«Тёма зарабатывает». Ира усмехнулась. Девяносто тысяч в месяц. Из них двадцать тысяч — уходит Зое Петровне — квартплата, электричество, лекарства.
В прошлом году еще двадцать отдавали на отпуск свекрови в Сочи. Холодильник для нее купили за пятьдесят — в рассрочку. Шубу на юбилей за сто — тоже в рассрочку.
— Деньги нужны, — коротко ответила Ира.
— Деньги, деньги! А семья? А ребенок? Ты же мать!
Ира решила попробовать еще раз.
Зоя Петровна сидела на их кухне, рассматривала новые фотографии Максима в телефоне и умилялась.
— Какой красавчик растет! — приговаривала она. — Вылитый Тёма в детстве.
— Зоя Петровна, — осторожно начала Ира, — я хотела с вами поговорить. Про работу.
Свекровь подняла глаза, и умиление мгновенно испарилось.
— Какую работу?
— Я решила выйти на работу. Может быть, вы могли бы помочь с Максимом? Пока я на работе. Всего несколько часов в день.
Зоя Петровна отложила телефон, посмотрела на невестку долгим взглядом:
— Ира, мне пятьдесят семь лет.
— Я понимаю…
— Нет, не понимаешь. — Голос стал сухим. — У меня давление скачет, спина болит. Я не молодая уже, чтобы за детьми бегать.
— Максим спокойный, не будет бегать…
— Все дети бегают! А если упадет? Если что-то случится? Кто отвечать будет?
Ира почувствовала, как аргументы рассыпаются, не успев сложиться в убедительную речь.
— Вы же его любите…
— Люблю. Но любить и нянчиться — разные вещи. — Зоя Петровна встала, поправила кофточку. — Я своих детей вырастила, свое отработала.
Хочешь работать — нанимай няню.
— На какие деньги няню?
— Это ваши проблемы. Я же не заставляю тебя работать.
— Но деньги нужны…
— Зачем? Тёма зарабатывает. Квартира есть, еда есть. Чего еще?
Ира промолчала. Напоминать свекрови, про кредиты, про то, что они едва сводят концы с концами, было бесполезно.
Зоя Петровна этого не видела. Или не хотела видеть.
— Ладно, — тихо сказала Ира. — Понятно.
— Вот и хорошо, что понятно. — Свекровь собрала сумку. — А вообще не понимаю, зачем тебе эта работа. Дома лучше.
Она ушла, оставив недопитый чай и горькое понимание: помощи ждать неоткуда.
Прошло 2 недели.
Телефон завибрировал на столике — третий раз за утро.
Ира смотрела на экран, где мигало «Зоя Петровна», и чувствовала, как желудок сжимается в тугой узел.
Восемь утра. Рабочий день начинался в девять.
— Алло?
— Ира, ты что, с ума сошла? — голос свекрови звенел от возмущения. — Тёма мне вчера сказал — ты на работу собираешься?
Ира прикрыла глаза. Вот и началось.
— Собираюсь, Зоя Петровна. Декрет закончился.
— Какой декрет! Ребенку два года! Кто же детей в таком возрасте бросает? Ты мать или кто?
«Спокойно», — внушала себе Ира, разглядывая потертый линолеум на кухне.
Этот линолеум они собирались поменять уже год. Денег не хватало. Как всегда не хватало.
— Зоя Петровна, Максимка пойдет в садик. Там хорошие воспитатели, он привыкнет.
— В садик! — Свекровь захлебывалась от негодования. — Микробы, чужие тети! А дома что, некому за ним смотреть?
Ира машинально поправила заколку. Дома был Артём — работал удаленно, программист. Но об этом с Зоей Петровной лучше не заговаривать.
— Мне нужно работать.
— Зачем? Тёма же зарабатывает!
«Тёма зарабатывает». Ира усмехнулась. Девяносто тысяч в месяц. Из них двадцать тысяч — уходит Зое Петровне — квартплата, электричество, лекарства.
В прошлом году еще двадцать отдавали на отпуск свекрови в Сочи. Холодильник для нее купили за пятьдесят — в рассрочку. Шубу на юбилей за сто — тоже в рассрочку.
— Деньги нужны, — коротко ответила Ира.
— Деньги, деньги! — Зоя Петровна перешла на тот тон, который Ира про себя называла «колокольным звоном». — А семья? А ребенок? Ты же мать!
Ира посмотрела в окно. Во дворе бабушка выгуливала внука — мальчишка лет трех носился между скамеек, а она неторопливо шла следом.
У той бабушки, наверное, пенсия есть. Приличная.
— Зоя Петровна, мне пора. Поговорим вечером.
— Погоди! Ты серьезно собираешься бросить ребенка?
— Не бросать. А отдать в садик.
— Это одно и то же! Безответственность! Я своих детей никому не отдавала!
«Потому что у вас была другая жизнь, — подумала Ира. — Другие зарплаты, другие цены».
Но вслух сказала только:
— Мне действительно пора.
— Ира, ты меня расстраиваешь. Очень расстраиваешь.
Связь прервалась. Ира поставила телефон на беззвучный режим и прошла в комнату, где Артём одевал сына.
— Мама идет на работу, а ты в садик, — говорил он Максиму, застегивая комбинезон. — Там игрушки, дети…
— Хочу с мамой, — капризничал мальчик.
— С мамой нельзя. Мама будет работать.
Ира села на край кровати. Максим протянул к ней руки, и она обняла его — теплого, пахнущего детским кремом.
— Твоя мама звонила, — сказала она Артёму.
