Солнце медленно поднималось над просыпающимся городом, золотя крыши пятиэтажек. Вера Николаевна уже стояла у плиты. Ее невестка Настя еще спала в соседней комнате, и это вызывало у женщины новый приступ тихого негодования. Часы показывали половину седьмого утра.
«Лежит, как королева, — думала Вера Николаевна, нарезая лук мелкими кубиками. — Мой Сашенька уже час как на работе, а она все дрыхнет. И что он в ней нашел?»
Настя проснулась от звона посуды. В последнее время она стала замечать, что свекровь специально гремит кастрюлями по утрам, хотя могла бы вести себя тише. Она натянула одеяло на голову, но настойчивое позвякивание металла о металл не прекращалось.
— Анастасия! Вставай уже, скоро восемь! — голос свекрови, звонкий и пронзительный, ворвался в комнату вместе с внезапно распахнувшейся дверью.
— Вера Николаевна, сейчас только половина седьмого, — пробормотала Настя, приоткрыв один глаз и взглянув на телефон.
— У меня на часах без пятнадцати восемь, — отрезала свекровь. — А вообще, молодая женщина должна вставать с петухами. Я в твоем возрасте уже и борщ сварить успевала, и полы помыть, и на работу сбегать.
Настя села на кровати. Сон как рукой сняло. Третий год такого «счастья». Третий год она слышала одно и то же, почти дословно, изо дня в день.
— Вера Николаевна, мы же договаривались. Я работаю удаленно. Мой рабочий день начинается в девять. Сейчас половина седьмого, — она старалась говорить спокойно, но внутри все клокотало.
— Ой, да перестань, — свекровь поправила ворот своего домашнего халата в цветочек. — Какая это работа — в компьютер смотреть? Вот Сашенька мой…
— Ваш Сашенька, мой муж, между прочим, сам настоял, чтобы я перешла на удаленку. Чтобы больше времени проводить дома, — Настя встала с кровати и потянулась за тапочками.
— Ну да, ну да. А сам, бедный, вкалывает, как проклятый. Знаешь, сколько у него клиентов на сегодня записано? Двенадцать! А ты даже завтрак ему не приготовила.
— Я готовила вчера ужин, который мы с Сашей и съели. А завтрак он всегда берет с собой в контейнере. Тот самый ужин.
— Тьфу! Что это за еда на второй день? У мужчины должен быть горячий завтрак!
Настя молча пошла в ванную. Спорить было бесполезно.
Они жили втроем в двухкомнатной квартире уже три года. Изначально это была временная мера — свекровь продала свою однушку, чтобы помочь им с первым взносом за ипотеку. План был такой: Вера Николаевна поживет с ними год, а потом переедет к своей сестре в соседний город. Но что-то пошло не так.
Сначала был ремонт у сестры, затем она сломала ногу, потом началась пандемия… Причины находились одна за другой, и вот уже три года Вера Николаевна была полноправной хозяйкой их квартиры, хотя в документах значились только Настя и Саша.
— Ты опять этот свой кофе пьешь? — свекровь поджала губы, глядя, как Настя заваривает себе американо. — От него изжога и давление скачет.
— У меня не скачет, — коротко ответила Настя.
— А вот у Сашеньки…
— У Саши тоже не скачет. Он сам мне сказал.
— Мать лучше знает, что у сына. Он просто не жалуется тебе, не хочет расстраивать. Вот какой у меня сын — заботливый! — Вера Николаевна гордо вскинула подбородок.
Настя сделала глубокий вдох. Не заводиться. Только не заводиться.
— Я проверю почту и буду работать, — сказала она, направляясь в их с Сашей комнату.
— А завтрак? Ты даже не позавтракала! — воскликнула свекровь.
— Я не завтракаю, вы же знаете.
— Вот поэтому у тебя и проблемы с этим, — Вера Николаевна выразительно обвела руками свою фигуру.
Настя остановилась и медленно повернулась.
— С чем «с этим»?
— Ну, ты же понимаешь, — свекровь снова обвела руками воздух. — Сашенька любит женщин… поаппетитнее. Он всегда такой был. А ты все худеешь и худеешь.
Настя с трудом сдержалась, чтобы не запустить кружкой в стену. Вместо этого она молча ушла в комнату и закрыла дверь.
— Блюдце! Ты забыла подставить блюдце под кружку! — раздался крик из кухни через полчаса.
Настя, погруженная в рабочие задачи, вздрогнула. Она действительно оставила кружку прямо на столе.
