— Ты что, совсем рехнулась? Развод в пятьдесят восемь? — Игорь швырнул конверт с документами на кухонный стол так, что солонка подпрыгнула.
Лида стояла у плиты, помешивая борщ, и не оборачивалась. Тридцать три года замужества научили её не дёргаться на каждый окрик.
— Я серьёзно, — сказала она спокойно. — Подпиши бумаги.
— Да ты в своём уме? — Он схватил конверт и потряс им перед её лицом. — Кому ты в таком возрасте нужна? Ты хоть в зеркало смотрелась?
Лида отложила половник и обернулась. Игорь стоял красный, взъерошенный, в старой майке с пятном от вчерашнего ужина.
— Смотрелась. И знаешь что увидела? Женщину, которая тридцать лет готовит, стирает и молчит. А теперь надоело.
— Ой, какие мы гордые стали! — Игорь скривился. — А на что жить собираешься? На пенсию в двенадцать тысяч?
— На свою пенсию. В своей квартире.
— В какой это своей? — Голос его стал тише, но опаснее. — Квартира оформлена на меня. И дача тоже. И машина. Так что пересмотри свои планы, голубушка.
Лида почувствовала, как что-то ёкнуло внутри. Она действительно не думала об этом. Но виду не подала.
— Значит, с юристом разберёмся.
— Ха! — Игорь рассмеялся. — С юристом! На что его оплачивать будешь? У тебя ведь ни копейки своих нет.
— А твои не нужны.
— Мои не нужны, — передразнил он. — А чьи нужны? Любовника нашла? В твоём-то возрасте?
Лида взяла сковороду и принялась мыть её под краном. Горячая вода текла по рукам, и она представила, как смывает с себя все эти годы.
— Любовника не нашла. Себя нашла.
— Себя! — Игорь захохотал. — Ты такая же, как и тридцать лет назад. Серая мышь, только теперь ещё и старая.
Лида поставила сковороду на место и повернулась к нему.
— Может, и серая. Но свободная серая мышь лучше, чем красивая в клетке.
— Да какой ты красивой была? — Игорь подошёл ближе. — Я тебя из жалости взял. Подумал: ну пусть будет домработницей. А она ещё и гордости набралась.
Лида смотрела на него и удивлялась: как она могла столько лет не замечать этого презрения в его глазах?
— Домработницей больше не буду, — сказала она. — Найди себе другую.
— Другую? — Игорь схватил её за плечо. — Да ты что себе позволяешь? Я тебя одел, обул, кормил тридцать лет!
— Кормил? — Лида высвободилась. — Я сама себя кормила. И тебя тоже. Вставала в шесть утра, чтобы тебе завтрак сделать.
— Это твоя обязанность была!
— Была. Теперь не буду.
Игорь растерянно смотрел на неё, словно не понимал, что происходит.
— Лида, ты что, правда хочешь разводиться? — В голосе его впервые прозвучала неуверенность.
— Правда.
— А если я… ну, попробую измениться?
Лида посмотрела на него долгим взглядом.
— Игорь, тебе шестьдесят два. Ты не изменишься. Да и не хочешь на самом деле.
— Значит, всё? — Он снова злился. — Значит, ты меня бросаешь? После всего?
— После всего.
Игорь помолчал, потом подошёл к столу и схватил конверт.
— Ладно. Но знай: если ты от меня уйдёшь, то уйдёшь в чём стоишь. Ни квартиры, ни дачи, ни машины. Ничего.
— Хорошо.
— И денег не получишь! Я все счета заблокирую!
— Хорошо.
— И позор будет на всю улицу! Все знать будут, что ты бросила мужа!
Лида взяла конверт из его рук.
— Игорь, мне уже всё равно, что обо мне думают. Вчера было важно. Сегодня нет.
Она положила конверт на стол между ними.
— Подпиши до пятницы. Иначе подавать буду через суд.
И пошла к выходу.
— Лида! — крикнул он ей вслед. — Ты пожалеешь!
