Ульяна замерла, когда конверт, который она случайно нашла в ящике стола Марка, выскользнул из пальцев и приземлился на кухонный пол. В голове стучала только одна мысль, такая нелепая, что казалась невозможной. Семь лет совместной жизни, четыре из которых — в официальном браке. И вот теперь — кредитный договор на её имя, о котором она никогда не подписывала.
— Марк, — её голос дрожал, — что это?
Марк поднял глаза от ноутбука, на секунду застыл, а потом медленно закрыл крышку. Его взгляд скользнул к конверту на полу, и Ульяна увидела, как побледнело его лицо.
— Ты копалась в моих вещах? — только и спросил он.
— Искала наши налоговые документы, — Ульяна сглотнула комок в горле. — Но это не ответ на мой вопрос. Что это за кредит на моё имя? Я его не брала.
Марк поднялся, подошёл к окну. За стеклом сгущались сентябрьские сумерки, в которых размывались очертания новостроек напротив. Он стоял спиной к ней, и эта спина сейчас казалась чужой.
— Тебе не о чем беспокоиться, — наконец сказал он. — Я всё выплачиваю вовремя.
Ульяна почувствовала, как волна жара поднимается от груди к шее.
— Выплачиваешь? То есть ты действительно взял кредит на моё имя? Без моего ведома? Ты хоть понимаешь, что это мошенничество?
— Не драматизируй, — Марк повернулся к ней, и она увидела знакомое выражение: смесь раздражения и снисходительности. — У меня была причина.
— Какая причина может оправдать подделку моей подписи? — Ульяна схватила конверт с пола, вытащила документы. — Два миллиона рублей! Ты с ума сошёл?
— Лине нужна была машина.
Слова повисли в воздухе. Ульяна моргнула, пытаясь осознать услышанное.
— Твоей сестре? Ты взял кредит на меня, чтобы купить машину своей сестре? Ты серьезно? — не верила Ульяна.
— У неё ребёнок, ей нужна мобильность. А мне банк отказал из-за предыдущего кредита.
— И ты решил просто использовать меня? — Ульяна чувствовала, как внутри поднимается что-то тёмное и горькое. — Без моего согласия? Без единого слова?
— Я знал, что ты не поймёшь, — Марк вздохнул, как будто объяснял очевидное ребёнку. — Ты никогда не понимала, что такое семья. Настоящая семья.
В этот момент Ульяна увидела что-то новое в человеке, с которым прожила семь лет. Или, может быть, она всегда это видела, но отказывалась признавать.
Утро выдалось промозглым. Ульяна сидела в машине, припаркованной у офисного здания, где работала последние пять лет. Она не вышла, когда приехала, и уже двадцать минут смотрела в одну точку, сжимая руль. Мелкий дождь барабанил по крыше, создавая ритм, похожий на нервное постукивание пальцами.
Телефон завибрировал. Очередное сообщение от Марка: «Давай поговорим вечером спокойно. Ты всё неправильно поняла».
Ульяна отложила телефон. Вчера она впервые ночевала у подруги, оставив Марка одного в их квартире. Всю ночь она ворочалась на раскладном диване Вики, пытаясь понять, как всё могло зайти так далеко.
— Заходишь или так и будешь сидеть? — раздался стук в окно.
Вздрогнув, Ульяна повернулась. Лёва, её коллега из соседнего отдела, улыбался сквозь стекло, прикрываясь от дождя планшетом.
— Задумалась, — она выдавила улыбку и вышла из машины.
— Что, снова Гордеев со своими безумными дедлайнами? — Лёва зашагал рядом, когда они направились ко входу.
— Если бы, — вздохнула Ульяна.
— О, звучит серьёзно. Расскажешь за кофе?
Лёва всегда был таким — лёгким, с этой своей способностью превращать любую проблему в простую неприятность, которую можно обсудить за чашкой кофе. В свои тридцать пять он сохранял какую-то мальчишескую непосредственность, которая контрастировала с его профессионализмом на работе.
