Максим Петрович прижал очки к переносице и уставился на внука так, будто видел его впервые. Солнце заливало кухню сквозь тюлевые занавески, подсвечивая морщины на его лице — карту длиною в семьдесят четыре года.
— Максим Петрович, вы меня слышите вообще? — Юрист Эдуард поправил галстук. — Я повторяю: подпись нужна здесь и здесь. И вот тут инициалы.
— Да слышу я, слышу, — старик поморщился, словно от зубной боли. — А ты, Костя, что скажешь?
Костя смотрел в окно. Там, во дворе пятиэтажки, мальчишка лет шести пытался запустить воздушного змея. Ветра не было, и змей безвольно падал на асфальт.
— А что тут говорить? — Костя пожал плечами. — Решение принято. Я так понимаю, моего мнения никто не спрашивает.
— Значит, так и запишем, — юрист кивнул. — Квартира переходит в собственность Леонида Максимовича Кравцова, внука Максима Петровича Кравцова, согласно дарственной.
Бумага зашуршала. Максим Петрович расписался там, где показали, машинально потер большим пальцем чернила, будто хотел стереть. Эдуард засунул документы в кожаную папку.
— Поздравляю с приобретением, Леонид Максимович.
Лёня — высокий, под два метра, с квадратным подбородком и вечно прищуренным взглядом — развалился на стуле напротив деда.
— Ну вот и славно, дедуль. А то сколько можно тянуть? Ты же сам говорил — хватит уже нам всем по разным углам ютиться. Семья должна быть вместе.
— Говорил, — кивнул Максим Петрович. — Только я другое имел в виду.
— Конечно-конечно, — Лёня подмигнул брату. — Вы, дедушка, заслужили достойную старость. У нас в загородном доме вам будет хорошо. Природа, свежий воздух…
— И отдельная комната в подвале, — тихо добавил Костя.
— Что ты там бормочешь? — Лёня прищурился еще сильнее.
— Ничего. Просто вспомнилось, что у вас там сырость в этом самом подвале. Плесень. Дед от ревматизма страдает, ему нельзя.
— Никакая это не плесень, а благородная патина! — отрезал Лёня. — И вообще, хватит придираться. Мы, между прочим, тебе комнату предлагали. Сам отказался.
Максим Петрович посмотрел на одного внука, на другого. Близнецы, а такие разные. Лёня — успешный, наглый, уверенный. Костя — тихий, упрямый, себе на уме.
— Лёнь, тебе не стыдно? — Костя отвернулся от окна. — Дед всю жизнь горбатился, чтобы эту квартиру получить. Мы с тобой тут выросли. А ты теперь что? Продашь её и спихнёшь деда в свой курятник?
— Не твоё дело, — отрезал Лёня. — Дед сам решил. Верно, дедуль?
Максим Петрович молча сложил руки на столе. Руки выдавали возраст сильнее лица — узловатые, в пигментных пятнах, с вздувшимися венами.
— Я думал, вы вместе будете жить, — наконец произнес он. — Как-то так получилось… Но раз ты, Костя, не хочешь…
— Да он просто завидует! — Лёня хлопнул ладонью по столу. — У меня бизнес, семья, дом. А у него что? Тридцать два года, живет в съемной конуре, вечно в своих железках копается. Что ты деду можешь предложить?
Костя встал так резко, что стул опрокинулся.
— Я, в отличие от некоторых, дедом не торгую.
Лёня тоже вскочил.
— Ах ты…
— Прекратите! — Максим Петрович стукнул кулаком по столу с неожиданной силой. — Немедленно! Вы что, драться здесь будете, как в детстве?
Юрист Эдуард прокашлялся.
— Я, пожалуй, пойду. Документы готовы, осталось только в реестре зарегистрировать. Леонид Максимович, завтра жду вас у нотариуса.
Когда дверь за юристом закрылась, Максим Петрович тяжело поднялся.
— Ухожу я. Мне еще в поликлинику надо.
— Дедуль, я подвезу, — засуетился Лёня.
— Не надо, — отрезал старик. — Сам доберусь. Я еще не развалина.
Зинаида Васильевна из соседней квартиры придержала дверь подъезда.
— Здравствуйте, Максим Петрович! А я думала, вы уже переехали к внуку.
— Здравствуйте, Зинаида Васильевна, — кивнул старик. — Нет, пока здесь.
— А правда, что квартиру вашу уже показывают покупателям? — Зинаида Васильевна понизила голос до заговорщического шёпота. — Вчера тут ходили какие-то, всё высматривали.
