Однажды чаша терпения переполнилась. Лев Перфилов ворвался в кабинет любовника жены с горящими глазами и сжатыми кулаками…
МАЛЕНЬКИЙ АРТИСТ
Лев Перфилов родился зимой 1933 года в Коломне. Его детство началось под завывание вьюги и закончилось под вой сирен. Война пришла, когда он только собирался в первый класс. Отец, инженер оборонного завода, мог остаться в тылу. Но ушел добровольцем. А в 1943 году на него пришла похоронка.
С этого момента жизнь 10-летнего Левушки покатилась под откос. Мать пропадала на двух работах, оставляя сына на попечение улицы. И та быстро научила его своим законам. Маленький, щуплый, с выразительными глазами мальчишка стал идеальной «приманкой» для воровской шайки.
— Ма-а-ам! — всхлипывал он, намеренно размазывая грязь по щекам. — Где ты-ы?
Это был не просто плач. Целое представление с точно выверенными паузами, дрожанием губ, прерывистым дыханием. Пока толпа сердобольных старушек округляла глаза:
— Ой, дитятко потерялось!
— Да ты чей такой?
— Может, в милицию отвести?
Его «труппа» уже работала. Ловкие пальцы подельников выуживали кошельки и свертки с едой у сочувствующих.
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ СУВОРОВЕЦ
Чтобы как-то пережить трудные времена, мать Левы во второй раз вышла замуж за кадрового офицера. Но простить ей новый брак парнишка еще долго не мог. В отличие от младшего брата Юры, взявшего фамилию отчима (и впоследствии ставшего знаменитым артистом Юрием Лученко), он намеренно сохранил фамилию погибшего отца.
Когда семья переехала на Камчатку по месту службы отчима, тот попытался направить бьющую через край энергию пасынка в военное русло. Но в Суворовском училище Лев быстро понял, что строевая подготовка не для него.
Наоборот, его хулиганские таланты расцвели с новой силой. Шутки и розыгрыши сводили класс к истерическому смеху. Даже учителя не могли удержаться, хотя в дневнике неизменно красовались «неуды» за поведение.
Попытка отчима направить бьющую через край энергию пасынка в военное русло тоже провалилась. В Суворовском училище Лев быстро понял, что строевая подготовка не для него. Но именно там обнаружился его настоящий дар: вместо того, чтобы маршировать, он развлекал воспитанников аккордеонными импровизациями и комическими сценками.
Однажды уставшая от выходок Перфилова учительница литературы решила действовать радикально. Взяла его за руку и буквально затащила в школьный драмкружок.
— Будешь играть в спектакле!
И что удивительно, вечный бунтарь не сопротивлялся. Быть может, потому, что впервые почувствовал — здесь его дар кривляния и передразнивания не повод для наказания, а ценный навык.
К десятому классу Лев уже знал, что будет только артистом. Никаких тебе «пойдешь в военные, как отчим», или «выучись на инженера». Когда весь класс мечтал о космосе и стройках коммунизма, парень репетировал монологи с тем же азартом, с которым когда-то разыгрывал «потерявшегося ребенка» на коломенском базаре.
НАЧАЛО АКТЕРСКОГО ПУТИ
Щепкинское училище встретило талантливого провинциала с восторгом. Такого харизматичного студента педагоги не видели давно. И почти сразу же началась его кинематографическая карьера. Роли посыпались одна за другой.
И хотя слава пришла не так стремительно, как могла бы, зато каждая роль Перфилова становилась событием — без громких деклараций, но с той самой подлинностью, которую не купишь ни за какие деньги.
Поворотным в судьбе актера стал 1959 год. Его барон Вольдемар в «Таврии» оказался настолько отвратительно убедительным, что зрители буквально завалили киностудию возмущенными письмами:
— Как можно было допустить на экраны такого мерзавца?!
Критики же ликовали:
— Наконец-то нашелся актер, способный играть подлецов без штампов!
Перфилов мог сделать из крохотной роли шедевр. Всего несколько минут экранного времени — и его персонаж уже жил в памяти зрителей ярче, чем иные главные герои. Но за этим даром скрывалась горькая ирония. Режиссеры видели в нем гения эпизода, но редко доверяли центральные роли.
Он мучился этим, но не роптал. Вместо этого вкладывал в каждую из них, даже самую негативную, частичку человечности. Его негодяи не были картонными злодеями. Они боялись, сомневались, иногда даже вызывали жалость.
Зрители верили ему настолько, что переносили экранные образы на реального человека. После роли провокатора в «Как закалялась сталь» многие были уверены:
— Да этот Перфилов и в жизни такой же подлец!
Даже коллеги в гримерках избегали его, пока не узнавали поближе: доброго, ироничного, всегда готового помочь.
— Я не играю злодеев, — любил говорить он. — Я играю людей, которых жизнь заставила стать такими.
НАСТОЯЩАЯ РОЛЬ
И только один режиссер рискнул показать другого Перфилова. Им оказался Станислав Говорухин.