Она остановилась на пороге, не оборачиваясь.
— Знаешь, о чём я жалею? Что не сделала этого раньше.
Лида вышла на лестничную площадку и прислонилась к стене. Руки дрожали, но не от страха — от облегчения. Наконец-то она это сказала.
Из-за двери доносился грохот — Игорь что-то швырял. Наверное, тарелки. Пусть швыряет. Больше не её дело их собирать.
— Лидочка, ты чего на лестнице стоишь? — Соседка тётя Галя высунулась из своей квартиры с любопытным лицом.
— Да так, подышать вышла.
— А что это у вас там грохочет?
— Игорь посуду моет, — соврала Лида и почти рассмеялась. Впервые за тридцать лет соврала так легко.
Тётя Галя недоверчиво покосилась на дверь, из-за которой доносился очередной грохот.
— Энергично моет, — заметила она. — Слушай, а ты чего такая… другая? Лицо у тебя какое-то…
Лида посмотрела на неё и улыбнулась.
— Проснулась, наверное.
— После тридцати лет замужества? Поздновато.
— Лучше поздно, чем никогда.
Тётя Галя хотела ещё что-то спросить, но Лида уже спускалась по лестнице. На улице был тёплый майский вечер, и она вдруг поняла, что не помнит, когда последний раз гуляла просто так, без цели.
Всегда она куда-то спешила: в магазин за продуктами, на дачу за картошкой, к его матери с гостинцами. А сейчас некуда спешить. И это было удивительно приятно.
Она дошла до скамейки возле подъезда и села. Достала телефон и набрала номер подруги Веры.
— Алло, Верка? Это я… Да, всё нормально. Слушай, а ты помнишь, как говорила мне найти хорошего юриста? Ну, по семейным делам… Да, решилась наконец.
Вера на том конце провода присвистнула.
— Не могу поверить! Лидка, да ты герой! А как Игорь?
— Орёт пока. Но подпишет.
— Откуда такая уверенность?
Лида посмотрела на окна своей квартиры. Свет горел, и в окне мелькала тень мужа.
— А ему деваться некуда. Другой такой дуры не найдёт.
— Лида! — Вера рассмеялась. — Да ты прямо преобразилась! И что дальше планируешь?
— Пока не знаю. Завтра к твоему юристу схожу. А там видно будет.
— А жить где будешь?
Лида задумалась. Действительно, где? Квартира на Игоре, денег нет, работы тоже.
— Что-нибудь придумаю, — сказала она, и голос её прозвучал увереннее, чем она чувствовала себя на самом деле.
— Слушай, если что — ко мне можешь приехать. У меня диван есть.
— Спасибо, Верка. Но справлюсь сама.
Она повесила трубку и снова посмотрела на окна. Игорь стоял у окна и смотрел вниз. Увидел её, помахал кулаком. Лида помахала ему в ответ рукой — просто рукой, дружелюбно.
Это его разозлило ещё больше.
Утром Лида проснулась от непривычной тишины. Игорь не хлопал дверцами шкафов, не грохотал в ванной, не требовал завтрак. Она прислушалась — его дыхания рядом не было.
Встала, накинула халат и вышла на кухню. На столе лежала записка: «Уехал к матери. Подумай ещё раз.»
Лида скомкала бумажку и выбросила в мусорное ведро. Хорошо. Без него легче будет собираться.
Она сварила себе кофе — настоящий, молотый, который Игорь называл «жалкими попытками быть буржуйкой», и села к телефону. Юрист принимал с десяти.
— Валентин Петрович? Это Лидия Семёновна, меня Вера Михайловна рекомендовала… Да, по поводу развода… Хорошо, через час буду.
Она оделась в лучший костюм, который покупала три года назад на день рождения Игоря и с тех пор так и не носила — он сказал, что выглядит она в нём «как чучело в музее».
В зеркале отразилась незнакомая женщина: подтянутая, с прямой спиной, решительным взглядом. «Неплохо выглядишь, Лида», — сказала она своему отражению.
