— И почему я должна уступать? — Кира смотрела в упор на грузную женщину с крашеными рыжими волосами. — У меня в билете чётко написано: 27-е место.
— Деточка, войди в положение, — женщина поправила очки в роговой оправе. — У меня артрит. Я физически не могу залезть наверх.
Они стояли в проходе плацкартного вагона, загораживая путь остальным пассажирам. Женщина — её звали Тамара Сергеевна, судя по бейджику на лацкане бордового пиджака, — тяжело опиралась на трость и смотрела на Киру с плохо скрываемым раздражением.
— У меня 28-е, — Тамара Сергеевна ткнула пальцем в свой билет. — Но я же объясняю: не могу я наверх!
— А это, простите, не мои проблемы, — отрезала Кира, закидывая рюкзак на нижнюю полку. — Я специально место у окна покупала. Ещё за две недели.
— Девушка, ну что вы как маленькая, — женщина перешла на драматический шёпот, наклоняясь к самому уху Киры. — У меня две операции на коленях было. Я даже в ванну сама залезть не могу, не то что на верхнюю полку.
Кира демонстративно отвернулась к окну. За стеклом проплывал унылый пейзаж: серые многоэтажки, облезлые гаражи, бесконечные заборы вдоль железнодорожных путей. Москва прощалась с ней своими задворками — будто специально, чтобы было не так больно уезжать.
— Это моя полка, и я купила билет заранее, уступать я вам не собираюсь, ясно? — отчеканила она, чувствуя, как от обиды начинает дрожать голос. — Так что давайте закроем эту тему.
— Значит, так, — Тамара Сергеевна выпрямилась и обвела взглядом столпившихся в проходе пассажиров. — Все слышали? Молодая, здоровая девица отказывается уступить место пожилой женщине с больными ногами. Докатились!
Несколько человек неодобрительно посмотрели на Киру. Кто-то цокнул языком. Полная женщина с сумками пробормотала что-то про молодёжь, которая совсем стыд потеряла.
— Да что вы из себя жертву строите? — не выдержала Кира. — Если у вас проблемы со здоровьем, почему вы не купили нижнее место?
— Так не было нижних! — воскликнула Тамара Сергеевна. — Я за день до отъезда билет брала. Всё раскупили. Думала, может, кто войдёт в положение…
— Ну а я-то тут при чём? — Кира чувствовала, как начинает закипать. — Может, и мне есть причина на нижней полке ехать.
— И какая же? — прищурилась Тамара Сергеевна. — Молодая, здоровая…
— Это вы так думаете, — Кира понизила голос. — У меня, может, тоже… проблемы со здоровьем.
Это было враньё, конечно. Никаких проблем со здоровьем у неё не было. Но и уступать она не собиралась. Слишком много уступок за последний месяц. Хватит.
Пассажиры в проходе начали проявлять нетерпение. Кто-то из задних рядов крикнул: «Да разберитесь уже! Люди пройти не могут!»
В этот момент к ним подошла проводница — невысокая женщина с усталым лицом и потрёпанным блокнотом в руках.
— Так, что у вас тут?
— Вот, девушка отказывается…
— У неё верхнее место, а у меня нижнее…
Они заговорили одновременно. Проводница подняла руку, призывая к тишине.
— Ваши билеты, — потребовала она.
Кира протянула свой посадочный талон. Тамара Сергеевна, порывшись в сумке, достала свой.
Проводница быстро глянула на оба.
— Так, у вас 27-е, нижнее, — кивнула она Кире. — У вас 28-е, верхнее, — это Тамаре Сергеевне. — Всё правильно. Какие проблемы?
— Я не могу на верхнюю полку! — возмутилась Тамара Сергеевна. — У меня артрит! Колени не сгибаются!
— А это уже не мои проблемы, — пожала плечами проводница. — Надо было нижнее место покупать.
— Так не было! Я объясняю…
— Ладно, всё, — проводница прервала её взмахом руки. — Разбирайтесь сами, только быстро. Поезд через пять минут отправляется, а у нас ещё половина вагона не села.
Она ушла, оставив Киру и Тамару Сергеевну наедине со своей проблемой и десятком раздражённых пассажиров вокруг.
— Вот что, — внезапно вмешался высокий мужчина в кожаной куртке, стоявший сразу за Тамарой Сергеевной. — Давайте так: я поменяюсь с вами, — он кивнул пожилой женщине. — У меня 41-е, нижнее место, но я могу и наверху поспать. Мне не сложно.
