Виктор ввалился в квартиру без звонка, словно медведь после спячки — голодный и недовольный. За ним, как цыплята за наседкой, потянулись его мать, сестра с мужем и двое племянников-подростков с вечно приклеенными к рукам смартфонами.
— Оксаночка, принимай гостей! — прогудел Виктор, стягивая куртку. — Мы тут мимо проезжали, дай, думаем, заскочим на часок.
Оксана застыла в дверном проеме кухни с полотенцем в руках. «Часок» в исполнении родственников мужа обычно растягивался до позднего вечера, а её холодильник после таких визитов напоминал пустыню Сахара.
— Какой сюрприз, — выдавила она улыбку, которая больше походила на оскал. — А предупредить?
— Да ладно тебе, чего предупреждать-то? — махнула рукой свекровь Галина Петровна, продвигаясь вглубь квартиры, словно генерал на захваченной территории. — Мы же не чужие люди. Вить, ты говорил, у вас пельмени были вкусные какие-то? С бульончиком бы сейчас… День-то холодный.
Сестра мужа Рита скинула туфли на неприлично высоком каблуке и сразу направилась к холодильнику:
— Слушай, Оксан, а у тебя тортик есть какой-нибудь? Детишки проголодались с дороги.
Племянники, не отрываясь от экранов, что-то буркнули в подтверждение, хотя их лица не выражали особого интереса к еде.
— Да, да, есть хотим, — промямлил старший, Кирилл, продолжая щелкать по экрану. — Тёть Оксан, а у вас вай-фай пароль не сменился?
Оксана сжала зубы. «Первым делом — вай-фай, вторым — холодильник», — пронеслось в голове. Младший племянник, Костя, уже бесцеремонно плюхнулся на диван, закинув ноги в не самых чистых кроссовках на подлокотник.
— Ноги, — процедила Оксана.
— А? — поднял голову мальчик.
— Ноги с дивана убери, — с нажимом произнесла она.
— Костик, ну ты чего как маленький, — лениво одернула сына Рита, продолжая изучать содержимое холодильника. — Господи, Оксан, у тебя тут только йогурты какие-то и овощи. Вы что, на диете сидите?
Галина Петровна тем временем уже командовала парадом в гостиной, передвигая журнальный столик:
— Вить, помоги-ка мне. Тут надо подвинуть, чтобы всем удобно было. Оксаночка, а где у вас чистые тарелки? Я накрою.
«Накроет она, как же, — подумала Оксана. — Как обычно, расставит тарелки, а готовить и убирать мне».
Муж Риты, Павел, флегматичный мужчина с залысинами и вечно недовольным выражением лица, прошел мимо Оксаны, даже не поздоровавшись, и первым делом направился к бару:
— Витёк, выпить-то есть что? После такой дороги не помешало бы.
— Какой дороги? — не выдержала Оксана. — Вы же в соседнем районе живете, двадцать минут езды.
— Ну так пробки, — пожал плечами Павел. — Да и день тяжелый был. Витя, наливай!
Виктор, словно загипнотизированный, полез за бутылкой коньяка, которую Оксана берегла для особого случая. Подарок от клиента на Новый год — дорогой армянский коньяк с выдержкой пятнадцать лет.
— Не эту, — резко остановила она мужа. — Это на годовщину свадьбы.
— Какую годовщину? — искренне удивился Виктор. — У нас же в мае свадьба была.
— Завтра три года, как мы вместе, — тихо сказала Оксана. — До свадьбы.
— А, — отмахнулся Виктор. — Ну, это же не круглая дата. Ладно, возьму водку тогда.
Оксана почувствовала, как внутри закипает что-то горячее и неприятное. Это был уже пятый визит за месяц. Пятый незваный визит, после которого приходилось бежать в магазин и тратить недельный бюджет на продукты.
Рита тем временем уже извлекла из холодильника контейнер с запеченной сёмгой:
— О, рыбка! Можно я немножко попробую?
Не дожидаясь ответа, она подхватила вилку и отправила в рот солидный кусок. Именно этот момент и стал точкой невозврата. Сёмгу Оксана готовила вчера поздно вечером, стоя у плиты после двенадцатичасового рабочего дня. Готовила специально для завтрашнего ужина — тихого, романтичного, вдвоем с мужем. Ужина, о котором Виктор, судя по всему, даже не помнил.
— А вы что-нибудь привезли? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.
Комната вдруг затихла, будто кто-то нажал на паузу. Пять пар глаз уставились на неё с недоумением.
— В смысле? — нахмурилась Галина Петровна.
