олеся. — Но не право принимать решения за моей спиной. Особенно когда это касается имущества, которое досталось мне от бабушки.
В этот момент на участок вошла молодая женщина.
— Ой, сколько народу! — удивилась она. — Здравствуйте! Я Ирина, сестра Вити.
Олеся была рада отвлечься:
— Привет, Ира! Давно не виделись.
— Да, я была в командировке, — Ирина огляделась вокруг. — А что тут у вас происходит? Ремонт?
— Твоя мама решила превратить мою дачу в агропромышленный комплекс, — горько усмехнулась Олеся.
— Опять, мама? — неожиданно для всех спросила Ирина. — Ты же обещала не вмешиваться!
Полина Ивановна возмутилась:
— Я не вмешиваюсь! Я помогаю!
— Прямо как с моей квартирой, да? — Ирина повернулась к Олесе. — Она тоже «помогла» мне с ремонтом, пока я была в отпуске. Выкинула половину моих вещей, потому что они были «хламом».
Виктор выглядел растерянным:
— Ира, ты чего? Мама хочет как лучше.
— Как лучше для себя, Витя, — ответила Ирина. — А чужое мнение её не интересует.
Вечером, когда все разошлись, Олеся осталась наедине с Виктором.
— Я бы хотела серьезно поговорить, — начала она.
— Если опять про маму, то я не хочу, — отрезал Виктор.
— Не только про неё. Про нас. Про то, что происходит с нашим браком.
Виктор вздохнул:
— Ну что опять не так?
— Всё не так, Витя. Мы не команда. Ты не поддерживаешь меня, когда речь идет о твоей маме. Ты даже не пытаешься понять мои чувства.
— А ты пытаешься понять её чувства? — парировал Виктор. — Она одинокая женщина, которая хочет быть полезной.
— Я понимаю. Но не за счёт уничтожения того, что дорого мне.
Виктор помолчал, затем произнес:
— Чего ты хочешь, Олеся?
— Я хочу, чтобы ты поговорил с мамой. Объяснил ей, что нельзя распоряжаться чужой собственностью без разрешения. Я хочу, чтобы она вернула ключи от дачи и прекратила все свои «улучшения».
— А если я откажусь?
Олеся посмотрела ему прямо в глаза:
— Тогда завтра я меняю замки. И на даче, и в квартире.
— Ты не можешь выгнать меня из квартиры! — возмутился Виктор.
— Могу, — спокойно ответила Олеся. — Квартира тоже записана на меня. Я не хочу до этого доводить, Витя. Но ты не оставляешь мне выбора.
Виктор побагровел:
— Ты решила всё заранее, да? Ты просто ищешь повод избавиться от меня и от мамы!
— Нет, Витя. Я просто достигла предела. Я устала быть на втором месте после твоей мамы.
— Ты эгоистка! — выпалил Виктор. — Тебе наплевать на других!
— Нет, это тебе наплевать на меня, — тихо ответила Олеся. — И всегда было.
Виктор резко встал:
— Я еду к маме. А ты думай над своим поведением.
Когда за ним захлопнулась дверь, Олеся почувствовала не горечь, а странное облегчение. Словно долго носимый тяжелый груз наконец упал с её плеч.
На следующий день Олеся вызвала мастера, который сменил замки и на даче, и в квартире. Вечером позвонил разъяренный Виктор.
— Ты что наделала? — кричал он в трубку. — Я не могу попасть домой!
— Я предупреждала, — спокойно ответила Олеся. — Ты сделал свой выбор.
— Немедленно открой дверь! Я еду к тебе!
— Нет, Витя. Я не открою. Можешь забрать свои вещи в выходные, я соберу их.
Он разразился потоком возмущений, но Олеся просто положила трубку. Затем позвонила сестре Виктора, Ирине.
— Привет, — сказала она. — Я хотела извиниться за вчерашнюю сцену.
— Это ты извиняешься? — удивилась Ирина. — Это моя мама должна извиняться. И мой брат тоже.
— Я сменила замки, — призналась Олеся.
На другом конце провода раздался смех:
— Серьезно? Вот это поворот! А Витя что?