— Сейчас подставлю, — крикнула она в ответ.
— Уже поздно! Уже пятно! — голос Веры Николаевны звенел праведным возмущением.
Настя встала из-за компьютера и пошла на кухню. На белой столешнице виднелось крошечное влажное пятнышко от донышка кружки.
— Вера Николаевна, это же просто вода, — устало произнесла Настя. — Сейчас протру, и все.
— Это не просто вода! Это моя столешница! Я выбирала её для Сашеньки!
— Наша столешница, — тихо поправила Настя, вытирая пятно бумажным полотенцем. — Мы с Сашей за нее платили.
— А деньги чьи были на первый взнос? Мои! Я своей квартирой пожертвовала! — Вера Николаевна театрально всплеснула руками.
— Которую мы вам компенсировали полностью еще два года назад, — напомнила Настя.
— Деньги, деньги! Всё о деньгах! А о том, что я свою жизнь посвятила вам, ты не думаешь?
Настя снова сделала глубокий вдох. День только начинался.
Вечером Саша вернулся с работы в приподнятом настроении.
— Девочки мои! — весело крикнул он с порога. — Как вы тут без меня?
— Сашенька! — Вера Николаевна выплыла из кухни, вытирая руки о передник. — Я тебе твой любимый плов приготовила. С изюмом, как ты любишь.
Настя поморщилась. Саша терпеть не мог изюм в плове, но его мать упорно добавляла эту ингредиент, уверенная, что сын просто скрывает свою любовь к сухофруктам.
— Спасибо, мам, — Саша поцеловал мать в щеку и подмигнул Насте. — А моя красавица-жена чем занималась?
— Работала, — коротко ответила Настя, подходя к мужу. — Как твой день прошел?
— Отлично! Представляешь, меня повысили! — он радостно обнял жену. — Теперь я старший мастер!
— Поздравляю! — искренне обрадовалась Настя. — Это же замечательно!
— Я знала! Я всегда говорила, что мой сын — самый лучший мастер во всей этой их мастерской! — Вера Николаевна всплеснула руками. — Сашенька, я всегда в тебя верила!
— Спасибо, мам, — Саша улыбнулся. — Пойду переоденусь, и будем праздновать.
Когда он скрылся в спальне, Вера Николаевна повернулась к Насте.
— Вот видишь, как сына надо поддерживать? А ты только о своей работе думаешь.
Настя промолчала. Она не хотела портить Саше праздник.
За ужином Вера Николаевна щебетала без умолку, вспоминая, каким талантливым Саша был с детства.
— А помнишь, Сашенька, как ты в шесть лет сам разобрал будильник? А потом даже собрал его обратно! Я тогда сразу поняла, что у тебя золотые руки!
Саша кивал, поглощая плов и аккуратно выуживая изюм на край тарелки.
— Да, мам, помню. Настюш, передай, пожалуйста, соль.
— А соль-то зачем? — всполошилась Вера Николаевна. — Я же всё посолила как надо! У тебя давление поднимется!
— Всё нормально, мам, просто хочу чуть посолить.
— Настя! — свекровь внезапно повернулась к невестке. — Это ты его приучила всё пересаливать? У него раньше не было такой привычки!
Настя удивленно подняла брови.
— Вера Николаевна, Саша всегда любил посоленее. Еще когда мы только познакомились.
— Неправда! — отрезала свекровь. — Я его растила, я знаю! Это ты его портишь своими привычками!
— Мам, — Саша положил вилку. — Давай не будем, а? У меня сегодня хороший день.
— Вот! — Вера Николаевна победно указала пальцем на Настю. — Видишь, как сын защищает тебя? А ты даже плов ему не можешь приготовить нормальный!
— Мам! — голос Саши стал жестче. — Хватит.
Вера Николаевна обиженно поджала губы и уткнулась в свою тарелку.
После ужина, когда они с Сашей остались одни в спальне, Настя не выдержала.
— Сколько это еще будет продолжаться? — тихо спросила она, расчесывая волосы перед зеркалом.
— Ты о чем? — Саша листал что-то в телефоне, лежа на кровати.
— Ты знаешь о чем. О твоей маме. О том, что она живет с нами уже три года, хотя должна была переехать через год.
Саша вздохнул и отложил телефон.
— Насть, ну куда ей ехать? Ты же знаешь, у тети Клавы ремонт никак не закончится…
— Три года, Саш! Три года ремонт? — Настя повернулась к мужу. — Это отговорки. Она просто не хочет уезжать. Ей нравится здесь. Нравится контролировать нашу жизнь.