— Ну, я про гостинцы. Обычно, когда в гости едут, что-то с собой берут, — Оксана пожала плечами, чувствуя, как колотится сердце. — Тортик там, фрукты, вино…
Виктор издал нервный смешок:
— Оксан, ты чего? Это же мои родные.
— И мои тоже, по документам, — кивнула она. — Но понимаешь, каждый раз готовить на семерых без предупреждения… Это как-то…
— Да ладно тебе жадничать, — фыркнула Рита, продолжая жевать сёмгу. — Ого, а рыбка-то вкусная! Прямо тает во рту. Детки, идите попробуйте!
Племянники неохотно оторвались от гаджетов и поплелись к столу, где Рита уже раскладывала сёмгу по тарелкам. Галина Петровна тем временем достала из шкафа праздничный сервиз, который Оксана доставала только по особым случаям.
— Мам, не этот, — попытался остановить её Виктор, видя, как меняется лицо жены.
— Почему? — удивилась свекровь. — Чего добру зря стоять? У нас же праздник — вся семья в сборе!
Это была последняя капля. Сёмгу Оксана купила вчера на их с Виктором годовщину — три года совместной жизни, которые он, кстати, не вспомнил. А теперь ещё и семейный сервиз, доставшийся от бабушки, который она берегла для действительно особых случаев…
— Знаете что, — произнесла она внезапно твёрдым голосом, делая шаг вперёд. — Раз уж вы приехали в гости с пустыми руками, то и кормить я вас не стану.
Повисла тишина такая звенящая, что, казалось, можно было услышать, как растут волосы. Рита замерла с вилкой в воздухе, не донеся её до рта. Галина Петровна застыла, держа в руках фарфоровое блюдо. Даже племянники оторвались от телефонов и уставились на Оксану с открытыми ртами.
— Чего-чего? — переспросила Галина Петровна, словно не веря своим ушам.
— Вы меня прекрасно услышали, — Оксана скрестила руки на груди, чувствуя странное облегчение от высказанного вслух. — Я не ресторан. Хотите есть — заказывайте доставку или сходите в кафе напротив. Там вкусно и недорого.
Виктор побагровел, дёрнул воротник рубашки, будто тот внезапно стал ему тесен:
— Ты что себе позволяешь?
— А что я себе позволяю? — парировала Оксана, чувствуя, как волна адреналина поднимается внутри. — Позволяю себе уважение к собственному труду и времени. Знаешь, сколько стоят продукты сейчас? Я каждый раз после ваших визитов полнедели на макаронах сижу, потому что бюджет трещит. Вы хоть раз предупредили заранее? Хоть раз спросили, удобно ли мне? Хоть раз принесли хотя бы бутылку вина или коробку конфет?
Оксана перевела дыхание и продолжила:
— Я работаю по двенадцать часов. Прихожу домой и готовлю ужин для нас с Виктором. А потом являетесь вы, без звонка, без предупреждения, и считаете, что я должна мгновенно накрыть стол на семерых. И так каждую неделю!
— Да как ты можешь! — задохнулась от возмущения Галина Петровна. — Мой сын тебя содержит, между прочим! Мы к нему в гости пришли, а не к тебе!
Оксана усмехнулась, чувствуя, как внутри что-то окончательно оборвалось:
— Последний раз, когда я проверяла свою зарплатную карту, там было в два раза больше, чем Виктор приносит домой. И квартира эта, на минуточку, моя. Я её купила ещё до нашей свадьбы, если вы забыли.
Рита театрально закатила глаза:
— Боже, как мелочно! Мы же семья!
— Семья — это когда все друг о друге заботятся, — ответила Оксана. — А не когда одни приходят пожрать за счёт других.
— Пойдём отсюда, — процедила Рита, демонстративно захлопывая дверцу холодильника. — Не будем навязываться, где нас не хотят видеть. Вить, ты идёшь?
— Виктор, ты что молчишь? — Галина Петровна повернулась к сыну. — Скажи своей жене, как себя вести! Это же неслыханно! Родную мать из дома выгоняют!
Виктор переводил взгляд с матери на жену, явно не зная, на чью сторону встать. Его лицо приняло выражение побитой собаки, а плечи поникли под тяжестью необходимости выбора.
— Оксан, ну может всё-таки… — начал он неуверенно. — Они же ненадолго. И мама права, мы же семья…
— Нет, — отрезала Оксана, глядя прямо в глаза мужу. — Либо мы устанавливаем правила, либо я переезжаю к маме. И да, можете забирать сёмгу, раз уж открыли упаковку. Считайте это прощальным подарком. А теперь извините, мне нужно поработать. Дедлайн горит.