— Правда? — просияла Тамара Сергеевна. — Вот спасибо, дай бог вам здоровья! Вот, смотрите, как надо, — это уже Кире, — а не как некоторые…
Кира закатила глаза, но промолчала. Тамара Сергеевна и мужчина в куртке отошли к 41-му месту, проход освободился, и остальные пассажиры наконец-то смогли пройти.
Кира села на своё место, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Поезд дёрнулся и медленно тронулся с места. Всё. Теперь назад пути нет. Только вперёд — в Санкт-Петербург, в родительский дом, к жизни, которую она так старательно пыталась оставить позади.
Она невольно вспомнила, как пять лет назад ехала в обратном направлении — в Москву, полная надежд и амбиций. Родители тогда были против. Особенно отец.
«Нечего тебе там делать, — говорил он, нахмурив густые брови. — В Питере возможностей не меньше. А в Москве тебя сожрут и не подавятся».
Но она настояла на своём. Была уверена, что через год-другой будет руководить отделом в крупной компании, снимать квартиру в центре и приезжать в Питер только в гости — показать всем, какая она успешная.
Реальность оказалась куда прозаичнее. Сначала — съёмная комната в Бутово, работа в колл-центре, постоянные отказы на собеседованиях. Потом — место менеджера в небольшой фирме, комната получше, но всё так же далеко от центра. И постоянное чувство, что настоящая жизнь проходит где-то мимо.
А потом — бац! — и увольнение. Как снег на голову. «Кира, ты хороший специалист, но компания сокращает расходы. Сама понимаешь — последним пришёл, первым ушёл».
И вот теперь — поезд в Питер. К родителям, которые наверняка встретят её с плохо скрываемым «мы же говорили».
От этих мыслей стало тошно. Кира достала из рюкзака наушники и включила музыку — погромче, чтобы не слышать гул голосов вокруг, не думать о том, что ждёт её в Питере, не вспоминать последний унизительный месяц в Москве.
Сосед сверху — щуплый парень лет двадцати с взъерошенными волосами и в футболке с логотипом какой-то рок-группы — уже обжился на своей полке. Свесив голову вниз, он спросил:
— Не помешаю, если свет включу? Почитать хочу.
— Включайте, — пожала плечами Кира. Какая разница? Всё равно не уснёт.
Парень благодарно кивнул и щёлкнул выключателем. Маленькая лампочка над его полкой загорелась тусклым желтоватым светом.
Кира откинулась на подушку и закрыла глаза. Перед внутренним взором проносились события последнего месяца — один кошмар за другим.
Сначала — увольнение. Начальник вызвал её в кабинет в конце рабочего дня, когда она уже собиралась уходить.
«Присядь, Кира», — сказал он, не глядя в глаза. И она сразу поняла — что-то не так. Начальник — Игорь Валентинович, мужчина лет сорока пяти с намечающейся лысиной и вечно усталым взглядом — никогда не был особо сердечным, но в тот день он казался особенно напряжённым.
«Ты же знаешь, какая сейчас ситуация на рынке, — начал он издалека. — Все затягивают пояса, сокращают расходы…»
И дальше — стандартная речь об оптимизации, о вынужденных мерах, о том, как ценят её как специалиста, но, увы и ах, вынуждены расстаться.
«Выходное пособие за месяц, конечно, выплатим, — добавил он в конце. — И рекомендацию хорошую дам, если нужно».
Она тогда не стала спорить или просить оставить её. Молча собрала вещи, попрощалась с коллегами и ушла, держа спину прямо и стараясь не показывать, как ей страшно.
А потом начались поиски работы. Десятки резюме, разосланных в никуда. Редкие ответы — в основном отказы. Пара собеседований, после которых обещали перезвонить и, конечно, не перезванивали.
И параллельно с этим — проблемы с квартирой. Хозяйка — Марина Викторовна, сухопарая женщина с вечно поджатыми губами — внезапно сообщила, что продаёт квартиру и Кире нужно съехать. Через две недели.
«Но у нас договор на полгода! — возмутилась тогда Кира. — Вы не можете просто так…»
«В договоре есть пункт о досрочном расторжении, — перебила её хозяйка. — С уведомлением за две недели. Перечитайте внимательно».