— Не сегодня, — покачала головой Ульяна.
— Как скажешь, — легко согласился он. — Но знаешь, что я тебе скажу? Что бы там ни было, ты с этим справишься. Ты же Ульяна Верницкая, которая вытащила проект «Меридиан», когда все уже списали его в утиль.
Ульяна благодарно улыбнулась. Может быть, Лёва и прав. Она всегда была сильной. По крайней мере, так все думали.
В банке сотрудница за стеклянной перегородкой долго сверяла паспортные данные Ульяны с информацией в системе.
— Да, действительно, — наконец сказала она, — на ваше имя оформлен потребительский кредит на сумму два миллиона рублей сроком на пять лет. Выдан три месяца назад. Выплаты поступают регулярно.
— Я этот кредит не брала, — голос Ульяны звучал ровно, хотя внутри всё дрожало. — Я хочу написать заявление о мошенничестве.
Глаза сотрудницы расширились.
— Вы уверены? Это серьёзное заявление.
— Более чем.
Следующие два часа превратились в бесконечные заполнения форм, звонки, объяснения. Ульяна чувствовала себя попавшей в бюрократический лабиринт, из которого нет выхода. Но каждый раз, когда хотелось всё бросить, она вспоминала слова Марка о «настоящей семье».
Когда она вышла из банка, на телефоне было семь пропущенных вызовов от Марка и одно сообщение от незнакомого номера: «Привет, это Лина. Нам нужно поговорить».
Ульяна усмехнулась. Конечно, Марк уже всё рассказал сестре. Всегда, когда дело касалось Лины, Марк превращался в того самого старшего брата, который видел свою миссию в том, чтобы оберегать сестру от всех жизненных невзгод. Даже если для этого приходилось жертвовать собственной женой.
Она набрала номер Лины.
— Ульяна? — голос Лины звучал удивительно бодро. — Ты где сейчас? Можем встретиться?
— Через час в «Брусникиной чашке», — назвала Ульяна кафе недалеко от своего офиса.
— Буду, — коротко ответила Лина и отключилась.
«Брусникина чашка» в это время дня была почти пустой. Ульяна заняла столик у окна и заказала зелёный чай. Она не знала, чего ожидать от этой встречи. За все годы отношений с Марком они с Линой так и не стали близки. Не то чтобы они не ладили — просто существовали в параллельных мирах, пересекаясь только на семейных мероприятиях.
Лина опоздала на двадцать минут. Она вошла в кафе, как всегда эффектная, в модном пальто цвета карамели и с дизайнерской сумкой. Быстрым взглядом окинула зал, заметила Ульяну и направилась к ней.
— Прости за опоздание, — она сбросила пальто на соседний стул. — Ужасные пробки.
Ульяна кивнула, отметив, что извинения Лины никогда не звучали искренне.
— Я так понимаю, Марк тебе уже всё рассказал.
Лина подозвала официантку и заказала капучино.
— Да, — она повернулась к Ульяне. — И я хочу, чтобы ты знала: я понятия не имела, что он взял кредит на твоё имя.
Ульяна внимательно посмотрела на неё, пытаясь определить, правду ли говорит Лина.
— Он сказал, что взял его для тебя. Для покупки машины.
— Машину он действительно помог мне купить, — кивнула Лина. — Но я думала, что он просто одолжил деньги у кого-то из своих бизнес-партнёров. Он часто так делает.
— Часто берёт кредиты на чужие имена?
— Нет, — Лина поморщилась. — Часто одалживает деньги по своим каналам. Ульяна, я правда не знала.
Официантка принесла капучино. Лина сделала глоток, оставив след помады на чашке.
— И что ты теперь будешь делать? Марк сказал, ты подала заявление в банк.
— Да, подала, — Ульяна встретилась взглядом с Линой. — И заявление в полицию тоже подам.