С грохотом захлопнулась входная дверь. Оксана осталась одна в квартире, наполненной звенящей тишиной и запахом духов Галины Петровны — приторно-сладким, как и её забота о сыне. Сев на диван, женщина закрыла лицо руками. Руки дрожали, сердце колотилось, но где-то в глубине души поселилось странное чувство свободы. Впервые за три года она сказала то, что думает.
Виктор вернулся через час — один, мрачный, с запахом сигарет, которые давно бросил.
— Ну, довольна? — бросил он с порога. — Мать рыдает, Ритка обещает больше никогда не переступать порог нашего дома. Поздравляю, ты всех разругала.
— А тебя устраивало, как всё было? — Оксана подняла на мужа усталый взгляд. — Тебе нравилось, что они приходят без спроса и объедают нас? Что я после работы должна улыбаться и готовить на ораву людей? Что твоя сестра лезет в мой холодильник, как в свой?
Разговор с мужем после ухода родственников был не из лёгких. Виктор мерил шагами кухню, останавливаясь только для того, чтобы яростно затянуться сигаретой у открытого окна.
— Ты меня опозорила, — бушевал он. — Мать в слезах, Ритка трубку не берёт! Кирюха написал, что я женился на мегере. Мегере, Оксана! Мой племянник так называет мою жену!
— Племянник, который даже «здравствуйте» сказать не может, зато первым делом пароль от вай-фая спрашивает, — уточнила Оксана. — И вообще, с каких пор мнение пятнадцатилетнего подростка стало для тебя важнее мнения жены?
— При чём тут это? — Виктор выпустил струю дыма в окно. — Ты устроила скандал на пустом месте!
— Пустом? — Оксана встала, подошла к мужу вплотную. — Ты считаешь пустяком то, что твои родственники используют нашу квартиру как бесплатную столовую? Что я должна улыбаться и обслуживать их, когда они даже «спасибо» сказать не могут?
— Они мои родные, — упрямо повторил Виктор.
— А я кто? — тихо спросила Оксана. — Кто я для тебя, Вить?
Он замолчал, глядя в окно. Сигарета тлела между пальцами, осыпая пеплом подоконник.
— А ты меня уважаешь? — спросила Оксана, устало опускаясь на стул. — Пять раз за месяц, Вить. Пять! И каждый раз одно и то же. Вваливаются без звонка, выметают холодильник и даже спасибо не скажут. Хоть раз кто-нибудь из них принёс хотя бы конфеты к чаю?
Виктор замолчал, видимо, перебирая в памяти все визиты. Плечи его поникли, лицо вдруг осунулось.
— Да ладно тебе, они же не думают об этом. У нас в семье просто так принято.
— У вас, может, и принято. А у меня — нет, — отрезала Оксана. — Моя мама никогда не приходит без гостинца, хотя живёт на одну пенсию. А твои родные, при всём их достатке, считают нормальным приезжать и объедать нас как саранча.
— Ты меркантильная, — буркнул Виктор, но уже без прежнего запала.
— Нет, я практичная, — поправила Оксана. — И дело даже не в деньгах. Дело в уважении. Они не уважают ни меня, ни наше пространство, ни наше время. Представь, что я сейчас делала бы что-то важное или у нас были бы планы?
— А какие у нас планы? — скривился Виктор. — Ты вечно работаешь или устаёшь.
— А ты хоть раз спросил, почему я устаю? — вспыхнула Оксана. — Может, потому что после двенадцатичасового рабочего дня я прихожу домой и готовлю на всю твою родню?
Виктор неопределённо пожал плечами и уставился в окно. Их квартира находилась на девятом этаже, и отсюда открывался вид на вечерний город — тысячи огней, тысячи других жизней, где, возможно, всё было проще.
— Мать говорит, ты меня не любишь, раз так себя ведёшь, — наконец произнёс он.
Оксана горько усмехнулась:
— А тебе не кажется, что любовь — это когда оба друг о друге заботятся? Когда ты в последний раз спрашивал, чего хочу я? Когда интересовался моими планами, прежде чем притащить сюда свою ораву?
— Ты же знаешь, я не умею всех этих… — он неопределённо покрутил рукой в воздухе, — нежностей.
— Я не про нежности, Вить. Я про элементарное уважение.
Виктор вдруг сел рядом с ней, потушил сигарету в пепельнице и взял её за руку — неловко, словно впервые.