У юриста она просидела два часа. Валентин Петрович, мужчина лет пятидесяти с добрыми, но усталыми глазами, терпеливо объяснял.
— Квартира приватизирована на мужа, говорите? А когда покупали?
— В девяносто седьмом. Но покупали на мои деньги тоже. Я тогда в детском саду работала.
— Документы есть?
— Справки о зарплате должны быть где-то…
— Ищите. И ещё — дача когда покупалась?
— В две тысячи втором.
— Тоже на общие деньги?
— Да. Я тогда уже в школе работала, зарплата больше была.
Валентин Петрович записывал, кивал.
— Хорошо. Шансы есть. Но муж, видимо, будет сопротивляться?
— Ещё как.
— Тогда готовьтесь к длительному процессу. И к тому, что он может попытаться давить на вас.
Лида вспомнила вчерашние угрозы Игоря.
— А если он счета заблокирует?
— Подавайте на алименты. Жена имеет право на содержание до решения суда.
Домой она вернулась воодушевлённая. Игоря не было, и это её только радовало. Она достала из антресолей старую папку с документами и принялась разбирать.
Справки о зарплате, квитанции, банковские выписки… Всё было аккуратно разложено по годам — привычка учителя. И везде её подпись рядом с Игоревой.
— Ну что, нашла что-нибудь интересное? — раздался голос за спиной.
Лида обернулась. Игорь стоял в дверях с самодовольной улыбкой.
— Игорь! Ты меня напугал.
— А ты меня. Роешься в документах, как сыщик какой.
— Ищу справки о зарплате.
— Зачем?
— Юристу нужны.
Игорь подошёл ближе, лицо его потемнело.
— Значит, уже к юристу бегала? Быстро ты.
— Не теряю времени.
— А вот это зря, — он сел рядом с ней на диван. — Я с матерью посоветовался. Она сказала правильную вещь.
Лида продолжала перебирать бумаги, не глядя на него.
— И что же сказала твоя мама?
— Что ты просто климакс переживаешь. Это у всех женщин бывает. Пройдёт — и опомнишься.
Лида отложила документы и посмотрела на мужа.
— Игорь, мне пятьдесят восемь лет. Климакс у меня уже давно прошёл.
— Ну тогда это… как его… депрессия возрастная.
— Нет, Игорь. Это просто усталость. От тебя.
Он помолчал, потом взял её за руку.
— Лида, ну что ты как маленькая? Мы же столько лет прожили…
— Прожили. И хватит.
— А помнишь, как на даче забор красили? Ты в белой краске вся была, смеялась…
— Помню. Я красила, а ты критиковал.
— Ну… может, я и был резковат иногда. Но я же не со зла.
Лида высвободила руку.
— Игорь, ты не резковат. Ты просто не уважаешь меня. И никогда не уважал.
— Да что ты такое говоришь! Конечно, уважаю!
— Когда ты последний раз спросил моё мнение о чём-нибудь важном?
Игорь задумался, потом махнул рукой.
— Ну какое у женщины может быть мнение о важных вещах?
Лида улыбнулась и снова взялась за документы.
— Вот именно.
Через неделю Лида поняла, что Игорь объявил ей настоящую войну.
Сначала он заблокировал их общую карту. Лида пришла в магазин, а денег на счету нет.
— Простите, карта не проходит, — сказала кассирша, протягивая ей пластик обратно.
Лида стояла с корзиной продуктов и чувствовала, как краснеет. За ней выстроилась очередь, люди начинали роптать.
— Попробуйте ещё раз, — попросила она.
— Уже три раза пробовала. Счёт заблокирован.
Лида оставила корзину и вышла из магазина. Дома её ждал торжествующий Игорь.
— Ну что, сходила за продуктами? — спросил он с ухмылкой.
— Ты заблокировал карту.
— А ты хотела развестись. Вот и живи самостоятельно.
— Хорошо. Завтра подаю на алименты.