Лина поставила чашку на стол.
— Ты не можешь этого сделать. Это же Марк. Твой муж. Отец твоего будущего ребёнка.
Ульяна вздрогнула.
— О чём ты?
— Ну, — Лина слегка замялась, — вы же планировали ребёнка, разве нет? Марк всегда говорил, что вы вот-вот займётесь этим вопросом.
Ульяна почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Никаких планов на ребёнка у них не было. Точнее, были — у неё. Но каждый раз, когда она поднимала эту тему, Марк находил причины отложить разговор.
— Марк много чего говорит, — тихо произнесла она.
— Слушай, — Лина наклонилась ближе, — я понимаю, ты злишься. Имеешь право. Но давай смотреть правде в глаза: он сделал это ради семьи. Мне действительно нужна была машина, с ребёнком без неё никак. А у тебя отличная кредитная история, стабильная работа. И Марк всё равно сам выплачивает этот кредит.
— Ради семьи? — Ульяна не могла поверить своим ушам. — Лина, он совершил преступление. Он подделал мою подпись, взял кредит без моего ведома. И если завтра с ним что-то случится, выплачивать этот кредит придётся мне. Не тебе, не вашим родителям. Мне.
— Ничего с ним не случится, — отмахнулась Лина. — Ты драматизируешь. Марк всегда говорил, что ты слишком всё усложняешь.
— Ах вот как, — Ульяна почувствовала, как внутри что-то окончательно щёлкнуло и встало на место. — И что ещё Марк говорил обо мне?
Лина поняла, что сказала лишнее, и попыталась сгладить ситуацию:
— Не обращай внимания, ты же знаешь, как это бывает между братьями и сёстрами. Мы иногда жалуемся друг другу.
— И на что же жаловался Марк?
— Ульяна, — Лина вздохнула, — давай не будем. Важно то, что происходит сейчас. Марк совершил ошибку, да. Но ты ведь не хочешь разрушить вашу семью из-за этого?
— Семью? — Ульяна горько усмехнулась. — Какую семью, Лина? Ту, где муж считает нормальным обманывать жену? Где он обсуждает меня со своей сестрой за моей спиной? Где я узнаю о финансовых решениях, касающихся моей жизни, из случайно найденного конверта?
— Он любит тебя, — тихо сказала Лина.
— Если это любовь, то я не хочу такой любви.
Ульяна встала, достала из кошелька купюру и положила на стол.
— За твой капучино заплачено, — сказала она. — А машину свою ты можешь оставить себе. Считай это моим последним подарком вашей семье.
Квартира встретила Ульяну тишиной. Марка не было дома, и она была этому рада. Нужно было собрать вещи, самое необходимое. Остальное потом.
Она методично складывала одежду в чемодан, когда зазвонил телефон. Мама.
— Улечка, ты как? — голос матери звучал обеспокоенно.
— Нормально, — автоматически ответила Ульяна, присаживаясь на край кровати.
— Марк звонил.
Конечно, звонил. Ульяна закрыла глаза.
— И что он сказал?
— Что у вас проблемы. Что ты неправильно поняла какую-то ситуацию с деньгами и теперь хочешь подать на него заявление в полицию. Уля, это правда?
Ульяна сжала переносицу пальцами. Как же это похоже на Марка — преподнести всё так, будто проблема в ней, в её непонимании.
— Мам, он взял кредит на моё имя без моего ведома. Подделал мою подпись.
На другом конце линии воцарилось молчание.
— Зачем? — наконец спросила мать.
— Чтобы купить машину своей сестре.
Снова пауза.
— И что ты теперь будешь делать?
— Уйду от него, — твёрдо сказала Ульяна. — Заявление в полицию тоже подам.
— Доченька, — в голосе матери появились просительные нотки, — может, не надо заявление? Всё-таки муж. Семь лет вместе.