— Знаешь, — сказал он тихо, — я привык, что у нас в семье всё вот так. Мама всегда была центром, вокруг которого крутилась наша жизнь. И когда Ритка со своими пацанами приезжала, это было нормально — без звонка, без предупреждения. Я думал, так и должно быть.
— А твой отец? — осторожно спросила Оксана. — Как он к этому относился?
Виктор нахмурился, словно впервые задумался об этом:
— Знаешь, он всегда как-то уходил в тень, когда родня собиралась. Мама говорила, что он нелюдимый. А сейчас я думаю… может, его это тоже напрягало?
Они замолчали. За окном медленно сгущались сумерки, и в квартире стало сумрачно. Оксана не включала свет — в полутьме было легче говорить о сложном.
— Я не хочу, чтобы ты был как твой отец, — сказала она наконец. — Не хочу, чтобы ты уходил в тень. Но и я не хочу быть в тени твоей матери и сестры. Понимаешь?
Виктор медленно кивнул:
— Я позвоню маме, — наконец проговорил он. — Скажу, чтобы предупреждали, когда собираются приехать.
— И чтобы не с пустыми руками, — добавила Оксана.
Виктор поморщился, но кивнул:
— Хорошо. Только не перегибай палку, ладно? Они не со зла.
— Я знаю, — вздохнула Оксана. — Просто хочу, чтобы все понимали: семья — это улица с двусторонним движением.
Она прильнула к мужу, чувствуя, как напряжение последних часов медленно отпускает её. Возможно, этот день станет началом чего-то нового.
Телефонный разговор Виктора с матерью Оксана слышала сквозь закрытую дверь спальни. Начался он с грохота — муж, видимо, что-то уронил от волнения, — и продолжился громкими репликами, постепенно переходящими в нормальный разговор.
— Мам, ну пойми, — донеслось до Оксаны, — мы же не в коммуналке живём. Нельзя просто так взять и приехать.
Потом последовала длинная пауза, и Оксана представила, как свекровь отчитывает сына на том конце провода.
— Нет, мам, дело не в том, что Оксана вредная. Просто представь себя на её месте. Приходишь с работы уставшая, а тут… — он снова замолчал, видимо, слушая возражения. — Да, знаю, что ты всегда рада гостям. Но ты домохозяйка, а Оксана работает. И вообще, разве плохо позвонить заранее? Ты же звонишь своей подруге Зине, прежде чем к ней зайти.
Оксана улыбнулась, услышав это сравнение. Значит, муж всё-таки понял, о чём она говорила.
— И ещё, мам, — голос Виктора стал тише, но всё равно был слышен. — Знаешь, было бы здорово, если бы вы иногда что-то приносили с собой. Ну, как все нормальные люди делают, когда в гости идут.
Снова долгая пауза.
— Нет, я не говорю, что вы должны платить за еду! — Виктор явно начинал терять терпение. — Просто… ну, принесите вина бутылку или торт к чаю. Чисто символически. Чтобы Оксана видела, что вы уважаете её дом.
Ещё одна пауза, потом Виктор рассмеялся:
— Ладно, мам, договорились. Да, в субботу ждём. Да, с тортиком. Нет, Оксану не надо воспитывать, она взрослая женщина. Всё, пока.
Когда он зашёл в спальню, Оксана сделала вид, что читает книгу.
— Подслушивала? — спросил Виктор, но без раздражения, даже с какой-то усталой улыбкой.
— Нет, — соврала Оксана. — Как всё прошло?
— Нормально, — он плюхнулся на кровать рядом с ней. — Мама сначала орала, что ты хочешь разрушить нашу семью, потом плакала, что я её больше не люблю, а под конец согласилась, что, возможно, они слегка переборщили с визитами без предупреждения.
— И?
— В субботу придут на ужин. С тортом, — он усмехнулся. — Мама сказала, что испечёт свой фирменный «Наполеон». А ещё сказала, что ты хитрая лиса и обвела меня вокруг пальца.
— Неужели? — Оксана подняла бровь. — И что ты ответил?
— Что я сам тебя выбрал именно потому, что ты умная, а не размазня, — он притянул её к себе. — И что мне пора уже стать мужчиной, а не маменькиным сынком.
Оксана удивлённо посмотрела на мужа — таких слов она от него не ожидала.
— Знаешь, — сказала она, прижимаясь к нему, — может, этот скандал был нам нужен.
— Может быть, — кивнул Виктор. — Только не привыкай скандалить. Я этого не люблю.
— Не привыкну, — пообещала Оксана. — Если не будет повода.