— В бешенстве, конечно. Но я не могу больше так жить, Ира.
— Я тебя понимаю как никто, — вздохнула Ирина. — Ты же знаешь, я съехала от мамы по той же причине. Она считает, что имеет право распоряжаться жизнью других.
— Но Витя этого не видит, — грустно заметила Олеся.
— Он всегда был маминым сыночком, — согласилась Ирина. — Слушай… а ты не хочешь зайти ко мне? Поговорим, чаю попьём. Тебе сейчас не стоит быть одной.
Олеся благодарно согласилась.
У Ирины она неожиданно встретила своего коллегу Сергея.
— Вы знакомы? — удивилась Олеся.
— Конечно, — улыбнулась Ирина. — Мы вместе учились в университете. Иногда встречаемся поболтать.
Сергей выглядел смущенным:
— Олеся, я слышал о твоих проблемах… Прости, если это неуместно, но я могу помочь с юридической стороной, если понадобится. Мой брат — адвокат по семейным делам.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Олеся. — Это может пригодиться.
Через несколько дней, когда Олеся вернулась с работы, её ждал сюрприз — у подъезда стоял отец, Николай Степанович.
— Папа? — удивилась она. — Ты почему не предупредил, что приедешь?
— Хотел сделать сюрприз, — улыбнулся он. — И давай без вопросов прямо на улице — дай старику отдохнуть с дороги.
Уже дома, за чаем, отец внимательно выслушал историю Олеси.
— Значит, твоя свекровь решила, что может распоряжаться бабушкиной дачей, — подытожил он. — И муж её поддерживает.
— Да, — вздохнула Олеся. — Я, наверное, слишком резко отреагировала…
— Нет, дочка, — покачал головой Николай Степанович. — Ты всё сделала правильно. Нельзя позволять людям переходить границы.
— Но может, стоило попытаться договориться…
— С тем, кто не хочет слышать? — отец поднял бровь. — Сколько лет вы женаты с Виктором?
— Семь.
— И сколько раз за эти семь лет ты уступала его матери, чтобы сохранить мир?
Олеся задумалась:
— Много. Очень много.
— Вот именно. И к чему это привело? К тому, что они считают такое поведение нормой. Что ты будешь уступать всегда.
На следующий день, когда Олеся была на работе, ей позвонил сосед по даче, Анатолий Петрович.
— Олеся, тут у тебя на участке какие-то люди, — встревоженно сообщил он. — Твоя свекровь с сыном и ещё какие-то мужчины. Пытаются взломать замок! Я вызвал участкового.
Олеся немедленно отпросилась с работы и поехала на дачу. Когда она прибыла, там уже был полицейский — невысокий мужчина средних лет с усталым лицом.
— Андрей Михайлович, участковый, — представился он. — Разбираемся в ситуации.
Полина Ивановна стояла рядом с Виктором, оба выглядели возмущенными.
— Вот, явилась! — воскликнула свекровь, увидев Олесю. — Объясни участковому, почему ты не пускаешь нас на нашу собственную дачу!
— На мою собственную дачу, — спокойно поправила Олеся и обратилась к участковому: — Эта дача перешла ко мне по наследству от бабушки. Я сменила замки, потому что моя свекровь без разрешения проводила здесь строительные работы и раздавала ключи посторонним людям.
Андрей Михайлович кивнул:
— У вас есть документы на собственность?
— Да, конечно, — Олеся достала из сумки папку с документами.
— Это всё подделка! — вдруг выпалила Полина Ивановна. — Витя подписал бумаги! Дача теперь оформлена на меня!
Все замерли. Виктор посмотрел на мать с изумлением:
— Какие бумаги, мама?
— Которые ты подписал в прошлом месяце, — отмахнулась Полина Ивановна. — Дарственную на дачу.
— Я не подписывал никакой дарственной! — возмутился Виктор. — Ты сказала, что это документы для садового товарищества!
— Не кричи на меня, — одернула его мать. — Я делала это для твоего же блага. Чтобы закрепить дачу за нашей семьей.
Участковый внимательно слушал этот обмен репликами, затем обратился к Полине Ивановне:
— Вы утверждаете, что имеете документы на эту собственность?