И действительно, такой пункт был. Кира просто не обратила на него внимания, когда подписывала бумаги год назад.
Так что пришлось искать новое жильё. Но цены за этот год взлетели, а с учётом отсутствия работы и тающих сбережений снять что-то приличное не представлялось возможным.
И вот — решение вернуться в Питер. Не то чтобы у неё был выбор.
Она не стала звонить родителям заранее. Отправила короткое сообщение матери: «Приеду завтра вечером, встречать не надо». И купила билет на поезд — потому что на самолёт уже не хватало денег.
Поезд набирал ход, за окном темнело. Соседи по вагону потихоньку успокаивались — кто-то уже лёг спать, кто-то негромко переговаривался, шуршал пакетами с едой. Обычная атмосфера плацкартного вагона вечером.
Кира сняла наушники — музыка не помогала отвлечься от мыслей. Есть не хотелось, хотя с утра она почти ничего не ела. Спать тоже не хотелось, хотя она чувствовала себя вымотанной до предела.
— Эй, — окликнул её сосед сверху. — Не спишь?
Кира подняла голову. Парень смотрел на неё, свесившись с полки — вниз головой, как летучая мышь.
— Не сплю, — нехотя ответила она.
— Я Димка, — представился он. — А ты?
— Кира.
— Красивое имя, — он улыбнулся. — Куда едешь? В Питер или дальше?
— В Питер, — Кира не понимала, зачем он пытается завязать разговор, но ответила из вежливости.
— И я туда же, — обрадовался Димка. — Домой возвращаюсь. А ты?
— И я домой.
— Надолго?
Кира помедлила.
— Насовсем, наверное.
— Понятно, — кивнул Димка. — А я вот на выходные только. К родителям. У отца юбилей.
— Поздравляю, — машинально ответила Кира.
— Спасибо, — он снова улыбнулся. — Слушай, я тут бутерброды с собой взял. В вокзальном буфете купил перед отъездом. Не хочешь?
Кира хотела отказаться, но вдруг поняла, что на самом деле голодна.
— Давай, — кивнула она.
Димка ловко спустился с верхней полки и сел рядом с ней.
— Держи, — он протянул ей завёрнутый в фольгу бутерброд. — С колбасой и сыром. Ничего особенного, но голод утолить самое то.
— Спасибо, — Кира развернула фольгу. Обычный бутерброд — белый хлеб, кружок колбасы, ломтик сыра. Но почему-то от этой простой еды и от дружелюбной улыбки незнакомого парня ей стало немного легче.
— А ты чем занимаешься? — спросил Димка, откусывая от своего бутерброда.
— Я… работала в маркетинговом агентстве, — ответила Кира. — В Москве.
— Круто! — искренне восхитился Димка. — И что, прямо рекламу для телевизора делали?
— Нет, — Кира невольно улыбнулась его наивности. — Мы в основном с интернет-продвижением работали. Сайты, соцсети, контекстная реклама.
— А, ну это тоже классно, — ничуть не разочаровался Димка. — И много платили?
— Нормально, — уклончиво ответила Кира. Зарплата на самом деле была так себе, но признаваться в этом не хотелось.
— А почему уехала? — Димка, кажется, не понимал концепции личного пространства и неловких вопросов.
Кира пожала плечами.
— Обстоятельства изменились.
— Понятно, — кивнул он, хотя вряд ли что-то понял. — А я вот после универа в Москве остался. Там возможностей больше.
— В каком смысле — больше? — неожиданно для себя спросила Кира.
— Ну, работы больше, зарплаты выше, — пожал плечами Димка. — В Питере с моей специальностью ловить нечего.
— А кто ты по специальности?
— Я на последнем курсе. Экономический. Но диплом пишу по IT-стартапам. Хочу в эту сферу. Это будущее, — в его голосе звучала та самая наивная уверенность, которая была у Киры пять лет назад.
— И что, думаешь, в Москве тебя с распростёртыми объятиями встретят? — немного резче, чем собиралась, спросила она.
Димка удивлённо посмотрел на неё.
— Нет, конечно. Я понимаю, что придётся попотеть. Но всё равно шансов больше, чем в Питере.
Кира хотела сказать ему, что он ошибается. Что Москва — это не город возможностей, а город разбитых надежд. Что за каждое место там идёт такая грызня, что мало не покажется. Что жильё сожрёт половину зарплаты, а вторую половину — транспорт и еда. Что через пять лет он так же будет возвращаться домой на поезде, только вместо наивного оптимизма в глазах будет усталость и разочарование.