Суббота наступила быстрее, чем Оксана была морально готова. Всю неделю она нервничала, представляя, как пройдёт их встреча со свекровью и Ритой после такого скандала. Виктор тоже был напряжён, хотя старался не показывать виду.
— Всё будет нормально, — сказал он, когда они накрывали на стол. — Мама вчера звонила, сказала, что они очень ждут встречи.
— Угу, — скептически хмыкнула Оксана, расставляя тарелки. — Наверное, готовят план мести.
— Прекрати, — Виктор обнял её со спины. — Они не такие.
— Посмотрим, — вздохнула Оксана и вдруг улыбнулась. — Знаешь, что самое смешное? Я впервые за всё время не готовила целую гору еды. Просто обычный ужин на четверых.
Виктор поцеловал её в макушку:
— Я горжусь тобой. Правда.
Звонок в дверь прозвучал ровно в шесть, как и было договорено. Оксана сделала глубокий вдох, выдохнула и пошла открывать.
На пороге стояли Галина Петровна и Рита. Свекровь держала в руках огромный торт в коробке, а сестра мужа — бутылку вина и пакет с фруктами.
— Добрый вечер, — произнесла Галина Петровна официальным тоном. — Мы пришли в гости. С гостинцами, как полагается.
Оксана замерла, не зная, как реагировать. Рита тоже выглядела неловко, переминаясь с ноги на ногу.
— Проходите, — наконец сказала Оксана, отступая в сторону. — Рада вас видеть.
— И мы рады, — ответила свекровь, проходя в квартиру. — Вот, «Наполеон» испекла. Сама, как в старые добрые времена.
— А я вино принесла, — добавила Рита. — И фрукты. Мальчишек оставила дома, пусть с отцом посидят. Решила, что нам надо… ну, поговорить. По-женски.
Атмосфера за столом поначалу была напряжённой. Виктор пытался разрядить обстановку шутками, но они звучали фальшиво. Галина Петровна церемонно раскладывала принесённый торт, не забывая подчеркнуть, что встала в пять утра, чтобы испечь его.
— Я, знаете ли, привыкла всё делать по старинке, — говорила она, аккуратно отрезая кусок. — Никаких готовых коржей, всё своими руками. Ценю домашнее.
Оксана поймала в этих словах намёк, но промолчала. «Первый шаг сделан, и уже хорошо», — подумала она.
Рита казалась тише обычного. Она больше слушала, чем говорила, и это было странно для женщины, которая обычно перебивала всех.
— Оксан, — наконец произнесла она, когда пауза в разговоре затянулась, — я, наверное, должна извиниться. Мы правда обнаглели немного с этими визитами.
Оксана едва не поперхнулась вином. Такого признания она точно не ожидала.
— Ничего, — ответила она. — Главное, что мы всё прояснили.
— Да, — кивнула Рита. — Я даже мужу сказала, что ты права. Нельзя вот так запросто вламываться к людям и опустошать холодильник.
Галина Петровна поджала губы, но промолчала.
Ужин продолжался, и постепенно напряжение спало. Они даже немного посмеялись, вспоминая какие-то семейные истории. Оксана начала думать, что, возможно, её маленький бунт действительно изменил правила игры.
Прошёл месяц. Отношения с роднёй мужа вошли в новое русло. Теперь они звонили заранее, спрашивали, удобно ли, и действительно не приходили с пустыми руками. Галина Петровна всегда приносила что-то домашнее — пирожки, печенье, иногда варенье. Рита обычно покупала вино или фрукты. Даже племянники, которых она иногда брала с собой, научились здороваться и говорить «спасибо».
Оксана расслабилась и почувствовала, что победила в этой маленькой семейной войне. Виктор тоже изменился — стал внимательнее, чаще интересовался её делами и планами.
В один из вечеров, когда они смотрели фильм, он вдруг сказал:
— Знаешь, я рад, что ты тогда устроила скандал. Это многое изменило.
— Да, — улыбнулась Оксана. — Кто бы мог подумать, что одна фраза про пустые руки так всё перевернёт.
— И нас с тобой тоже, — добавил Виктор, целуя её. — Мы стали ближе, мне кажется.
А ещё через месяц грянула новость: Рита с мужем решили переехать в другой город.
— Павлу предложили хорошую должность, — объяснила она за семейным ужином у них дома. — Не могли отказаться.
— Как же так, — всплеснула руками Галина Петровна. — А я? Как же я без вас?
— Мам, ну ты что, — утешала её Рита. — Это всего в трёх часах езды. Будем приезжать на выходные.