— Да! — с вызовом ответила она. — Сын подарил мне эту дачу!
— Но дача принадлежит не сыну, а его жене, — заметил Андрей Михайлович, просматривая документы Олеси. — Он не мог подарить то, что ему не принадлежит.
— Это совместно нажитое имущество! — не сдавалась Полина Ивановна.
— Нет, — покачала головой Олеся. — Дача перешла ко мне по наследству до брака. Это подтверждается документами.
Виктор выглядел потрясенным:
— Мама, что ты наделала? Зачем ты меня обманула?
— Я не обманывала! — возмутилась Полина Ивановна. — Я просто… не вдавалась в детали. Ты же всё равно не читаешь, что подписываешь.
Андрей Михайлович вздохнул:
— Документы гражданки Олеси Викторовны в порядке. Дача принадлежит ей. Попытка незаконного проникновения на частную территорию — это нарушение закона.
— Но я её сын! — воскликнул Виктор.
— Это не даёт вам права взламывать замки, — спокойно ответил участковый. — Если вы хотите забрать какие-то личные вещи, нужно договориться с собственником.
Полина Ивановна вдруг побледнела и схватилась за сердце:
— Мне плохо… Сердце…
Виктор бросился к матери, поддерживая её:
— Мама! Что с тобой?
Олеся нахмурилась, но все же подошла ближе:
— Полина Ивановна, вам вызвать скорую?
— Не надо, — свекровь махнула рукой, постепенно выпрямляясь. — Уже лучше… Просто таблетку…
Виктор торопливо рылся в сумке матери в поисках лекарства.
— Поедемте домой, мама, — сказал он, когда Полина Ивановна приняла таблетку. — Вам нужно отдохнуть.
Участковый записал контакты всех участников конфликта:
— Если будут еще попытки проникновения на участок, звоните сразу. И советую вам, — он посмотрел на Виктора, — решать семейные вопросы в правовом поле, а не с помощью взлома.
Когда Виктор уводил мать к машине, она вдруг обернулась:
— Ты еще пожалеешь об этом, Олеся! Мы столько вложили в этот участок!
— Уходите, — устало ответила Олеся. — Просто уходите.
Оставшись одна на даче, она медленно обошла участок. Грядки с огурцами, теплица, новые садовые дорожки… Всё было чужим, не её. От бабушкиного сада почти ничего не осталось.
Через неделю Олесе позвонила Ирина:
— Ты как? Держишься?
— Пытаюсь, — честно ответила Олеся. — А что у вас там происходит?
— О, целая драма! — хмыкнула Ирина. — Мама ходит с видом великомученицы, рассказывает всем родственникам, как ты её выгнала и чуть до инфаркта не довела. А Витя…
— Что Витя? — напряглась Олеся.
— Кажется, впервые в жизни начал что-то понимать. Мы вчера с ним долго разговаривали. Я рассказала ему, почему уехала от мамы, как она контролировала каждый мой шаг. Он слушал и выглядел таким… потерянным.
— Поздновато он прозревает, — горько заметила Олеся.
— Согласна. Но все же… — Ирина помолчала. — Он спрашивал, не хочешь ли ты поговорить.
Олеся вздохнула:
— Не знаю, Ира. Столько лет я пыталась до него достучаться. А сейчас… кажется, уже поздно.
— Понимаю, — сказала Ирина. — Я просто передаю информацию. Решать тебе.
Вечером Олеся сидела на кухне, просматривая документы для развода, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Виктор, осунувшийся и непривычно серьезный.
— Можно войти? — тихо спросил он.
Олеся помедлила, затем отступила, пропуская его в квартиру.
— Я ненадолго, — сказал Виктор, проходя на кухню. — Просто хотел поговорить.
— Говори, — Олеся скрестила руки на груди.
— Я… — он запнулся. — Я неправильно поступил. С дачей, с мамой, с тобой. Со всем.
Олеся молчала, ожидая продолжения.
— Ирина многое мне рассказала, — продолжил Виктор. — О том, как мама всегда всех контролировала. Я не замечал, правда. Или не хотел замечать.