Максим Петрович помрачнел.
— Не знаю. Я так быстро не планировал.
— Ох, Максим Петрович, вы бы попридержали внука-то. Куда торопиться? Да и второй ваш где? Неужто против?
— Идите своей дорогой, Зинаида Васильевна, — сухо ответил старик. — День добрый…
Он медленно пошел в сторону поликлиники, опираясь на трость. Июльское солнце немилосердно жгло затылок. «Надо было кепку надеть», — подумал Максим Петрович, но возвращаться не стал. Мысли путались в голове. Как так вышло, что внуки, с которыми он нянчился, пока их родители пропадали на работе, теперь делят его квартиру? Когда они успели стать такими чужими друг другу?
Максим Петрович остановился у скамейки в тени акации. Нужно передохнуть. Старость — не радость. Как говорила покойная Анна Степановна, его жена: «Не успеешь заметить, как ноги-то уже не твои». Сколько лет прошло, а он всё ещё разговаривал с ней мысленно. «Что бы ты сказала, Анюта? Правильно я делаю или нет?»
— Дед!
Максим Петрович поднял голову. Костя бежал к нему через дорогу, игнорируя возмущенные сигналы автомобилей.
— Куда ты без шапки в такую погоду? — запыхавшись, спросил внук. — На, держи.
Он протянул деду потрепанную соломенную шляпу, которую тот носил в дачные дни.
— Ты что, за мной следишь? — буркнул старик, но шляпу взял.
— Следил бы, если б мог, — честно ответил Костя. — Но мне на работу надо. Просто заметил, что шляпу забыл. Куда направляешься?
— В поликлинику. Сердце шалит.
— Я провожу.
— А работа?
— Подождет, — отмахнулся Костя. — Ну-ка, дай руку.
Максим Петрович сперва хотел отказаться — он не любил показывать слабость. Но потом вспомнил, как в детстве Костя всегда брал его за руку при переходе через дорогу. «Чтобы дед не потерялся», — объяснял он всем. И сейчас Максим Петрович позволил внуку поддержать себя.
— Лёнька-то уже покупателей водит, — проворчал старик.
— Знаю, — кивнул Костя. — Дед, ты уверен, что хочешь к нему переехать? Ты его дом видел вообще?
— Видел фотографии.
— Фотографии, — Костя фыркнул. — Дед, это не дом, а выставочный павильон. Там жить невозможно. Нельзя ни сесть толком, ни поваляться с книжкой. Всё для показухи.
— Зато он семью завел, — возразил Максим Петрович. — Жена, дети. А у тебя что? Тридцать два года, а всё один.
— Я не один, — тихо сказал Костя. — У меня есть ты.
Максим Петрович остановился и внимательно посмотрел на внука. В его взгляде было что-то такое, отчего у старика сжалось сердце.
— Ладно, хватит нюни разводить, — буркнул он. — Что теперь делать? Документы подписаны.
— Не все, — Костя хитро прищурился. — Я говорил с Эдуардом. Окончательный переход права собственности будет только после визита к нотариусу. У тебя есть время подумать.
— О чём тут думать? — Максим Петрович махнул рукой. — Квартира большая, мне одному много. Лёнька правильно говорит — продать её, купить что поменьше, а разницу… Хотя какая разница, если всё равно помирать скоро.
— Не говори так! — Костя сжал его плечо. — Дед, послушай. Я кое-что придумал. Но сначала давай до поликлиники дойдем.
— Да ты рехнулся! — Максим Петрович даже привстал с кушетки в кабинете врача. — Как это — выкупить?
Врач — молодая женщина в очках — удивленно посмотрела на них.
— Вы не волнуйтесь, Максим Петрович. Давление и так повышенное.
— Как не волноваться, когда такое предлагают!
— Дед, успокойся, — Костя мягко усадил его обратно. — Я всё объясню. Доктор, можно нам пару минут?
Врач кивнула и вышла. Костя присел на корточки перед дедом.
— Смотри. Ты хочешь, чтобы мы с Лёнькой жили мирно. Но сам видишь, что это невозможно. Он хочет продать квартиру и запихнуть тебя в свой подвал.
— Это не подвал, а цокольный этаж, — возразил Максим Петрович. — Там окна есть.
— Дед, это подвал. Тёмный, сырой, с одним крошечным окошком под потолком. Я видел. А теперь мой вариант: я выкупаю твою долю квартиры. Официально. По рыночной цене. Лёнька получает деньги за свою часть, если ты на него оформишь. А ты остаешься жить со мной. Всё честно.
