Июльское солнце беспощадно палило террасу загородного кафе. Кондиционер работал на полную мощность, но духота все равно чувствовалась. За столиком у окна сидела наша компания: я, Дима, моя мама Людмила Ивановна, сестра Катя с мужем Игорем и их сын Никита — парень лет двадцати с вечно недовольным лицом.
Официантка принесла холодный квас и мороженое. Все делали вид, что встреча случайная, но я-то понимала — маманя что-то затевает. По ее многозначительным взглядам в сторону Димы это было ясно как день.
— Ну что, за отпуск! — провозгласила мама, поднимая стакан с квасом. — Чтоб все отдохнули как следует!
Дима кивнул, но я заметила, как напряглись его плечи. Он чувствовал подвох не хуже меня.
— Света, — начала мама тем голосом, которым обычно объясняла мне в детстве, почему я должна делиться игрушками, — ты ж видишь, какая жара. Никите бы кондиционер в комнату поставить. А то парень мучается, не может нормально учиться. Да и Кате с Игорем бы помочь — у них же отпуск, а денег на море нет…
Повисла пауза. Никита смущенно уставился в свой телефон, Катя сжала губы, а Игорь почему-то начал изучать меню.
Дима медленно поставил стакан на стол. Движение было такое спокойное, что стало не по себе.
— Людмила Ивановна, — сказал он ровным тоном, — я не собираюсь оплачивать чужие прихоти.
Воздух в кафе будто застыл. Мама побледнела, Катя поджала губы, а я почувствовала, как внутри все сжалось от стыда. Не за Диму — за своих родных.
Официантка, проходившая мимо с подносом, на секунду замедлила шаг. Видимо, почувствовала напряжение.
— Димочка, — мама попыталась улыбнуться, но получилось кисло, — мы же семья. Надо друг другу помогать.
— Помогать — да, — Дима не повышал голоса, но каждое слово звучало как удар молотка. — Но не содержать взрослых людей, которые сами могут работать.
Катя возмутилась:
— А мы что, не работаем? У нас просто сложный период!
— Сложный период у вас уже третий год подряд, — спокойно ответил Дима. — И почему-то решать ваши проблемы должен я.
Никита наконец оторвался от телефона:
— Дядь Дим, ну кондиционер же не миллион стоит…
— Никита, если тебе нужен кондиционер — иди работай, — Дима посмотрел на племянника. — Летом полно подработок. Или попроси родителей.
— Да как же он может работать, он же учится! — возмутилась мама.
— А я в его годы уже третий год работал и учился одновременно, — ответил Дима.
Дома было еще хуже. Мама примчалась следом за нами, даже не спросив разрешения. Села на кухне и начала свой любимый спектакль:
— Доченька, ты живешь с эгоистом! Деньги у него есть, а на семью жалеет!
Дима молчал, раскладывая документы на столе. Я чувствовала, как внутри нарастает что-то новое — не злость, не обида, а какое-то отрезвление.
— Мам, — сказала я тихо, — мы сами решаем, как тратить наши деньги.
— Какие такие наши? — мама выделила слово с издевкой. — Димкины, что ли? А ты что, в доме прислугой работаешь?
Тут Дима резко поднял голову. В его глазах я увидела то, что давно боялась увидеть — усталость. От нас. От моей семьи. От постоянных требований.
— Хотите знать, сколько мы тратим на вашу семью? — он достал папку с бумагами. — Вот, посмотрите.
Цифры говорили сами за себя. За полгода: двадцать тысяч на лечение мамы. Пятнадцать тысяч Кате на «срочные нужды». Десять тысяч Никите на «учебу». Еще восемь тысяч на подарки к различным праздникам.
— Пятьдесят три тысячи рублей за полгода, — монотонно произнес Дима. — Это треть моей зарплаты.
Мама молчала, глядя на бумаги.
— А теперь скажите мне, — продолжал Дима, — сколько вы потратили на нас за это время?
Тишина была красноречивее любых слов.
— Мы не богатые люди, — голос Димы звучал устало. — У нас ипотека, детский сад, машина в кредите. Каждый рубль на счету. А вы приходите и требуете еще.
Мама встала и направилась к выходу. На пороге обернулась:
— Запомни, Света — деньги портят людей. Твой Дима уже не тот, кого ты замуж брала.
Когда дверь хлопнула, мы остались вдвоем. Дима собирал бумаги, а я смотрела на него и понимала — он прав. Мы действительно стали для моей семьи банкоматом.
— Прости, — тихо сказала я.
— За что? — он не поднимал глаз.
— За то, что не видела этого раньше.
На следующий день позвонила Катя:
— Ты совсем озверела? Мама вчера всю ночь плакала!
— А ты подумай, почему, — ответила я.
— Да он тебе мозги промыл! Раньше ты была нормальной сестрой, а теперь…
— А теперь что?
— А теперь ты думаешь только о себе!
Я повесила трубку. Потом позвонил Игорь:
— Слушай, мы не просим многого. Просто помогите с отпуском. Катя так мечтает на море…
— Игорь, а ты работать пробовал?