— Семь лет, Витя, — тихо произнесла Олеся. — Семь лет я пыталась тебе объяснить, что твоя мать переходит границы. А ты всегда был на её стороне.
— Знаю, — он опустил голову. — Так было проще. Не конфликтовать, не спорить. Я думал, что так правильно — уважать старших, не перечить матери.
— А уважать жену — это неправильно? — спросила Олеся.
— Я запутался, — признался Виктор. — Мама всегда была такой… уверенной. Она знала, как должно быть. А я привык следовать её указаниям.
— И теперь она пыталась присвоить себе мою дачу.
— Я правда не знал, что подписываю дарственную, — Виктор потер лоб. — Она сказала, что это какие-то бумаги для садового товарищества. А я даже не прочитал.
— И это должно меня утешить? — горько усмехнулась Олеся. — Что ты просто слепо подписал документы на мою собственность?
— Нет, — он покачал головой. — Это не оправдание. Я пришел не оправдываться.
— А зачем ты пришел, Витя?
— Я… — он поднял на неё глаза. — Я хочу всё исправить. Если еще можно.
Олеся молча смотрела на него. В его взгляде была искренность, которой она не видела уже очень давно.
— Что именно ты хочешь исправить? — спросила она наконец.
— Всё, — Виктор развел руками. — Я поговорил с мамой. Строго. Впервые в жизни. Сказал, что она не имела права так поступать. Что должна извиниться перед тобой.
— И что она ответила?
— Сначала была обычная история — слезы, обвинения, «после всего, что я для тебя сделала». Но потом… — он слабо улыбнулся. — Потом она вдруг затихла. И сказала, что, возможно, немного перегнула палку.
— Немного? — Олеся приподняла бровь.
— Для неё это уже прогресс, — заметил Виктор. — Обычно она вообще не признает ошибок.
Олеся вздохнула:
— Витя, это все хорошо. Но проблема глубже. Дело не только в даче. Дело в нас. В нашем браке. В том, что мы давно уже не на одной стороне.
— Я знаю, — тихо ответил он. — И я хочу это изменить. Если ты дашь мне шанс.
Прошел месяц. Олеся сидела на веранде дачи, наблюдая, как Николай Степанович вместе с Сергеем заканчивают установку нового гамака.
— Готово! — объявил отец, отступая назад. — Теперь опробуй.
Олеся с удовольствием забралась в гамак и посмотрела на небо сквозь ветви яблони.
— Идеально, — улыбнулась она. — Спасибо вам обоим.
Сергей смущенно кивнул:
— Всегда рад помочь. Раз уж мы закончили, я, пожалуй, поеду. У меня еще дела в городе.
— Конечно, — Олеся поднялась проводить его. — Спасибо, что приехал.
Когда Сергей уехал, Николай Степанович подсел к дочери:
— Хороший парень. Внимательный.
— Да, — согласилась Олеся. — Он очень поддержал меня в эти месяцы.
— И как продвигается развод? — осторожно спросил отец.
Олеся вздохнула:
— Все документы готовы. Осталось только подать.
— Но?
— Но Витя просит еще один шанс, — она покачала головой. — Он действительно изменился, папа. Впервые за все годы начал отстаивать наши границы перед матерью. Даже съехал от неё на съемную квартиру.
— И что ты думаешь?
— Не знаю, — честно призналась Олеся. — Столько лет прошло. Столько обид накопилось. Я не уверена, что смогу снова ему доверять.
Николай Степанович обнял дочь за плечи:
— Решение только за тобой, малышка. Но помни: люди действительно могут меняться. Редко, но бывает.
Через неделю Олеся сидела в кафе напротив Виктора.
— Я подумала над твоими словами, — начала она. — Над твоей просьбой о втором шансе.
Виктор напряженно кивнул.
— Я не готова сейчас возвращаться к прежним отношениям, — продолжила Олеся. — Слишком много было всего.
— Я понимаю, — тихо ответил он.
— Но я готова попробовать… начать заново, — она посмотрела ему в глаза. — Как два взрослых человека, которые учатся уважать границы друг друга. Без спешки, без давления.
Лицо Виктора просветлело:
— Правда? Ты согласна?