Тот поморщился:
— И что?
— Недовольна. Считает, что я предаю семью.
— Ерунда какая.
— Тёма, а если она права? — Ира прижала к себе сына. — Может, рано мне на работу?
Артём выпрямился, посмотрел на жену внимательно:
— Ир, мы же решили. Твоя зарплата — это возможность немного передохнуть. Перестать считать каждую копейку.
— А мама?
— Мама привыкнет.
Но Зоя Петровна привыкать не собиралась. Уже через неделю она явилась к ним с пирогами — внешне мирная, но глаза горели решимостью.
— Ну как дела? — спросила она, усаживаясь на диван. — Максимка в садике привыкает?
— Привыкает, — осторожно ответила Ира.
— А ты на работе как?
— Нормально.
Зоя Петровна кивнула, отпила чай.
— Я тут думаю, — сказала она наконец. — Может, не стоит ребенка мучить? Он же маленький совсем. Болеть начнет — сплошные больничные. Какая от тебя польза на работе будет?
Ира ощутила знакомое сжатие в желудке.
— Зоя Петровна, мы уже обсуждали…
— Обсуждали, да. Только жизнь покажет. Вот увидишь — замучаешься с больничными.
А потом что? Уволят — и останешься ни с чем. И ребенок настрадается.
— Все дети болеют.
— Не все. Домашние дети меньше болеют. Это факт.
Артём вышел из кухни с чашкой кофе.
— Мам, хватит, — сказал он устало. — Мы решили.
— Решили! — Зоя Петровна хлопнула ладонью по столу. — А кто спросил, каково мне? Я же бабушка! Имею право видеть внука!
— Ты и видишь. Приходишь, когда хочешь.
— Вечером! Когда он уставший, капризный! А днем где я его увижу? В садике?
Ира поняла — разговор принимает опасный оборот. Встала, начала собирать посуду.
— Зоя Петровна, если хотите, можете забирать Максима из садика пораньше. Я не против.
Свекровь посмотрела на нее долгим взглядом:
— Могу. Но не буду.
— Почему?
— Потому что это твоя ответственность. Ты выбрала работу — ты и расхлебывай.
Слова повисли в воздухе. Артём поставил чашку с громким стуком.
— Мам, ты о чем?
— О том, что каждый отвечает за свои решения. — Зоя Петровна собрала сумку, поднялась. — Ира хочет работать — пускай работает. Но за последствия пусть сама отвечает.
Она ушла, оставив недопитый чай и тяжелое молчание.
Через месяц Максим заболел. Ира обнаружила это утром — у сына поднялась температура, он был вялый, жаловался на горло.
— Надо к врачу, — сказал Артём, щупая лоб сына.
— Вызову на дом. — Ира уже набирала номер поликлиники. — Тебе на работу нужно?
— Да, совещание. Не перенести.
— Тогда придется брать больничный.
Врач пришла к обеду, осмотрела Максима, выписала лекарства. Обычная простуда, но сидеть дома нужно неделю.
Ира позвонила Зое Петровне вечером:
— Максим заболел. Простуда.
— Вот видишь! — голос свекрови звучал торжествующе. — Говорила же — будет болеть! Садик — рассадник инфекций!
— Может быть. Зоя Петровна, а вы не могли бы помочь? Мне на больничном платят копейки, а Артёму нельзя пропускать…
— Не могу.
— Как не можете?
— А очень просто. — Голос стал жестким. — Ты выбрала работу вместо ребенка. Вот и расхлебывай сама. Я предупреждала.
— Но вы же бабушка…
— Бабушка. Но не нянька для чужих решений.
Связь прервалась. Ира смотрела на телефон и чувствовала, как что-то внутри обрывается. Не гнев. Не обида. Просто понимание.
Неделю она просидела дома с сыном. Кормила его лекарствами, читала сказки, играла в кубики.
Максим поправился быстро — на четвертый день уже носился по квартире. Но больничный был на семь дней.
Когда Ира вышла на работу, а Максим вернулся в садик, Зоя Петровна позвонила в тот же вечер:
— Ну как? Понравилось болеть?
— Максим здоров.
— Слава богу. А ты сделала выводы?
— Сделала, — спокойно ответила Ира.
— И какие?
— Очень серьезные.
Через неделю свекровь позвонила Артёму:
— Тёма, когда на мою квартплату переведете? Уже двадцать пятое.
Артём посмотрел на жену. Ира кивнула.
— Мам, а мы пока не можем.
— Как не можете? Что случилось?
— Ира была на больничном. Зарплата меньше.
— При чем тут ее зарплата? У тебя же своя есть!
— Мама, нам самим нужны деньги. Извини.
Долгая пауза.
— Я не понимаю, — медленно сказала Зоя Петровна. — Вы же всегда помогали.
— Помогали. Когда могли.
— А сейчас не можете?
— Сейчас каждый сам отвечает за свои решения, — ровно произнесла Ира, беря трубку у мужа. — Вы же так говорили.
Зоя Петровна молчала так долго, что Ира подумала — связь прервалась.
— Это из-за того, что я не помогла с ребенком?
— Нет. Из-за того, что я поняла: семья — это не односторонняя дорога.
— Но я ваша мать…
— Вы мать Артёма. И вы сделали выбор — не вмешиваться в наши проблемы. Теперь мы делаем свой.
Ира повесила трубку и посмотрела на мужа. Тот молча обнял ее.
За окном бабушка опять выгуливала внука. Мальчишка бежал впереди, а она шла следом — медленно, но неотступно. У каждого свой путь. И свой выбор.