— А жить где будете? — спросил Виктор.
— Снимем квартиру для начала, — ответил Павел. — А там видно будет.
Галина Петровна поникла:
— Значит, остаюсь совсем одна.
— Мама, ну что ты, — Виктор обнял её за плечи. — Мы с Оксаной рядом.
— Да, конечно, — свекровь бросила быстрый взгляд на Оксану. — Но теперь, боюсь, мне придётся звонить перед каждым визитом.
Оксана сделала вид, что не заметила шпильки.
А через неделю после отъезда Риты Галина Петровна позвонила поздно вечером:
— Витенька, у меня трубу прорвало. Всю квартиру заливает. Ты не мог бы приехать?
— Конечно, мам, — Виктор уже натягивал куртку. — Сейчас буду.
— И захвати инструменты, — добавила она. — А ещё… мне, наверное, придётся у вас переночевать. Здесь теперь такой потоп…
Оксана, стоявшая рядом, напряглась:
— Вить, может, вызвать сантехника?
— В одиннадцать вечера? — отмахнулся он. — Брось, я сам разберусь. Мама, мы выезжаем.
Когда они приехали в квартиру свекрови, Оксана с удивлением обнаружила, что никакого потопа нет. Лишь небольшая лужица под раковиной.
— Я перекрыла воду, — объяснила Галина Петровна. — Но вот смотрите, капает. И я так испугалась… Одна же.
Виктор быстро разобрался с проблемой — подтянул гайку, и течь прекратилась.
— Всего делов-то, — улыбнулся он. — Мам, ты могла бы и сама справиться.
— Ну что ты, — покачала головой женщина. — Я в этом ничего не понимаю. Когда отец был жив, он всё делал… — она вздохнула и вдруг сказала: — Знаете что, раз уж вы приехали, давайте чаю попьём. Я как раз пирог испекла.
Оксана переглянулась с мужем. Было уже почти полночь.
— Мам, давай в другой раз, — начал Виктор. — Поздно уже.
— Ну и что? — удивилась Галина Петровна. — Всё равно спать не хочется. Я так переволновалась из-за этой трубы. Посидим, поговорим. Я же одна теперь совсем.
И она так жалобно посмотрела на сына, что Виктор сдался:
— Ладно, давай чай. Только недолго.
Оксана вздохнула. «Недолго» у свекрови обычно означало минимум пару часов.
Чай растянулся до двух ночи. Галина Петровна вспоминала молодость, плакала об уехавшей дочери и периодически вздыхала о своём одиночестве. Когда они, наконец, собрались уходить, она вдруг сказала:
— А может, я с вами поеду? Боюсь одна оставаться. Вдруг опять что-то случится?
— Мам, — твёрдо сказал Виктор, — труба исправлена. Всё в порядке.
— Ну пожалуйста, — свекровь взяла его за руку. — Всего на одну ночь. Я на диване могу.
Оксана почувствовала, как внутри закипает раздражение. Галина Петровна явно манипулировала, и делала это мастерски.
— Конечно, мам, — сдался Виктор, не глядя на жену. — Собирай вещи.
Одна ночь превратилась в неделю. Галина Петровна находила всё новые причины, почему она не может вернуться домой. То у неё голова кружилась, то соседи сверху что-то затеяли и шумели, то ей просто было страшно одной.
— Вить, это уже перебор, — не выдержала Оксана на седьмой день. — У твоей мамы прекрасная квартира. Зачем ей жить у нас?
— Она просто боится одиночества, — вздохнул Виктор. — Рита уехала, она осталась одна…
— Так может, ей к психологу обратиться? — Оксана скрестила руки на груди. — Взрослая женщина, а ведёт себя как ребёнок.
— Не говори так о моей маме, — нахмурился Виктор. — Она многое пережила.
— Я понимаю. Но это не повод висеть на нас. У меня через неделю важная презентация, я работаю допоздна, а она постоянно требует внимания, готовки, разговоров…
— Я поговорю с ней, — пообещал Виктор.
Но разговор не случился. Вместо этого Галина Петровна начала готовить им завтраки, обеды и ужины, убирать квартиру и вообще вести себя так, будто это её дом.
— Оксаночка, — сказала она однажды утром, — я переставила посуду в шкафу. Так удобнее будет, поверь мне.
Оксана стиснула зубы, но промолчала.
— И ещё, милая, — продолжила свекровь, — я заметила, что ты покупаешь очень дорогие продукты. Это расточительно. Я записала тебе адреса магазинов, где можно купить всё то же самое, но дешевле.