Но она промолчала. Кто она такая, чтобы разрушать чужие мечты? Может, у него получится. Может, он окажется удачливее, чем она.
— Удачи тебе, — только и сказала Кира.
— Спасибо, — улыбнулся Димка. — Тебе тоже. С чем бы ты ни столкнулась.
Они ещё немного поговорили — ни о чём особенном, просто о всякой ерунде. О новых фильмах, о музыке, о том, как изменился Питер за последние годы. Постепенно Кира почувствовала, что напряжение, сковывавшее её с самого утра, немного отпускает. Этот незамысловатый разговор с незнакомым парнем странным образом действовал успокаивающе.
— Ладно, я, пожалуй, спать, — наконец сказал Димка, зевая. — Завтра в шесть уже Питер. Надо хоть немного поспать.
— Да, конечно, — кивнула Кира. — Спокойной ночи.
— И тебе, — он ловко забрался на свою полку. — Если что — буди, не стесняйся.
Кира улыбнулась и тоже стала устраиваться на ночь. Постелила бельё, переоделась в футболку и шорты, забралась под одеяло. Но сон не шёл. В голове крутились мысли — о предстоящей встрече с родителями, о том, что делать дальше, о том, как за пять лет она умудрилась прийти к тому, от чего так отчаянно бежала.
Её телефон тихо завибрировал. Сообщение от матери: «Хорошо, доченька. Ждём. Папа волнуется, хотя и не показывает».
Кира почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Папа волнуется. Это что-то новенькое. Пять лет назад, когда она уезжала, он сказал: «Делай что хочешь. Только потом не приходи плакаться, когда поймёшь, что я был прав».
А теперь — волнуется.
Может, не всё так плохо? Может, они встретят её нормально, без упрёков и «я же говорил»? Может, она сможет начать всё сначала — в родном городе, с поддержкой семьи?
От этих мыслей стало немного легче. Кира закрыла глаза и наконец провалилась в беспокойный сон.
Утро наступило внезапно — с шумом, голосами, звяканьем стаканов в подстаканниках. Кира с трудом разлепила глаза. За окном светало, в вагоне уже началось движение — кто-то умывался, кто-то завтракал, кто-то собирал вещи.
— Доброе утро, соня, — Димка уже сидел на краю её полки, свежий и бодрый, с мокрыми после умывания волосами. — Подъезжаем уже. Минут сорок осталось.
— Сорок? — Кира резко села. — Я думала, в шесть прибытие.
— Так пять двадцать уже, — Димка показал на часы. — Ты как, в порядке? Бледная какая-то.
— Нормально, — Кира потёрла лицо руками. — Просто не выспалась.
— Понимаю, — кивнул он. — Я тоже в поездах фигово сплю. Особенно когда домой еду. Всё думаю, думаю…
Кира молча кивнула. Она чувствовала странную смесь эмоций — страх перед встречей с родителями, облегчение от того, что долгая дорога подходит к концу, и какую-то тупую апатию, словно всё происходило не с ней, а с кем-то другим.
— Пойду умоюсь, — она встала, взяла из рюкзака косметичку и пошла в сторону туалета.
В тесной кабинке с вечно мокрым полом и запахом дезинфекции Кира плеснула в лицо холодной водой и посмотрела на своё отражение в мутном зеркале. Бледная, с кругами под глазами, с растрёпанными волосами. Красотка, ничего не скажешь.
Она кое-как привела себя в порядок — умылась, причесалась, даже немного подкрасила глаза и губы. Всё равно выглядела не очень, но хоть на человека стала похожа.
Когда она вернулась в вагон, Димка уже собрал свои вещи и сидел на её полке с рюкзаком на коленях.
— Я тут подумал, — сказал он, как только Кира подошла. — Может, обменяемся телефонами? Мало ли, вдруг пересечёмся в Питере.
Кира замешкалась. Обычно она не давала свой номер случайным знакомым. Но этот парень был каким-то… правильным, что ли. Искренним.
— Давай, — она продиктовала свой номер, и Димка тут же сделал дозвон, чтобы она могла сохранить его контакт.
— Отлично, — улыбнулся он. — Если что — пиши, звони. Могу город показать, если надо. Всё-таки пять лет прошло, многое изменилось.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Кира. — Правда, спасибо.