— У тебя таких денег нет.
— Есть, — Костя улыбнулся. — Я ведь не просто так со своими железками вожусь. Помнишь, я тебе рассказывал про стартап? Мы получили инвестиции. Первый транш уже пришел.
Максим Петрович недоверчиво покачал головой.
— А что скажет Лёнька?
— А что он может сказать? Деньги же. Он их любит.
— Это нечестно по отношению к нему, — нахмурился старик. — Я обещал ему.
— А спихнуть тебя в подвал — это честно? — Костя сжал кулаки. — Дед, очнись! Он тебя использует. Ему не ты нужен, а квартира. Он уже риелторов привел, ты сам сказал.
Максим Петрович опустил голову. Он чувствовал себя беспомощным и старым. Всю жизнь он принимал решения, тянул семью, после смерти сына воспитывал внуков. А теперь что? Превратился в обузу, в разменную монету?
— Дай мне подумать, — наконец сказал он. — Сегодня… сегодня я не могу решить.
Вечером, когда Максим Петрович уже задремал в кресле перед телевизором, в дверь позвонили. На пороге стоял Лёнька — в дорогом костюме, пахнущий одеколоном, с бутылкой коньяка в руках.
— Дедуль! — он расплылся в улыбке. — А я к тебе с хорошими новостями!
— Какими еще новостями? — буркнул Максим Петрович, пропуская внука в квартиру.
— Покупатель нашелся! — Лёня торжественно поставил бутылку на стол. — И знаешь, какую цену предлагает? На пятнадцать процентов выше рыночной! Представляешь?
Максим Петрович молча прошел на кухню и достал две рюмки.
— И когда ты успел объявление дать? Мы только сегодня документы подписали.
— Так я заранее! — Лёня подмигнул. — Чего время терять? Бизнес требует оперативности.
— Значит, ты был уверен, что я соглашусь?
— А почему нет? — Лёня ловко открыл бутылку. — Мы же всё обсудили. Тебе одному здесь делать нечего. У нас будет хорошо. Верочка уже комнату готовит, шторы повесила.
Максим Петрович смотрел, как янтарная жидкость наполняет рюмки. Рука внука даже не дрогнула.
— А что Вера думает обо всём этом?
Лёня замер на секунду.
— В смысле?
— В прямом. Твоя жена что говорит про то, что я к вам перееду?
— А что она может сказать? — Лёня пожал плечами. — Ты мой дед. Конечно, она рада.
— Позвони ей, — вдруг сказал Максим Петрович. — Прямо сейчас. Спроси, готова ли она.
— Да брось, дед! — Лёня рассмеялся, но как-то неестественно. — Зачем эти проверки? Выпьем лучше.
— Не буду пить, пока не позвонишь.
Лёня поджал губы, но телефон достал. Нажал на контакт «Любимая» и включил громкую связь.
— Привет, зай, — проворковал он в трубку. — Как там наши спиногрызы?
— Нормально, — голос Веры звучал напряженно. — Что-то случилось?
— Да нет, всё отлично. Дед вот интересуется, готова ли комната для него.
На том конце повисла тишина.
— Вера? — Лёня нервно постучал пальцем по столу.
— Слушай, мы же договаривались… — начала Вера.
— Что комната будет готова к его приезду, да, — быстро перебил Лёня. — Так готова?
— Лёнь, не начинай, — в голосе Веры появились металлические нотки. — Мы с тобой обсуждали, что никто к нам не переедет. Если ты передумал, то сначала поговори со мной, а потом уже обещай…
Лёня поспешно сбросил звонок.
— Связь прервалась, — он развел руками. — Ну что, выпьем?
Максим Петрович молча смотрел на внука. Тот начал наливать вторую рюмку, но старик накрыл её ладонью.
— Хватит врать, — тихо сказал он. — Говори как есть.
Лёня секунду поколебался, а потом его лицо изменилось. Улыбка исчезла, глаза сузились.
— Ладно, — он отставил бутылку. — Карты на стол. Вера против твоего переезда. Категорически. Но это ничего не меняет. Я всё равно забираю тебя к себе.
— Куда? В подвал, о котором говорил Костя?
— Это не подвал, а цокольный этаж, — огрызнулся Лёня. — Там нормально. Я бы и сам там жил.
— Но почему-то не живешь, — заметил Максим Петрович. — А что будет с вырученными за квартиру деньгами?
Лёня отвел взгляд.
— Часть пойдет на твое содержание. Остальное… ну, у меня бизнес, дед. Нужны вложения.