Получив предложение сниматься в легендарном «Месте встречи изменить нельзя» Лев автоматически готовился к очередной роли бандита. Но Говорухин предложил ему воплотить на экране образ фотографа Гриши Ушивина — доброго, чудаковатого, удивительно человечного персонажа. Его герой в тюбетейке и смешных очках с неповторимой интонацией моментально покорил зрителей.
Но даже после триумфа Ушивина режиссеры продолжали видеть в нем лишь «мастера эпизода». Горькой стала история со сказкой «Приключения Буратино». Актер идеально подходил на роль Дуремара, прошел пробы, но в последний момент роль отдали Владимиру Басову. Этот удар наш герой переживал тяжело. Казалось, судьба вновь смеется над ним, отнимая долгожданную возможность.
Когда произошла Чернобыльская катастрофа, Лев, не раздумывая, отправился в зону отчуждения, чтобы выступить перед ликвидаторами. Поездка стоила ему здоровья. Он вернулся с подорванным иммунитетом, но никогда не жалел о своем решении.
90-е годы принесли новые испытания. Киностудия имени Довженко, ставшая ему вторым домом, едва держалась на плаву. Перфилов пытался найти себя на телевидении. Поначалу вел программу о проблемах актеров, но и этот последний островок творчества вскоре закрыли…
НЕХОРОШАЯ ИСТОРИЯ
Личная жизнь тоже складывалась непросто. Свою первую любовь Лев встретил еще в стенах Щепкинского училища. Такая же увлеченная театром однокурсница Елена Ермолаева казалась идеальной спутницей жизни.
После окончания ВУЗа Перфилову предложили место в одном из московских театров, а вот его молодую жену распределили в Смоленск. И тогда он, не колеблясь, сделал выбор, который коллеги назвали «профессиональным самоубийством». Оставил перспективы в столице и отправился в провинцию.
А спустя несколько месяцев в скромной съемной квартирке супругов появились две колыбельки. Елена родила девочек-близняшек. Каждый раз, возвращаясь с репетиций, счастливый отец замирал на пороге, слушая хор детского плача. Для него это была самая сладкая музыка.
Но продлилась идиллия недолго.
— Слышала, Левку сегодня сняли с роли в «Горе от ума»? — шептала гримерша, накладывая тени актрисе второго плана.
— Тише ты, — оглядывалась та, — зато его супружнице все главные достаются. И ведь откуда? Вчера еще массовку бегала…
А в это время в углу, за ветхой ширмой Перфилов глубоко затягивался сигаретой. Дым стелился над сценарием, где его роль была густо перечеркнута красным.
— Лева, ты чего тут? — распахивая дверь, удивилась завлит. — Геннадий Степанович просил передать… твоей жене букет в гримерку. Лично.
А еще спустя время его вызвали «на ковер». Кабинет секретаря горкома Смоленска утопал в хрустале и коже.
— Тебе, Перфилов, можно сказать, повезло, — вальяжно разливая коньяк в бокалы с гербом, заявил тот. — Я ж тебе… то есть вашей большой семье… квартиру выделил.
— Да-а…, — только и смог ответить Лев. — Только вот за что любопытно: за какие такие заслуги?
Трагедия разворачивалась как плохой спектакль: «счастливый билет» на квартиру, о которой другие актеры могли только мечтать, удача в карьере жены и столь же внезапные неудачи в его собственной. А тут еще и местные кумушки не унимались:
— Крутит Ленка роман с секретарем горкома…
— Да уж. Вчера опять на «Волге» с работы забирали. А Левка пешком, с авоськой…
НЕ ВЫДЕРЖАЛ
Однажды чаша терпения переполнилась. Перфилов ворвался в кабинет градоначальника с горящими глазами и сжатыми кулаками.
Что случилось за закрытыми дверями обрастало мифами с каждым пересказом. Кто-то клялся, что слышал звон разбитого хрустального графина. Секретарша уверяла, что дебошир выбил ее начальнику зуб. Другие рассказывали, будто актер молча швырнул тому в лицо ключи от «заслуженной» квартиры.
Смоленск захлебнулся сплетнями. В театре артистки за чаем смаковали подробности:
— Слышали, Левку чуть не посадили?
— А Ленка-то теперь без работы. Сам… велел уволить.
А тут еще опозоренная и озлобленная Ермолаева нанесла последний удар, холодно признавшись мужу, что чувства давно остыли…
Когда дым смоленского скандала немного рассеялся, судьба подкинула Перфилову новый сценарий. Киностудия имени Довженко пригласила актера в Киев.
Он уехал. Но сердце, вопреки всему, продолжало болеть по той, что предала. Еще несколько лет Лев каждую зиму совершал странный ритуал. Отыскивал в киевских оранжереях ветки сирени, садился в поезд и мчался в Смоленск.
— Да когда же он поймет, что проиграл?- качали головами коллеги.