За окном уже появились узнаваемые питерские пейзажи — серые многоэтажки окраин, промзоны, гаражные кооперативы. Скоро, совсем скоро поезд прибудет на Московский вокзал, и начнётся новая глава её жизни.
Страшно? Да. Но почему-то уже не так, как вчера.
Поезд замедлял ход, приближаясь к перрону. Пассажиры толпились в проходе с сумками и чемоданами, нетерпеливо поглядывая в окна. Кира тоже встала, закинула рюкзак на плечо и взяла в руку небольшой чемодан.
— Ну, бывай, — Димка протянул ей руку. — Удачи с предками и вообще. Если что — на связи.
— Спасибо, — Кира пожала его руку. — И тебе удачи. В Москве.
Он улыбнулся и кивнул, а потом повернулся к выходу, где уже образовалась небольшая пробка из желающих поскорее покинуть вагон.
Кира не спешила. Пусть все выйдут, а она последняя. Ей некуда торопиться. Родители всё равно не встречают — она сама попросила не приезжать на вокзал. Сначала нужно собраться с мыслями, подготовиться морально к встрече. Может, даже позавтракать где-нибудь в кафе на вокзале, чтобы оттянуть неизбежное.
Наконец поезд остановился, двери открылись, и толпа пассажиров хлынула на перрон. Кира стояла у окна, глядя на суету снаружи. Люди обнимались, смеялись, кто-то встречал с цветами, кто-то просто стоял с табличкой.
И вдруг она увидела их. Родители стояли чуть в стороне от основной массы встречающих. Мама — всё такая же стройная, с аккуратно уложенными волосами, в любимом синем плаще. И отец — немного поседевший, но такой же подтянутый, с прямой спиной и гордо поднятой головой.
В руках у него был букет — не роскошный, но красивый. Её любимые белые лилии.
Сердце Киры пропустило удар. Они приехали. Несмотря на её просьбу не встречать. Они стоят там, высматривают её в толпе выходящих пассажиров.
Она глубоко вдохнула, взяла свой чемодан и направилась к выходу. Что бы ни ждало её дальше — она справится. В конце концов, она же вернулась домой. А дома и стены помогают.
Кира вышла на перрон, оглядываясь по сторонам. На мгновение в толпе она потеряла из виду родителей, но потом снова заметила их — они стояли на том же месте, напряжённо всматриваясь в лица проходящих мимо людей.
Она сделала глубокий вдох и пошла к ним. С каждым шагом сердце билось всё сильнее. Что она скажет? Что они скажут? Как всё будет?
Мама заметила её первой. Её лицо озарилось улыбкой, она тронула отца за рукав и показала в сторону Киры. Отец повернулся, и на его обычно суровом лице промелькнуло что-то похожее на облегчение.
— Кирюша! — мама раскрыла объятия.
Кира подошла, опустила чемодан на землю и обняла мать. От неё пахло знакомыми с детства духами — лёгкими, цветочными. Этот запах всегда ассоциировался у Киры с домом, с безопасностью.
— Привет, мам, — тихо сказала она, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
— Доченька, — мама гладила её по спине. — Как же мы соскучились!
Отец стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. Он никогда не был особо эмоциональным, всегда держал дистанцию. Но сейчас что-то изменилось в его лице — оно стало мягче, открытее.
— Здравствуй, Кира, — сказал он, протягивая букет. — Это тебе.
— Спасибо, пап, — она приняла цветы, не зная, что ещё сказать.
Повисла неловкая пауза. Все трое смотрели друг на друга, не решаясь начать разговор о главном.
— Ну что, поехали домой? — наконец сказала мама. — Папа на машине. А я тут такой пирог испекла — пальчики оближешь!
— Да, давайте, — кивнула Кира, чувствуя странное облегчение от того, что серьёзный разговор откладывается.
Отец взял её чемодан, и они пошли к выходу с вокзала. Идя между родителями, Кира вдруг поняла, что боялась напрасно. Нет, конечно, им ещё предстоит серьёзный разговор. Возможно, будут и упрёки, и «я же говорил». Но сейчас, в эту минуту, они просто рады видеть её. Рады, что она вернулась.
А что будет дальше — время покажет. В конце концов, ей всего двадцать восемь. Вся жизнь впереди.