— То есть, ты просто хочешь получить деньги? — Максим Петрович покачал головой. — А я-то думал…
— Что ты думал? — Лёня стукнул кулаком по столу. — Что я из альтруизма это всё затеял? Дед, будь реалистом. Мне нужны деньги. Тебе нужен уход. Всем будет хорошо.
— А если я передумаю?
— Не выйдет, — Лёня усмехнулся. — Дарственная подписана. Квартира уже моя. Юридически.
— Не совсем, — возразил Максим Петрович. — Костя сказал…
— Костя? — Лёня перебил его. — Вы уже сговорились, что ли? Что он тебе наплел?
— Правду, как оказалось, — Максим Петрович встал. — Уходи.
— Что?
— Уходи из моего дома. Сейчас же.
Лёня тоже поднялся. Лицо его исказилось от злости.
— Это уже не твой дом, дед. Прими это. Если бы не ты, если бы не твоя дурацкая идея о том, что близнецы должны всё делить поровну, я бы давно…
Он осекся, но было поздно.
— Договаривай, — тихо сказал Максим Петрович.
— Забудь, — Лёня взял бутылку. — Я завтра заеду за тобой. Будь готов к двенадцати.
Когда за внуком закрылась дверь, Максим Петрович долго стоял в коридоре. Потом медленно прошел в свою комнату, достал из шкафа старый фотоальбом и открыл на странице, где двое одинаковых мальчишек обнимали его у новогодней ёлки. «Как же так вышло, Анюта?» — подумал он, и впервые за долгие годы с тех пор, как схоронил жену, заплакал.
Утром Максим Петрович позвонил Косте.
— Твое предложение еще в силе?
— Конечно, дед! — голос внука звучал взволнованно. — Что случилось?
— Лёнька приходил вчера. Я понял… неважно. Когда сможешь с деньгами подъехать?
— Я уже в банке, — отозвался Костя. — Всё готово.
— Но как ты узнал?
— Я знаю Лёньку, — просто ответил Костя. — Жди, через час буду.
Но через сорок минут в дверь снова позвонили. На пороге стоял не Костя, а Лёня — уже без костюма, в джинсах и футболке, с мрачным лицом.
— Собирайся, — бросил он. — Я за тобой.
— Еще не время, — Максим Петрович попытался закрыть дверь, но внук придержал её рукой.
— Сейчас, дед. У меня покупатель через два часа подъедет, а нам еще к нотариусу надо.
— Я не поеду.
— Поедешь, — Лёня шагнул в квартиру. — Я не для того всё это затеял, чтобы ты в последний момент передумал. Давай, одевайся. Вещи потом заберем.
— Я остаюсь в своей квартире, — твердо сказал Максим Петрович. — Уходи, Лёня.
Лёня сощурился, оглядел деда с ног до головы, а потом вдруг рассмеялся.
— Ах вот оно что! Костя успел тебе мозги промыть? И что он предложил? Тоже переезд к нему? В его конуру? Смешно.
— Он предложил мне остаться здесь. С ним.
— Как это? — Лёня нахмурился.
— Он выкупает твою долю. По рыночной цене. Ты получаешь деньги, а мы с Костей остаемся в квартире.
Лёня смотрел на деда так, словно тот заговорил на чужом языке.
— Выкупает? Да у него денег нет даже на новые ботинки!
— Ошибаешься, — раздался голос Кости.
Он стоял на лестничной клетке с кожаной папкой в руках — точно такой же, как у юриста Эдуарда вчера.
— Здравствуй, брат, — Костя кивнул. — Нам нужно поговорить.
Три часа спустя они сидели на кухне втроем — дед и два его внука. Перед ними лежали подписанные бумаги.
— Не понимаю, откуда у тебя такие деньги, — в сотый раз повторил Лёня. — Ты что, грабанул кого-то?
— Я же говорил: стартап, инвестиции, — терпеливо объяснял Костя. — Мы разработали новую систему…
— Да плевать мне на твою систему! — перебил Лёня. — Дед, ты понимаешь, что он тебя использует? Квартира в центре, рядом с метро. Цена только растет. А он тебя уболтал за копейки отдать!
— Не за копейки, а по рыночной цене, — возразил Костя. — И я не собираюсь продавать квартиру. Мы будем здесь жить. Вместе с дедом.
— До первой возможности спихнуть его в дом престарелых! — фыркнул Лёня. — Дед, ты ему веришь?
Максим Петрович посмотрел на одного внука, на другого. За окном плыли облака, ветер шевелил кроны деревьев во дворе. Тот самый мальчишка снова пытался запустить воздушного змея.