— Ну перестань, — Саша попытался улыбнуться. — Она просто заботится о нас.
— О тебе. Она заботится о тебе. А меня считает помехой.
— Не выдумывай.
Настя положила расческу и села на край кровати.
— Саш, я больше не могу так. Каждый день — замечания, упреки, вмешательство в мою жизнь. Она заходит в нашу комнату без стука. Она перекладывает мои вещи. Она комментирует каждый мой шаг. Это невыносимо.
— Ты преувеличиваешь, — Саша поморщился. — Мама просто… ну, такая. Она всегда была властной. Но она любит нас.
— Она любит тебя. А меня терпит, потому что я твоя жена. И то не всегда терпит.
— Настя…
— Нет, Саш, послушай. Я пыталась. Правда пыталась найти с ней общий язык. Три года я терпела её замечания, её контроль, её вмешательство. Я уступала ей во всем — в обустройстве квартиры, в выборе мебели, даже в том, что мы едим на ужин. Но ей всегда мало.
Саша сел рядом с женой и обнял её за плечи.
— Я поговорю с ней, хорошо? Объясню, что нам нужно больше… пространства.
— Ты говорил с ней уже раз двадцать за эти три года, — устало ответила Настя. — Ничего не меняется. Нам нужно решение, Саш. Настоящее решение.
— Какое?
— Она должна съехать. Или съедем мы.
Саша отпустил жену и встал.
— Настя, ты же знаешь, что мы не можем сейчас съехать. У нас ипотека на эту квартиру. А мама… куда она пойдет?
— К тете Клаве. Как и планировалось изначально.
— Но у тети ремонт…
— Три года, Саш! Три года ремонт! — Настя повысила голос, но тут же спохватилась и заговорила тише. — Это отговорки. Твоя мама просто не хочет уезжать. Ей нравится жить с нами. Точнее, с тобой.
Саша потер лицо ладонями.
— Давай не сегодня, а? У меня был тяжелый день. Хороший, но тяжелый. Я устал.
Настя молча смотрела на мужа. Этот разговор повторялся уже не первый раз, и всегда заканчивался одинаково — ничем.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Не сегодня.
Утром всё повторилось. Звон посуды, голос свекрови, требующий, чтобы Настя вставала, хотя на часах было еще слишком рано.
— Анастасия! Уже восемь часов! — Вера Николаевна распахнула дверь спальни.
Настя, которая не спала уже час, читая книгу, спокойно подняла глаза.
— Доброе утро, Вера Николаевна. Сейчас встану.
Что-то в её голосе заставило свекровь насторожиться.
— Что-то случилось? — подозрительно спросила она.
— Нет, всё в порядке. Просто я думала… о разных вещах.
— О каких это вещах? — Вера Николаевна сложила руки на груди.
— О нашей жизни. О том, как мы живем втроем уже три года, хотя планировали совсем другое.
Свекровь поджала губы.
— Начинается! Я так и знала, что ты опять начнешь намекать, что я лишняя!
— Я не говорила, что вы лишняя, — спокойно ответила Настя. — Я просто напомнила, что изначально планировалось, что вы поживете с нами год.
— А куда мне деваться? — Вера Николаевна всплеснула руками. — У Клавы ремонт…
— Три года, — тихо сказала Настя.
— Что?
— Три года ремонт у тети Клавы. Не кажется ли вам это странным?
— Ничего странного! У нее там… сложный ремонт! — Вера Николаевна нервно поправила воротник халата.
— Вера Николаевна, давайте будем честными. Вы не хотите уезжать. Вам нравится жить с Сашей. Но это наша с ним квартира. Наша семья.
— Да что ты говоришь такое! — возмутилась свекровь. — Я, может, больше вашего в эту квартиру вложила! Свою продала, чтобы вам помочь!
— Мы вернули вам деньги, — напомнила Настя. — Полностью. Два года назад.
— Деньги, деньги! Вечно ты о деньгах! А о том, что я для сына готовлю, убираю, забочусь, ты не думаешь?
Настя встала с кровати и подошла к свекрови.
— Думаю. И знаете, о чем еще я думаю? О том, что Саше тридцать два года. Он взрослый мужчина. У него есть жена. Может, пора позволить ему жить своей жизнью?
Вера Николаевна побледнела.
— Ты хочешь выгнать меня из дома сына?
— Я хочу, чтобы у нас с Сашей была возможность жить как семья. Без постоянного вмешательства.