— Мама, — Ульяна почувствовала, как по щеке скатывается слеза, — ты сейчас серьёзно? Он обманул меня. Использовал. Подверг финансовому риску.
— Я понимаю, но… — мать замялась. — Знаешь, в семейной жизни всякое бывает. Никто не идеален.
— Мошенничество — это не «всякое бывает», — Ульяна вытерла слезу. — Это преступление.
— Улечка, подумай хорошенько. Тебе уже тридцать два. Начинать всё заново в таком возрасте…
— Лучше в тридцать два, чем в сорок два с разрушенной кредитной историей и мужем, которому нельзя доверять.
Мать вздохнула.
— Ты всегда была упрямой. Но обещай, что не будешь принимать поспешных решений.
Ульяна усмехнулась. Семь лет с человеком, который в итоге оказался не тем, за кого она его принимала — и решение уйти от него мать считает поспешным.
— Не буду, мам. Всё тщательно обдумаю.
Когда разговор закончился, Ульяна продолжила собирать вещи. Звонок матери не удивил её. Всю жизнь Ульяна слышала от неё одно и то же: «Терпи. Все терпят. Мужчинам надо прощать». Мать прожила с отцом тридцать пять лет, закрывая глаза на его измены, пьянство, эмоциональное насилие. И искренне считала это достижением.
Ульяна застегнула чемодан и огляделась. Квартира, которую они с Марком купили три года назад в ипотеку, вдруг показалась ей чужой. Как будто все эти годы она жила в декорациях, принимая их за настоящий дом.
Входная дверь хлопнула. Шаги в прихожей.
— Уля? Ты дома?
Марк появился в дверях спальни. Его обычно безупречный вид сегодня был нарушен: галстук съехал набок, рубашка помята, глаза покраснели.
— Что ты делаешь? — его взгляд упал на чемодан.
— Ухожу, — просто ответила Ульяна.
— Куда?
— Не имеет значения.
Марк прошёл в комнату, сел на край кровати.
— Я всё понимаю, ты злишься. Имеешь право. Но давай поговорим как взрослые люди.
— Я подала заявление в банк, — сказала Ульяна. — Завтра иду в полицию.
Лицо Марка изменилось.
— Ты не сделаешь этого.
— Уже сделала первый шаг. И сделаю второй.
— Уля, — Марк вдруг сменил тон на умоляющий, — пожалуйста. Я всё объясню. Да, я поступил глупо. Но я не хотел тебя обидеть или подвести. Я просто хотел помочь Лине.
— За мой счёт.
— Я выплачиваю этот кредит!
— Не в этом дело, Марк, — Ульяна покачала головой. — Дело в доверии. В уважении. Во всём том, чего, как оказалось, между нами нет.
— Это неправда, — Марк встал и попытался взять её за руку, но она отстранилась. — Я люблю тебя. Всегда любил.
— Любил? — Ульяна посмотрела ему в глаза. — Ты даже не знаешь, что такое любовь. Для тебя это какая-то странная смесь собственничества и удобства. Я была с тобой, потому что верила: мы команда. Равные партнёры. А для тебя я оказалась просто удобным приложением к твоей жизни.
— Это не так!
— Тогда почему ты никогда не спрашивал меня, чего хочу я? Почему решил, что можешь распоряжаться моим именем, моей кредитной историей, моим будущим? — Ульяна чувствовала, как годы невысказанных претензий наконец находят выход. — Знаешь, сколько раз за эти семь лет я шла на компромисс? Отказывалась от своих желаний ради твоих? От поездки в Индию, которую планировала три года. От курсов английского по вечерам, потому что тебе не нравилось ужинать одному. От встреч с друзьями, которые тебе не нравились.
— Я никогда не запрещал тебе…
— Конечно, не запрещал. Ты просто делал так, что мне было проще уступить, чем объяснять тебе, почему мои желания тоже имеют значение.
Марк потёр лицо руками.