— Я не знаю, кому верить, — честно сказал старик. — Но я точно знаю, что не хочу жить в подвале.
— Это цокольный этаж! — рявкнул Лёня. — Да и вообще, я бы что-нибудь придумал.
— Например? — поинтересовался Костя.
— Не твое дело, — отрезал Лёня. — Всё, с меня хватит. Забирайте эту чертову квартиру. Мне плевать.
Он встал и направился к двери.
— Лёнь, — окликнул его Максим Петрович. — Не уходи так.
— А как мне уходить? — Лёня обернулся. — С песней? С пляской? Вы меня предали. Оба.
— Не говори ерунды, — Костя тоже поднялся. — Никто тебя не предавал. Я просто хочу, чтобы дед жил нормально. В своей квартире. И не один.
— Да неужели? — Лёня скривился. — А то, что ты подсуетился и перехватил сделку, это, конечно, совпадение?
— Какую сделку? — не понял Максим Петрович.
Лёня замер.
— Ничего. Забудь.
— Нет уж, договаривай, — Костя подошел к брату вплотную. — Что за сделка?
Лёня тяжело вздохнул.
— Ладно. Всё равно уже без разницы. Эта квартира нужна была не только мне. На этом месте будут строить бизнес-центр. Все соседи уже согласились продать. Осталось три упрямца, включая деда.
— И сколько ты бы получил сверху? — прищурился Костя.
— Достаточно, — уклончиво ответил Лёня. — Но теперь это неважно. Ты всё испортил.
— Я? — Костя рассмеялся. — Нет, брат. Ты сам всё испортил. Когда решил использовать деда как разменную монету.
— Да брось! — Лёня отмахнулся. — Каждый делает то, что должен. Бизнес есть бизнес. Не вписался в рынок — твои проблемы.
— Мальчики, хватит, — Максим Петрович с трудом поднялся. — Я устал от этого цирка.
Лёня сунул бумаги в карман.
— Ладно. Получишь свои деньги. Надеюсь, ты подавишься ими, братец.
— Это всё, что тебя волнует? — Костя покачал головой. — А дед? Тебе хоть немного стыдно перед ним?
— За что? — Лёня вскинул подбородок. — За то, что я хотел решить его проблемы? Знаешь что? Пошли вы оба. Когда эта развалина сляжет с инсультом, и тебе придётся мыть за ним судно, вспомни этот разговор.
Максим Петрович побелел. Костя сделал шаг к брату, сжав кулаки, но дед удержал его за плечо.
— Не надо, — тихо сказал он.
— Видишь? — усмехнулся Лёня. — Он всегда тебя сдерживал. Всегда был на твоей стороне. А я что? Я всегда был сам по себе.
— Ты сам выбрал этот путь, — ответил Костя.
— И не жалею, — Лёня открыл дверь. — Наслаждайтесь своей дружбой, пока можете. Когда деньги кончатся, позвони, братец. Может, найду тебе место дворника в моём бизнес-центре.
Дверь захлопнулась. Максим Петрович тяжело опустился на стул.
— Ты зря это затеял, — сказал он. — Он прав. Я скоро стану обузой.
— Хватит, — Костя присел перед ним. — Дед, послушай. Я не для того всё это сделал, чтобы теперь слушать подобную чушь. Жизнь продолжается. У Лёньки свой путь, у нас — свой.
— А дальше что? — Максим Петрович посмотрел ему в глаза. — Что будет, когда я действительно сляжет?
— Разберёмся, — твёрдо сказал Костя. — Мы не первые, не последние. Я справлюсь.
Он помолчал, а потом добавил:
— Знаешь, о чём я жалею? Что тебе пришлось увидеть настоящее лицо Лёньки. Может, лучше было оставаться в неведении.
— Нет, — Максим Петрович покачал головой. — Правда всегда лучше. Какой бы горькой она ни была.
Он поднялся и подошёл к окну. Мальчишка внизу наконец запустил воздушного змея — тот поднялся высоко в небо, натягивая нитку.
— Как думаешь, он простит нас когда-нибудь? — спросил старик, не оборачиваясь.
— Не знаю, — честно ответил Костя. — Но это уже не наша проблема.
Максим Петрович кивнул. Жизнь действительно продолжалась. Без сантиментов, без иллюзий, без ложной надежды на примирение. Просто факты: у него осталась квартира, один внук вместо двух и ещё несколько лет впереди. Не так уж мало для человека, который думал, что уже всё потерял…