— Вмешательства? Я помогаю вам! Я делаю все для вас!
— Вы делаете все для Саши. А меня считаете помехой.
— Неправда! — Вера Николаевна возмущенно всплеснула руками. — Я и для тебя стараюсь! Я тебе подсказываю, как быть хорошей женой! Я учу тебя готовить правильно! Я…
— Вы контролируете каждый мой шаг, — перебила её Настя. — Вы критикуете всё, что я делаю. Вы заходите в нашу комнату без стука. Вы перекладываете мои вещи. Вы комментируете мою внешность, мою еду, мою работу. Это не помощь, Вера Николаевна. Это контроль.
Свекровь открыла рот, чтобы возразить, но Настя продолжила:
— Я терпела это три года. Я пыталась найти с вами общий язык. Но, кажется, это невозможно. Поэтому у меня к вам просьба — начните искать себе жилье. Мы с Сашей поможем вам с арендой, если нужно. Но вам пора съезжать.
— Я никуда не поеду! — Вера Николаевна повысила голос. — Это дом моего сына!
— Это наш с Сашей дом, — твердо сказала Настя. — И мы имеем право жить в нем так, как хотим мы. Без вашего постоянного контроля.
— Я поговорю с Сашей! — свекровь развернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Настя глубоко вздохнула. Разговор предстоял тяжелый, но откладывать его дальше было нельзя.
Вечером Саша вернулся с работы мрачнее тучи.
— Мама мне звонила, — сказал он, едва переступив порог. — Плакала в трубку. Говорит, ты её выгоняешь.
Настя, которая ждала мужа в прихожей, кивнула.
— Я сказала ей, что ей пора искать другое жилье. Как мы и договаривались изначально.
— Настя, ну как ты можешь? — Саша раздраженно снял куртку и бросил её на вешалку. — Она же моя мать!
— И что? — спокойно спросила Настя. — Это делает её вечным квартирантом в нашем доме? Даем ей право контролировать нашу жизнь?
— Она не контролирует…
— Саш, не надо, — Настя подняла руку, останавливая мужа. — Мы оба знаем, что это не так. Она контролирует всё — от того, что мы едим, до того, как мы обустраиваем квартиру. Она заходит в нашу спальню без стука. Она перекладывает мои вещи. Она комментирует каждый мой шаг. Это невыносимо.
Саша потер лицо ладонями.
— Настя, ну куда ей идти? Ей шестьдесят лет.
— В шестьдесят лет люди еще вполне самостоятельны. Она может снять квартиру. Или комнату. Или, наконец, поехать к тете Клаве, как планировалось.
— У тети Клавы…
— Три года ремонт, я знаю, — Настя горько усмехнулась. — Саш, ты же не веришь в это сам, правда? Это отговорка. Твоя мама просто не хочет уезжать. Ей нравится жить с тобой. Контролировать тебя.
— Она не контролирует меня!
— Нет? А кто решает, что ты ешь на завтрак? Кто выбирает, какую рубашку ты наденешь на работу? Кто звонит тебе три раза в день, чтобы узнать, где ты и что делаешь?
Саша молчал, глядя в пол.
— Саш, я люблю тебя, — мягче сказала Настя. — Но я больше не могу так жить. Это разрушает наш брак. Разрушает меня. Я чувствую себя чужой в собственном доме.
— И что ты предлагаешь? — глухо спросил Саша.
— Твоя мама должна съехать. Если она не хочет к тете Клаве, пусть снимет жилье. Мы можем помочь ей финансово, если нужно. Но она не может жить с нами дальше.
— А если я не согласен?
Настя помолчала, собираясь с мыслями.
— Тогда мне придется уйти, — наконец сказала она. — Потому что я больше не могу так. Это не жизнь, Саш. Это существование под постоянным контролем и критикой.
Саша поднял глаза на жену.
— Ты меня шантажируешь?
— Нет. Я говорю тебе правду. Я достигла своего предела. Три года я пыталась. Пыталась найти общий язык с твоей мамой. Пыталась быть хорошей невесткой. Пыталась не реагировать на её замечания и критику. Но я больше не могу.
В прихожую вышла Вера Николаевна. Её глаза были красными от слез.
— Сашенька, — она протянула руки к сыну. — Ты же не позволишь ей выгнать родную мать? Куда я пойду? На улицу?
— Никто не выгоняет вас на улицу, Вера Николаевна, — устало сказала Настя. — Я прошу вас найти другое жилье. Как мы и договаривались изначально.