— И что теперь? Семь лет вместе, и ты готова всё выбросить из-за одной ошибки?
— Не одной, — тихо сказала Ульяна. — И не ошибки. Ты сознательно обманул меня. И если бы я случайно не нашла этот конверт, я бы, возможно, никогда не узнала правды.
— Я собирался тебе рассказать, — начал Марк, но осёкся, увидев выражение её лица.
— Когда? Через месяц? Год? Пять лет?
Ульяна взяла чемодан.
— Я ухожу. Поживу пока у Вики. За квартиру не беспокойся, свою часть ипотеки я буду платить. А когда всё уляжется, решим, как быть дальше с разделом имущества.
— Уля, — Марк загородил ей проход, — не делай этого. Пожалуйста. Я исправлюсь. Обещаю.
Она посмотрела на человека, с которым провела семь лет жизни. Который знал все её страхи, мечты, привычки. Который держал её за руку, когда умерла бабушка. Который когда-то казался ей самым надёжным человеком на свете.
— Прощай, Марк.
Квартира Вики оказалась спасительным убежищем. Подруга не задавала лишних вопросов, просто освободила для Ульяны маленькую гостевую комнату и сказала: «Живи, сколько нужно».
Первые дни были самыми тяжёлыми. Марк звонил и писал непрерывно. Приходил к офису Ульяны. Даже караулил у подъезда Вики, пока та не пригрозила вызвать полицию.
Заявление в полицию Ульяна всё-таки подала. Не ради мести, а ради себя — чтобы поставить точку, сделать выбор в пользу самоуважения.
— Ты как сегодня? — спросила Вика, заглянув в комнату Ульяны вечером пятницы, спустя две недели после её ухода от Марка.
— Лучше, — Ульяна оторвалась от ноутбука. — Работа помогает не думать.
— Слушай, — Вика присела на край кровати, — мы с ребятами собираемся сегодня в «Бочку». Просто посидеть, выпить, поболтать. Пойдём с нами?
Ульяна хотела отказаться, но вдруг поняла, что устала сидеть в четырёх стенах, переживая одни и те же мысли.
— Знаешь, пожалуй, пойду.
В «Бочке» было шумно и многолюдно. Друзья Вики — разношёрстная компания из её коллег по архитектурному бюро и старых университетских приятелей — заняли большой стол в углу. Ульяна знала некоторых из них по совместным посиделкам, но близко ни с кем не общалась.
— О, Уля! — обрадовался Денис, друг Вики ещё со школы. — Сто лет тебя не видел!
— Привет всем, — Ульяна села на свободный стул, чувствуя странную смесь неловкости и облегчения от того, что находится среди людей, которым не нужно ничего объяснять.
Разговор тёк легко, перепрыгивая с темы на тему. Никто не спрашивал Ульяну о личной жизни, и это было как глоток свежего воздуха. Впервые за долгое время она почувствовала себя просто Ульяной, а не «женой Марка» или «той, от кого ушёл муж» (версия, которую, как она знала, Марк распространял среди общих знакомых).
— Уля, а помнишь, как мы в прошлом году на день рождения Вики все вместе пели караоке? — спросил вдруг Костя, муж одной из коллег Вики.
— Помню, — улыбнулась Ульяна. — Ты тогда так исполнил «Владимирский централ», что даже бармен аплодировал.
— О, это был мой звёздный час! — засмеялся Костя. — А ты спела «Там, только там» Земфиры. И знаешь, я тогда ещё подумал: какой у неё чистый голос.
— Правда? — Ульяна почувствовала, как теплеет в груди от этого простого комплимента.
— Абсолютно. Ты вообще поёшь где-нибудь?
— Нет, только в душе и в караоке, — Ульяна покачала головой.
— Жаль. У тебя талант.