— Да что ты несешь? Я работаю!
— Тогда накопи сам на отпуск.
После третьего звонка я отключила телефон.
Вечером, когда Дима вернулся с работы, я решилась на откровенный разговор:
— Ты знаешь, я всю жизнь думала, что семья — это когда все друг другу помогают.
— Помогают, — он сел рядом. — Но не паразитируют.
— Они говорят, что ты жадный.
— Может быть. Зато я обеспечиваю нашу семью, а не чужие прихоти.
Мы сидели на кухне, и за окном медленно угасал летний день. Я думала о том, как долго не замечала очевидного — мои родные не помогают мне, а только требуют. И самое страшное — я этому потворствовала.
— А если они перестанут со мной общаться? — спросила я.
— То это будет их выбор, — ответил Дима. — А наш выбор — перестать быть дойной коровой.
Телефон опять завибрировал. Мама. Я посмотрела на Диму, потом на телефон. И нажала «отклонить».
Первый раз в жизни.
Прошла неделя. Родные молчали. Сначала мне было неуютно — такая тишина была непривычной. Но потом я поняла: впервые за долгое время у нас не было семейных скандалов, требований, упреков.
Мы с Димой начали откладывать деньги на собственный отпуск. Пошли в кино. Купили новые шторы в спальню. Простые радости, на которые раньше не хватало — все уходило родственникам.
А потом случилось то, чего я не ожидала.
В субботу утром к нам приехала незнакомая женщина. Оказалось — соседка мамы. Тетя Валя из соседней квартиры.
— Света, — сказала она с порога, — твоя мама в больнице.
Сердце упало в пятки:
— Что случилось?
— Инфаркт. Три дня назад. Катя сказала, что вы в ссоре, и решила тебе не звонить.
Я оделась за две минуты. Дима взял ключи от машины:
— Поехали.
В больнице мама лежала бледная, но живая. Катя сидела рядом с красными от слез глазами.
— Мам, — я взяла ее за руку, — как ты себя чувствуешь?
— Света? — мама посмотрела на меня удивленно. — А тетя Валя сказала, что ты приедешь…
Катя встала:
— Теперь-то довольна? Довела маму до больницы!
Но тут произошло что-то неожиданное. Мама посмотрела на Катю строго:
— Хватит. Это я сама себя довела.
— Мам, что ты говоришь?
— То, что думаю уже неделю, — мама тяжело вздохнула. — Света права. Мы сели вам на шею и свесили ноги. А когда Дима поставил границы, я устроила истерику вместо того, чтобы подумать.
Катя открыла рот, но мама продолжила:
— Три дня назад я поняла — у меня нет права требовать от зятя содержания всей моей семьи. И у тебя тоже нет.
Тишина в палате была гробовой.
— Врач сказал, — мама посмотрела на меня, — что стресс накапливался долго. Я все думала — из-за чего? А потом поняла: из-за стыда. Стыдно было признать, что мы превратились в попрошаек.
— Мам…
— Не перебивай. Дима хороший мужик. Он работает, обеспечивает семью, никого не обижает. А мы требовали от него денег так, будто он нам что-то должен. Но он нам ничего не должен.
Катя всхлипнула:
— Но мы же родня…
— Родня не значит иждивенцы, — жестко сказала мама. — Родня значит поддержка в трудную минуту, а не постоянное выкачивание денег.
Я сжала мамину руку. Впервые за много лет между нами не было недосказанности.
— Мам, ты поправишься, и мы все начнем сначала.
— Да. Но уже на других условиях, — мама посмотрела на Катю. — Никита пойдет работать официантом в кафе. Игорь найдет вторую работу. А ты перестанешь считать, что мир тебе что-то должен.
— Но мам…
— Никаких «но», — мама закрыла глаза. — Я устала быть нищей из-за того, что вы не хотите вкалывать. И Свету с Димой я больше не позволю вам доить.
Вечером, когда мы ехали домой, Дима вдруг сказал:
— Твоя мама мудрая женщина.
— Да. Жаль, что поняла это только в больнице.
— Лучше поздно, чем никогда.
Мы подъехали к дому, и тут мой телефон разорвался от звонков. Катя. Игорь. Никита. Все требовали объяснений — как мы могли «настроить бабушку против семьи».
Я посмотрела на номера и улыбнулась. Потом выключила телефон.
— Знаешь, — сказала я Диме, — кажется, мама не единственная, кто сегодня кое-что понял.
— Что именно?
— Что семья — это не те, кто требует, а те, кто поддерживает. И что границы — это не эгоизм, а здравый смысл.
Дима обнял меня:
— Добро пожаловать в мир взрослых отношений.
А за окном продолжалось лето. Наше лето. Без чужих требований и претензий. Впервые за много лет — только наше.
Но история на этом не закончилась. Потому что на следующий день у нашей двери появился Игорь. С чемоданом. И заявил, что Катя выгнала его из дома после вчерашнего разговора с мамой. А жить ему больше негде…