— Какие договоренности? Я мать! Я имею право жить с сыном!
— Мам, — Саша повернулся к матери. — Давай спокойно всё обсудим, хорошо? Без криков и обвинений.
— Нечего тут обсуждать! — Вера Николаевна всплеснула руками. — Твоя жена хочет выгнать меня из дома! Меня, твою мать!
— Никто никого не выгоняет, — Саша попытался говорить спокойно. — Но, может быть, нам действительно стоит подумать о том, чтобы ты жила отдельно. Как мы планировали.
Вера Николаевна побледнела.
— Ты… ты на её стороне? — она недоверчиво посмотрела на сына. — После всего, что я для тебя сделала?
— Мам, дело не в сторонах. Просто… может, Настя права. Может, нам действительно нужно пространство. Мы же семья. Муж и жена.
— А я кто? — Вера Николаевна повысила голос. — Я тебе не семья? Я, которая растила тебя, кормила, одевала? Я, которая ночей не спала, когда ты болел? Я, которая всю жизнь тебе посвятила?
— Мам, прошу тебя…
— Нет! — Вера Николаевна гневно посмотрела на Настю. — Это всё ты! Ты настраиваешь его против меня! Ты хочешь забрать у меня сына!
— Я не забираю у вас сына, — спокойно ответила Настя. — Я просто хочу жить с мужем без постоянного вмешательства.
— Вмешательства? Я помогаю вам! Я делаю всё для вас!
— Вы делаете всё для Саши. А меня считаете помехой.
— Неправда!
— Мам, Настя, прекратите! — Саша повысил голос. — Давайте без ссор. Мам, послушай. Может, нам действительно стоит подумать о том, чтобы ты жила отдельно. Мы поможем тебе с жильем, с деньгами, если нужно. Но, может быть, так будет лучше для всех.
Вера Николаевна с недоверием посмотрела на сына.
— Ты… ты выбираешь её вместо меня? — её голос дрожал от обиды.
— Я не выбираю, мам, — твердо сказал Саша. — Я женат на Насте. Мы семья. И нам нужно наше пространство.
— Неблагодарный! — Вера Николаевна разрыдалась. — После всего, что я для тебя сделала!
Она развернулась и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью.
Саша устало опустился на банкетку в прихожей.
— Что будем делать? — тихо спросил он, глядя на жену.
— То, что должны были сделать еще два года назад, — Настя села рядом с мужем. — Поможем твоей маме найти жилье.
Следующая неделя прошла в напряженном молчании. Вера Николаевна почти не выходила из своей комнаты, а если и появлялась на кухне, то демонстративно игнорировала невестку и разговаривала только с сыном, да и то односложно.
Саша искал варианты жилья для матери, но она отвергала все предложения.
— Слишком далеко.
— Слишком шумно.
— Слишком дорого.
— Слишком дешево — наверняка там тараканы.
В конце недели, когда они сидели за ужином, Настя не выдержала.
— Вера Николаевна, мы с Сашей предложили вам уже десять вариантов квартир. Что именно вам не подходит?
Свекровь поджала губы.
— Мне не подходит сама идея того, что меня выгоняют из дома.
— Вас никто не выгоняет, — устало сказал Саша. — Мы просто хотим жить отдельно. Как нормальная семья.
— А со мной вы не нормальная семья? — Вера Николаевна прищурилась.
— Мам, — Саша отложил вилку. — Я люблю тебя. Правда. Но мы с Настей — муж и жена. Нам нужно наше пространство. Наша жизнь.
— Без меня, — горько добавила Вера Николаевна.
— Не без тебя, а отдельно от тебя. Это разные вещи.
Вера Николаевна молчала, глядя в свою тарелку.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Я поеду к Клаве.
— А как же ремонт? — не удержалась Настя.
Свекровь метнула на неё гневный взгляд.
— Там уже все закончилось. Давно.
Настя закусила губу, чтобы не сказать лишнего.
— Когда ты поедешь? — спросил Саша.
— На следующей неделе, — Вера Николаевна встала из-за стола. — Не волнуйтесь, скоро избавитесь от меня.
Она ушла в свою комнату, оставив Сашу и Настю одних.
— Ты думаешь, она правда уедет? — тихо спросила Настя.
— Не знаю, — честно ответил Саша. — Но мы должны настоять на своем. Это наша жизнь, Насть.
Настя взяла мужа за руку и крепко сжала.
Через неделю Вера Николаевна действительно стала собирать вещи. Она делала это медленно, с показательными вздохами и периодическими всхлипываниями, но делала.