Это была последняя капля.
— Галина Петровна, — произнесла Оксана, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, — я ценю вашу заботу. Но это мой дом, и я сама решаю, где покупать продукты и как расставлять посуду.
— Ну конечно, дорогая, — улыбнулась свекровь. — Я просто хотела помочь. Витя всегда говорил, что я отлично веду хозяйство.
— Не сомневаюсь, — кивнула Оксана. — Но у вас своя квартира, где вы можете вести хозяйство как угодно.
Галина Петровна поджала губы:
— То есть ты намекаешь, что мне пора съехать?
— Я не намекаю, — Оксана посмотрела ей прямо в глаза. — Я прямо говорю. Вам пора вернуться домой.
Когда вечером вернулся Виктор, его встретила рыдающая мать.
— Твоя жена меня выгоняет! — воскликнула она, едва он переступил порог. — Говорит, что я ей мешаю!
Виктор бросил на Оксану тяжёлый взгляд:
— Что происходит?
— Ничего особенного, — ответила она. — Я просто сказала, что твоей маме пора вернуться в свою квартиру. Неделя давно прошла.
— Оксана, как ты можешь! — возмутился Виктор. — Мама одна, ей тяжело!
— А мне не тяжело? — повысила голос Оксана. — Мне не тяжело, когда в моём доме всё переставляют, указывают, как жить, и критикуют каждый мой шаг?
— Она просто хотела помочь!
— Нет, Вить, — покачала головой Оксана. — Она хотела контролировать. Как и всегда.
Галина Петровна прижала руку к сердцу:
— Боже, у меня сейчас приступ начнётся. Сын, ты слышишь, что она говорит?
— Слышу, — Виктор подошёл к матери, обнял её за плечи. — Мам, успокойся. Никто тебя не выгоняет. Это и твой дом тоже.
Оксана замерла, не веря своим ушам:
— Что значит «и твой дом тоже»? Виктор, мы это уже проходили. Помнишь наш разговор про уважение? Про предупреждения? Про то, что нельзя вот так вламываться в чужую жизнь?
— Но это моя мать! — повысил голос Виктор. — Ты предлагаешь мне выставить её на улицу?
— Я предлагаю ей вернуться в свою квартиру, которая в двадцати минутах езды отсюда! — Оксана тоже перешла на крик. — Не на улицу, а в её собственный дом!
— Я тебя не узнаю, — покачал головой Виктор. — Ты стала такой чёрствой.
— А я узнаю тебя, — горько усмехнулась Оксана. — И твою мать узнаю. Всё вернулось на круги своя, да? Только теперь она не просто приходит пожрать за чужой счёт, а живёт за чужой счёт. И ты снова на её стороне.
Галина Петровна охнула и осела на диван:
— Мне плохо, — прошептала она. — Вызовите скорую.
Виктор бросился к телефону, а Оксана стояла, чувствуя, как земля уходит из-под ног. История повторялась, только в худшем варианте.
Скорая приехала быстро. Врач осмотрел Галину Петровну, послушал сердце, измерил давление.
— Ничего страшного, — сказал он. — Небольшой нервный срыв. Давление чуть повышено, но не критично. Я выпишу успокоительное. И постарайтесь избегать стрессов.
Когда медики уехали, Виктор отвёл Оксану на кухню:
— Видишь, что ты наделала? У мамы мог быть инфаркт!
— Не мог, — отрезала Оксана. — Врач сказал — просто нервы. И я не удивлена. Твоя мать мастерски ими играет. И играет на твоих тоже.
— Ты невыносима, — процедил Виктор. — Что с тобой случилось? Куда делась та заботливая женщина, на которой я женился?
— Она устала быть половиком, о который все вытирают ноги, — ответила Оксана. — Вить, неужели ты не видишь? Твоя мать манипулирует тобой. Сначала эта «протечка», которую ты исправил за две минуты. Потом её «страхи» и «одиночество». А теперь ещё и «приступ». Она просто не хочет жить одна и нашла способ переехать к нам.
— Даже если так, — Виктор скрестил руки на груди, — что в этом плохого? Она моя мать. Я не могу её бросить.
— А я? — тихо спросила Оксана. — Я кто для тебя?
— Ты моя жена, и я тебя люблю, — ответил он. — Но она моя мать, понимаешь? Я должен о ней заботиться.
— А она о тебе заботится? — спросила Оксана. — Или просто использует?