— Подавай. Только знаешь, что судья скажет? Что жена, которая бросает мужа без причины, алиментов не заслуживает.
Лида промолчала. На следующий день она действительно подала заявление на алименты, а заодно и на развод через суд.
Игорь узнал об этом к вечеру и пришёл домой в бешенстве.
— Ты что творишь, дура? — заорал он, едва переступив порог. — Подала в суд? На меня?
— На тебя.
— Да знаешь ли ты, что я теперь на работе скажу? Что у меня жена психически больная?
— Скажи.
— И весь город знать будет, что ты меня бросила!
— Пусть знают.
Игорь схватил её за плечи и встряхнул.
— Да что с тобой случилось? Ты была нормальной женщиной!
— Была. Теперь буду ненормальной.
— Лида! — Он отпустил её и сел на стул. — Ты понимаешь, что делаешь? Мы же старые уже. Кому мы нужны в таком возрасте?
— Мне я нужна.
— Да что ты без меня? Ничто! У тебя даже работы толком нет!
— Найду.
— Где? Кому нужна старая учительница?
Лида посмотрела на него и вдруг поняла, что больше не злится. Ей стало его жалко. Этого испуганного, растерянного человека, который тридцать лет жил за счёт её терпения и вдруг остался без него.
— Игорь, — сказала она мягко. — Ты же сам не хочешь меня. Ты хочешь прислугу. А я больше не могу ею быть.
— Я хочу жену!
— Какую жену? Которая молчит, когда ты орёшь? Которая готовит, что велишь? Которая не смеет иметь своё мнение?
— Нормальную жену!
— Вот видишь. А я хочу быть человеком.
Игорь встал и прошёлся по комнате.
— Хорошо. Допустим, разведёмся. И что дальше? Будешь жить в коммуналке?
— Буду.
— На пенсию в двенадцать тысяч?
— Буду.
— Одна?
— Лучше одна, чем с тобой.
Это его добило. Игорь остановился и посмотрел на неё с такой ненавистью, что Лида невольно отступила.
— Знай тогда, — сказал он тихо. — Ничего ты от меня не получишь. Ни квартиры, ни дачи, ни копейки. И документы твои юристские я уничтожу.
— Какие документы?
— А вот эти! — Он рванул к столу, где лежала папка с бумагами, и схватил её.
— Игорь, отдай!
— Не отдам! — Он прижал папку к груди. — Без этих справок ты ничего не докажешь!
Лида бросилась к нему, пытаясь отнять документы. Игорь оттолкнул её, и она упала на диван.
— Отдай мои бумаги!
— Твои? — Игорь рассмеялся. — Ничего твоего в этом доме нет!
Он пошёл к двери, но Лида опередила его и встала на пороге.
— Не пущу.
— А ты меня не задержишь.
— Игорь, это мой единственный шанс получить хоть что-то за тридцать лет!
— Должна была раньше думать!
Он попытался обойти её, но Лида схватила его за рукав.
— Пусти! — Игорь дёрнул рукой, рукав треснул.
— Отдай документы!
— Сказал — не отдам!
Лида смотрела на мужа — красного, злого, с безумными глазами — и вдруг засмеялась.
— Знаешь что, Игорь? Бери.
— Что?
— Бери документы. И квартиру бери. И дачу. И машину. Всё бери.
Игорь растерянно смотрел на неё.
— Ты что, сдаёшься?
— Нет. Я просто поняла, что мне это не нужно.
— Что не нужно?
— Твоя квартира. Твоя дача. Твои деньги. Всё твоё.
Лида прошла к шкафу и достала чемодан.
— Я забираю только свои вещи. Остальное — твоё.
— Куда это ты собралась?
— Не твоё дело.
Она стала складывать в чемодан одежду. Игорь стоял с папкой в руках и не понимал, что происходит.
— Лида, ты куда? У тебя же денег нет!
— Заработаю.
— Да где ты заработаешь? Тебе же скоро шестьдесят!