Настя помогала ей упаковывать посуду и книги, стараясь не реагировать на колкие замечания.
— Этот сервиз я покупала на свадьбу Сашеньки, — вздыхала свекровь, заворачивая чашки в газету. — Думала, будем вместе чай пить… Видимо, не судьба.
— Вы можете забрать его с собой, — предложила Настя.
— А Сашенька из чего чай пить будет?
— У нас есть другая посуда, не переживайте.
Вера Николаевна поджала губы, но ничего не сказала.
Вечером, когда большая часть вещей была упакована, свекровь вдруг расплакалась.
— Сашенька, — она обняла сына. — Кто о тебе позаботится? Кто борщ тебе сварит? Кто рубашки погладит?
— Мам, мне тридцать два года, — мягко сказал Саша, отстраняясь. — Я сам могу о себе позаботиться. А еще у меня есть жена.
— Она же не умеет ничего! — Вера Николаевна бросила гневный взгляд на Настю. — Ни готовить, ни стирать…
— Умею, — спокойно ответила Настя. — Просто не так, как вы.
— Вот именно! Неправильно!
— Мам, — Саша взял мать за плечи. — Хватит. Мы с Настей разберемся сами. Без твоих советов и указаний.
Вера Николаевна снова всхлипнула, но промолчала.
День отъезда наступил внезапно. Саша вызвал такси, помог матери вынести чемоданы и коробки.
— Сашенька, — Вера Николаевна обняла сына на прощание. — Ты можешь приезжать ко мне в любое время. В любое! Слышишь?
— Конечно, мам, — Саша поцеловал мать в щеку. — Мы будем навещать тебя. Обещаю.
Вера Николаевна повернулась к Насте. Лицо её напряглось.
— Что ж, прощай, — сухо сказала она. — Надеюсь, ты будешь хорошей женой моему сыну.
— Я постараюсь, — просто ответила Настя.
Когда такси уехало, Саша и Настя вернулись в квартиру. Странная тишина окружила их.
— Непривычно, — сказал Саша, оглядываясь.
— Да, — согласилась Настя. — Но это наш дом. Теперь по-настоящему наш.
Они прошли на кухню. Настя поставила чайник.
— Сделать тебе бутерброд? — спросила она.
— Не надо, — Саша улыбнулся. — Давай закажем пиццу. И посмотрим фильм. Вдвоем.
Настя обняла мужа.
— Вдвоем, — повторила она. — Наконец-то.
Прошло полгода. Саша и Настя навещали Веру Николаевну раз в две недели. Поначалу эти визиты были напряженными — свекровь постоянно пыталась указывать невестке, что и как делать, критиковала её внешность и привычки. Но постепенно, видя, что сын счастлив, Вера Николаевна стала смягчаться.
Однажды, когда они возвращались от неё домой, Саша вдруг сказал:
— А знаешь, мама изменилась. Стала… мягче, что ли.
— Да, — согласилась Настя. — И ты заметил, она сегодня даже не критиковала мою стрижку?
Они рассмеялись.
— Как думаешь, мы сможем когда-нибудь нормально общаться? — спросил Саша.
— Возможно, — Настя пожала плечами. — Если она поймет, что я не забираю у неё сына, а просто хочу быть счастливой с мужем.
— Думаю, она начинает понимать, — Саша сжал руку жены. — Особенно после того, как ты помогла ей с ремонтом в квартире тети Клавы.
— Надо было сразу это сделать, — усмехнулась Настя. — Три года назад.
— Лучше поздно, чем никогда, — философски заметил Саша.
Они шли по вечернему городу, держась за руки. В их квартире никто не ждал их с критикой и замечаниями. Там было тихо, спокойно и… свободно.
— Знаешь, что самое смешное? — вдруг сказала Настя. — Я теперь иногда скучаю по её плову. С изюмом.
Саша расхохотался.
— Вот это да! А я-то думал, ты заметила, как я всегда выковыривал изюм!
— Конечно, заметила, — Настя улыбнулась. — Но твоя мама так упорно добавляла его, что я решила — может, он и правда должен там быть?
— Ни в коем случае, — серьезно сказал Саша. — Изюм в плове — это кулинарное преступление.
Они снова рассмеялись и свернули к своему дому. Их дому, где они могли готовить плов без изюма, пить кофе без блюдца и спать до девяти утра в выходные.
Иногда нужно просто сказать «нет» — даже если это самый близкий человек. Особенно если это самый близкий человек.