Это был такой простой, ни к чему не обязывающий разговор. Но он заставил Ульяну вспомнить, как когда-то, ещё до встречи с Марком, она мечтала брать уроки вокала. Не для карьеры, просто для себя. Но потом появился Марк с его постоянной занятостью и потребностью в её внимании, и мечта как-то размылась, затерялась среди будней.
— Знаешь, — сказала она вдруг, — может быть, я и начну.
— Начнёшь что? — не понял Костя.
— Петь. Брать уроки. Всегда хотела, но… откладывала.
— Так чего ждать? — Костя поднял бокал. — За новые начинания!
Все присоединились к тосту. Вечер продолжался, и Ульяна вдруг поймала себя на мысли, что впервые за долгие недели она не думает о Марке, о кредите, о разрушенном браке. Просто наслаждается моментом.
— Верницкая, ты точно хочешь продолжать? — спросил следователь, перелистывая папку с документами. — Он же твой муж всё-таки.
Ульяна смотрела в окно кабинета, за которым моросил мелкий осенний дождь. Прошёл месяц с того дня, когда она нашла кредитный договор. Месяц новой жизни.
— Хочу, — твёрдо ответила она.
— Понимаешь, — следователь, мужчина лет пятидесяти с усталым лицом, вздохнул, — такие дела редко доходят до суда. Супруги обычно мирятся.
— Мы не помиримся.
— Он готов погасить кредит досрочно. Вернуть деньги банку. Признаёт вину.
— Это не отменяет факта мошенничества.
Следователь покачал головой.
— Упрямая ты.
— Принципиальная, — поправила Ульяна. — Есть разница.
Когда она вышла из отделения полиции, на телефоне появилось сообщение от неизвестного номера: «Здравствуйте, Ульяна. Это Павел Сергеевич, отец Марка. Нам нужно поговорить».
Ульяна усмехнулась. Тяжёлая артиллерия пошла в ход. Свёкор, успешный бизнесмен, всегда держался отстранённо, считая их брак с Марком чем-то временным. «Молодые, перебесятся», — как-то услышала она его слова на семейном празднике.
Она не стала отвечать на сообщение.
— Ульяна! — Лёва перехватил её в коридоре офиса. — Слышала новость? Нас отправляют на конференцию в Питер. Вдвоём.
— Когда?
— Через две недели. На три дня. Всё оплачено фирмой, — Лёва выглядел довольным. — Гордеев считает, что наш совместный проект заслуживает презентации на всероссийском уровне.
— Это здорово, — Ульяна улыбнулась.
— Да, и ещё кое-что, — Лёва замялся. — Понимаю, что, возможно, сейчас не лучшее время, но… не хочешь как-нибудь поужинать? Просто поговорить. Без рабочих тем.
Ульяна внимательно посмотрела на коллегу. Лёва всегда был приятным собеседником, с ним легко работалось. Но мысль о свидании — а это явно было приглашением на свидание — вызвала смешанные чувства.
— Не сейчас, Лёва, — мягко ответила она. — Мне нужно время.
— Конечно, — он кивнул без обиды. — Предложение остаётся в силе. Когда будешь готова.
Адвокат Марка связался с ней через две недели после начала расследования.
— Мой клиент готов на мировое соглашение, — сказал он по телефону. — Полное погашение кредита и компенсация морального вреда в размере пятисот тысяч рублей. В обмен вы забираете заявление.
— Передайте своему клиенту, что речь не о деньгах, — ответила Ульяна.
— А о чём?
— О принципе.
Адвокат помолчал.
— Вы понимаете, что это может привести к реальному уголовному сроку для вашего мужа?
— Бывшего мужа, — поправила Ульяна. — И да, понимаю.
— Условному, конечно, но всё же.
— Значит, так тому и быть.
После этого разговора начался настоящий ад. Каким-то образом информация о заявлении просочилась в их общий круг знакомых. Посыпались звонки и сообщения: «Ты с ума сошла?», «Как ты можешь так с ним?», «Это же Марк, он всегда тебя на руках носил!»