— Всё, хватит! — Виктор стукнул кулаком по столу. — Я не хочу это слушать! Мама останется здесь, и точка. Если тебе это не нравится… — он замолчал.
— Что? — Оксана подняла на него взгляд. — Если мне это не нравится, то что?
— То ты знаешь, где дверь, — тихо закончил он.
Оксана почувствовала, как что-то внутри неё оборвалось:
— Хорошо, — кивнула она. — Я знаю.
Собрать вещи не заняло много времени. Основное она решила забрать потом, когда эмоции утихнут. Виктор молча стоял в дверях спальни, наблюдая, как она складывает одежду в чемодан.
— Ты правда уходишь? — спросил он наконец.
— А ты правда выбираешь мать вместо жены? — парировала Оксана, не глядя на него.
— Я не выбираю, — покачал головой Виктор. — Я просто хочу, чтобы все были счастливы.
— Это невозможно, — горько усмехнулась Оксана. — Не в этой ситуации.
Когда она закрыла чемодан, в комнату заглянула Галина Петровна:
— Оксаночка, может, не нужно так горячиться? — проворковала она. — Давай всё обсудим спокойно.
— Нет, Галина Петровна, — покачала головой Оксана. — Мы уже всё обсудили. Три месяца назад, когда договаривались об уважении и границах. Но, видимо, некоторые вещи не меняются.
— Я просто хотела быть ближе к сыну, — вздохнула свекровь. — Это так плохо?
— Нет, не плохо. Плохо то, как вы это делаете. И знаете что? — Оксана вдруг улыбнулась. — Мне даже интересно, как долго Виктор выдержит вашу «заботу». Готова поспорить, через месяц он сам попросит вас вернуться в свою квартиру.
— Оксана! — возмутился Виктор.
— Что? — она подняла на него взгляд. — Я просто констатирую факт. Твоя мать задушит тебя своей любовью, а когда ты начнёшь задыхаться, будет играть на чувстве вины. Как делала всегда.
Она взяла чемодан и направилась к выходу.
— Ты ещё пожалеешь, — бросил ей вслед Виктор.
— Возможно, — согласилась Оксана, оборачиваясь. — Но не так сильно, как ты.
Прошло три месяца. Оксана сняла небольшую квартиру недалеко от работы и постепенно привыкала к новой жизни. Виктор не звонил и не писал, хотя через общих знакомых она слышала, что он мрачнее тучи.
А потом, в один из вечеров, раздался звонок в дверь. На пороге стоял Виктор — осунувшийся, с кругами под глазами и трёхдневной щетиной.
— Привет, — сказал он. — Можно войти?
Оксана молча отступила, пропуская его в квартиру.
— Ты была права, — произнёс он, глядя в пол. — Мама… она превратила мою жизнь в ад. Контролирует каждый шаг, каждое слово. Я даже на работу стал опаздывать, потому что она по утрам устраивает истерики.
— И что ты хочешь от меня? — спросила Оксана, скрестив руки на груди.
— Не знаю, — честно ответил Виктор. — Может, совета? Как мне её выселить, не разбив ей сердце?
Оксана рассмеялась — горько, без радости:
— Серьёзно? Ты пришёл за советом, как выселить мать, из-за которой потерял жену?
— Оксан, я не об этом, — поморщился он. — Я правда не знаю, что делать. Она не хочет возвращаться в свою квартиру, говорит, что ей там страшно и одиноко.
— А тебе не страшно и не одиноко? — спросила Оксана. — Когда ты выбрал мать вместо жены?
Виктор поднял на неё глаза:
— Я скучаю по тебе, — сказал он тихо. — Очень.
— И что ты предлагаешь? — Оксана подняла бровь. — Вернуться в квартиру, где твоя мать уже обосновалась? Или ты переедешь ко мне, а её оставишь там?
— Я не знаю, — он запустил руки в волосы. — Я запутался.
— Вот когда распутаешься, тогда и приходи, — Оксана открыла дверь. — А сейчас, извини, я устала и хочу отдохнуть.
— Ты не хочешь попробовать ещё раз? — с надеждой спросил Виктор. — Мы могли бы начать сначала.
— Нет, Вить, — покачала головой Оксана. — Люди не меняются. Ни ты, ни твоя мать. И знаешь что? Я тоже не изменилась. Я всё так же не готова быть на втором месте после твоей мамочки.
Она закрыла за ним дверь и прислонилась к ней спиной. Внутри было пусто и больно, но где-то глубоко теплилось странное чувство свободы. Оксана знала, что приняла правильное решение. Потому что некоторые вещи действительно не меняются.