— Есть условия, — Олеся подняла руку. — Мы продолжаем жить раздельно. Ты действительно работаешь над собой и отношениями с матерью. И мы не торопимся.
— Я согласен, — кивнул Виктор. — Я все сделаю правильно. Обещаю.
Осень раскрасила листья в яркие цвета. Олеся сидела на веранде дачи, укутавшись в плед. На столике перед ней лежали бумаги от риелтора.
— Ты уверена, что хочешь продать? — спросил Виктор, подходя с двумя чашками чая.
— Да, — кивнула Олеся. — Слишком много неприятных воспоминаний связано с этим местом теперь.
Они провели лето, восстанавливая цветник. Виктор помогал Олесе высаживать новые растения, строить дорожки, обустраивать зону отдыха. Они много разговаривали — о прошлом, о будущем, о своих ошибках и ожиданиях.
Полина Ивановна больше не появлялась на даче. После того случая с участковым она сначала избегала встреч с Олесей, а потом, под давлением Виктора и Ирины, всё же принесла извинения. Они были неловкими и неискренними, но это был первый случай, когда свекровь вообще признала, что поступила неправильно.
— А что насчет другого участка? Того, который тебе понравился? — спросил Виктор, садясь рядом.
— Еще думаю, — Олеся отпила чай. — Он хороший, но дороговат для меня.
— Для нас, — поправил Виктор. — Если ты позволишь, я хотел бы участвовать.
Олеся внимательно посмотрела на него:
— Только если мы оформим всё официально. Совместная собственность, равные доли.
— Конечно, — он улыбнулся. — Всё по закону.
Они помолчали, наблюдая, как по участку кружатся опавшие листья.
— Знаешь, — вдруг произнес Виктор, — я многое понял за эти месяцы. О себе, о маме, о нас. Я всегда думал, что семья — это когда все друг другу уступают. Но это неправда. Семья — это когда все друг друга уважают.
Олеся кивнула:
— Именно. Уважают границы, чувства, собственность. Всё.
— Спасибо, что дала мне шанс всё это понять, — он осторожно коснулся её руки. — И еще один шанс… нам.
Олеся не отстранилась. Эти месяцы раздельной жизни и постепенного сближения многое изменили. Виктор действительно работал над собой, над отношениями с матерью. Он научился говорить «нет», отстаивать их общие интересы, брать на себя ответственность.
— Мы еще в самом начале пути, — напомнила она. — Доверие восстанавливается не сразу.
— Я знаю, — кивнул он. — И я готов ждать сколько потребуется.
В этот момент на участок вошли молодая пара с маленькой девочкой.
— Здравствуйте! — поприветствовала их женщина. — Мы от риелтора, посмотреть дачу.
Олеся поднялась им навстречу:
— Конечно, проходите! Я вам всё покажу.
Пока она водила потенциальных покупателей по участку, Виктор сидел на веранде и наблюдал за ними. Маленькая девочка с восторгом бегала по дорожкам, трогала цветы, заглядывала под кусты. Её мама увлеченно расспрашивала Олесю о почве, о соседях, о растениях.
«Хорошая семья,» — подумал Виктор. — «Здесь им будет хорошо».
Когда покупатели уехали, Олеся вернулась на веранду:
— Они хотят купить. Сказали, что влюбились в это место с первого взгляда.
— Я рад, — искренне ответил Виктор. — А ты как?
Олеся посмотрела на цветник, на деревья, на старый дом. Здесь было столько воспоминаний — и хороших, и плохих. Но пришло время двигаться дальше.
— Мне кажется, это правильное решение, — сказала она. — Начать с чистого листа. На новом месте.
— Вместе, — добавил Виктор, и это не было вопросом.
Олеся улыбнулась и кивнула:
— Вместе. Но на равных условиях. И с ключами только у нас двоих.
— Договорились, — рассмеялся Виктор. — И никаких огурцов без твоего разрешения.
Они сидели на веранде до самого заката, строя планы о новом участке, о том, что там будет — и гамак, и цветы, и, возможно, небольшой огород. Но главное — там будет уважение к границам друг друга и понимание, что каждый имеет право голоса.
А ключи от нового дома будут только у них двоих.