Лида закрыла чемодан и повернулась к нему.
— Игорь, а ты знаешь, в чём твоя беда?
— В какой ещё беде?
— Ты думаешь, что без тебя я пропаду. А я думаю, что без тебя расцвету.
Она взяла чемодан и пошла к двери.
— Постой! — крикнул Игорь. — А как же я? Один останусь!
Лида обернулась на пороге.
— А вот это, милый, уже не моя проблема.
Три месяца спустя Лида сидела в маленькой съёмной студии и пила утренний кофе. За окном шумел дождь, но ей было уютно и спокойно.
На столе лежали исправленные тетради — она устроилась работать репетитором, и учеников было больше, чем ожидала. Оказалось, опытные учителя очень востребованы.
Зазвонил телефон.
— Лидия Семёновна? Это Валентин Петрович, ваш юрист… У меня хорошие новости.
— Слушаю.
— Суд вынес решение. Половина квартиры и дачи ваша. Плюс компенсация за моральный ущерб.
Лида поставила чашку на стол.
— Правда?
— Правда. Документы, которые муж пытался скрыть, мы восстановили через архивы. И свидетели подтвердили, что вы вкладывали в покупку жилья свои деньги.
— А Игорь как?
— Подаёт апелляцию, но шансов мало. Дело ясное.
После разговора Лида долго сидела молча. Значит, получится. Сможет купить свою маленькую квартирку, не придётся больше снимать.
В дверь позвонили. На пороге стояла тётя Галя с пакетом пирожков.
— Лидочка, проведать зашла. Как живёшь?
— Хорошо живу, тётя Галя. Проходите, чай попьём.
— А правда, что Игорь совсем разошёлся? — Галя устроилась на диване и достала пирожки. — Мне Верка рассказывала, что он теперь по дворам шастает, ищет тебя.
— Ищет?
— Ага. Всё спрашивает, где ты, как дела твои. А вид у него… жалкий какой-то.
Лида налила чай и села напротив.
— А вы что ему отвечаете?
— А что отвечать? Говорю: жива-здорова, работает, квартиру снимает. Спокойная такая стала.
— И что он?
— А он головой качает и говорит: «Не может быть спокойной. Наверно, скучает, да признаться стыдно.»
Лида рассмеялась.
— До сих пор не понимает.
— Не понимает. Думает, ты назло всё это делаешь. Чтобы его проучить.
— А я и не назло делаю.
— Я знаю. И вид у тебя теперь… живой какой-то. Раньше ты всегда усталая была, замученная. А сейчас как будто помолодела.
Лида посмотрела на своё отражение в зеркале напротив. Да, что-то изменилось. Морщинки никуда не делись, седины не убавилось, но глаза стали другими. Живыми.
— Тётя Галя, а как вы думаете, поздно ли в пятьдесят восемь начинать жизнь сначала?
— Лидочка, а когда не поздно? В семьдесят? В восемьдесят? — Галя отпила чай и улыбнулась. — Жизнь у нас одна. И если не начинать, когда хочется, то когда же тогда?
— Правильно говорите.
— А ты не жалеешь? — осторожно спросила Галя. — Всё-таки тридцать три года…
Лида задумалась.
— Знаете, о чём я жалею? Что не ушла лет на десять раньше. Может, тогда бы ещё и любовь встретила.
— А сейчас не встретишь?
— А сейчас мне и не нужно. Я уже влюблена.
— В кого? — оживилась Галя.
— В свою жизнь.
Галя засмеялась.
— Ну ты даёшь, Лидка! Прямо философ стала.
После ухода соседки Лида села к окну с чашкой чая. Дождь закончился, выглянуло солнце. Где-то там, в своей квартире, сидит Игорь и думает, что она обязательно вернётся. Что это всё игра, каприз, временное помутнение.
Лида улыбнулась и открыла тетрадь с планами на завтра. Завтра будет новый день её новой жизни.
И она не собиралась его проспать.