Даже Вика однажды вечером осторожно спросила:
— Уля, ты уверена, что хочешь довести дело до конца? Может, стоит принять его предложение?
— И ты туда же? — устало спросила Ульяна.
— Я просто волнуюсь за тебя. Это большой стресс.
— Знаешь, что было бы ещё большим стрессом? Простить предательство и жить дальше, делая вид, что всё в порядке.
Питерская конференция оказалась глотком свежего воздуха. Три дня без напоминаний о ситуации с Марком, без косых взглядов и шепота за спиной. Только работа, встречи с коллегами из других городов, прогулки по вечернему Невскому.
— Никогда не видел тебя такой, — заметил Лёва вечером второго дня, когда они шли по набережной.
— Какой?
— Спокойной. Умиротворённой.
Ульяна задумалась. Он был прав. Несмотря на все трудности последних месяцев, она действительно чувствовала какое-то новое спокойствие. Как будто сбросила тяжёлый рюкзак, который тащила на себе годами.
— Наверное, потому что я наконец делаю то, что считаю правильным. Не подстраиваясь, не жертвуя своими принципами.
— Это дорогого стоит, — кивнул Лёва.
Они остановились у парапета. Нева переливалась огнями отражающихся фонарей.
— Знаешь, что я поняла за эти месяцы? — тихо сказала Ульяна. — Что всю жизнь боялась остаться одна. Поэтому и терпела то, что не следовало терпеть. А сейчас я одна — и это оказалось не так страшно. Даже… освобождающе.
— Ты сильная, — просто сказал Лёва.
— Не всегда, — улыбнулась она. — Но учусь.
Суд состоялся спустя четыре месяца после подачи заявления. Марк получил условный срок и обязательство выплатить компенсацию банку и Ульяне.
После заседания он догнал её у выхода из здания суда.
— Уля, подожди.
Она остановилась. Марк выглядел осунувшимся, постаревшим.
— Надеюсь, теперь ты довольна, — сказал он без прежней самоуверенности в голосе.
— Дело не в удовлетворении, Марк, — покачала головой Ульяна. — Дело в справедливости.
— Я потерял работу. Отец не разговаривает со мной. Все считают меня мошенником.
— Ты и есть мошенник, — спокойно ответила она. — И это был твой выбор, не мой.
Марк посмотрел на неё долгим взглядом.
— Знаешь, я ведь правда любил тебя. По-своему.
— Вот именно, — кивнула Ульяна. — По-своему. А настоящая любовь — это уважение, доверие, честность. Всего того, чего не было между нами.
— Я могу измениться.
— Возможно. Но не для меня.
Она развернулась и пошла к стоянке такси. Не оглядываясь.
Год спустя Ульяна сидела в своём новом кабинете. После успеха на питерской конференции её повысили до руководителя отдела. Она смотрела в окно на весенний город, залитый солнцем.
Телефон звякнул сообщением от Вики: «Не забудь про завтрашний концерт! Всей нашей бандой идём тебя поддерживать!»
Ульяна улыбнулась. Её первое выступление с вокальной студией, к которой она присоединилась восемь месяцев назад. Маленький шаг к мечте, которую она когда-то отложила.
На столе лежало письмо от банка — последнее уведомление о полном закрытии кредитного дела. Марк выплатил все деньги, как и предписал суд.
Иногда она думала о нём — не с тоской или сожалением, а с каким-то отстранённым пониманием. Он был частью её жизни, важным уроком. Через общих знакомых она знала, что он переехал в другой город, устроился на новую работу. Начал всё сначала.
Что ж, она тоже начала сначала. И впервые за долгое время чувствовала себя по-настоящему свободной. Не идеально счастливой — жизнь сложнее простых «хэппи-эндов». Но настоящей. Своей.
Ульяна закрыла письмо от банка в папку «Архив» и открыла новый проект. День только начинался…