Прошёл месяц с тех пор, как Кира вернулась в Питер. Вопреки её опасениям, родители ни разу не попрекнули её неудачей в Москве. Наоборот, они деликатно обходили эту тему, давая ей время прийти в себя.
С отцом они поговорили только через неделю после приезда. Он сам начал этот разговор — вечером, когда мама ушла к подруге, и они остались вдвоём на кухне.
— Знаешь, Кира, — сказал он, глядя в окно, а не на неё, — я тут много думал в последнее время. О тебе, о нас, о том, как мы расстались пять лет назад.
Кира напряглась, ожидая знаменитого «я же говорил». Но отец удивил её.
— Я был неправ, — просто сказал он. — Не в том, что предупреждал о трудностях. А в том, как я это делал. Слишком давил, слишком… категорично всё представлял.
Она растерянно смотрела на него. За всю жизнь она не помнила, чтобы отец признавал свою неправоту.
— Я просто боялся за тебя, — продолжил он. — Боялся, что тебя обидят, используют, что ты разочаруешься. Но вместо того, чтобы поддержать, я только оттолкнул тебя своими нравоучениями.
— Пап, — Кира не знала, что сказать.
— Подожди, дай закончить, — он поднял руку. — Я хочу, чтобы ты знала: что бы ни случилось, ты всегда можешь вернуться домой. И это не поражение, не провал. Это просто… жизнь. Она у всех с поворотами.
У Киры защипало в глазах. Она встала и обняла отца — впервые за много лет.
— Спасибо, — только и сказала она.
Он неловко похлопал её по спине, явно смущённый проявлением чувств.
— Ну ладно, ладно, — проворчал он. — Разревелась тут. Лучше скажи, что дальше делать будешь? Работу искать? Или, может, учиться надумала?
И вот, спустя месяц, Кира сидела в небольшом кафе на Невском и ждала своего собеседника. После долгих размышлений она решила не торопиться с поиском работы в маркетинге. Вместо этого она вспомнила свою давнюю мечту — писать. Ещё в школе учителя хвалили её сочинения, говорили, что у неё лёгкое перо.
В Москве на это никогда не хватало времени — вечная гонка, дедлайны, отчёты. А сейчас, живя у родителей и имея небольшую финансовую подушку (спасибо выходному пособию), она могла позволить себе попробовать.
Начала с малого — зарегистрировалась на фриланс-бирже, взяла несколько заказов на тексты для сайтов. Потом один из заказчиков порекомендовал её своему знакомому — редактору небольшого интернет-издания. И вот теперь она ждала его, чтобы обсудить возможность постоянного сотрудничества.
— Кира? — к столику подошёл мужчина лет сорока, с аккуратной бородкой и в очках в тонкой оправе. — Алексей Соколов. Приятно познакомиться.
— Взаимно, — улыбнулась она, пожимая протянутую руку.
— Я прочитал ваши тексты, — сказал он, садясь напротив. — Очень свежий взгляд, хороший стиль. Именно то, что нам нужно.
— Спасибо, — Кира почувствовала, как внутри разливается тепло от похвалы.
— У нас небольшое издание, но амбициозное, — продолжил Алексей. — Пока не можем предложить высокую ставку, но зато полная свобода творчества. Никаких рамок, никакой цензуры. Только качественные тексты на актуальные темы.
Они проговорили почти два часа. Алексей рассказывал о проекте, о планах по развитию, о команде — таких же энтузиастах, как он сам. Кира чувствовала, как внутри растёт азарт, желание попробовать, стать частью этого.
Когда она вышла из кафе, на улице уже стемнело. Моросил мелкий дождь — типичная питерская погода. Но на душе было светло и спокойно.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Димки: «Как дела? Не пропала? Может, кофе на выходных?»
Кира улыбнулась. После той поездки они несколько раз встречались — просто как друзья, гуляли по городу, болтали обо всём на свете. С ним было легко и просто, никакого напряжения, никаких ожиданий.
«Отлично! — набрала она ответ. — Кажется, я нашла работу. Настоящую, интересную. Кофе — с удовольствием. В субботу?»
«Договорились!» — тут же отозвался он.
Кира убрала телефон в карман и пошла к метро. Вокруг спешили люди, шумел город — её город, с которым она заново училась строить отношения.
Пять лет назад она уехала отсюда, уверенная, что никогда не вернётся. Считала это место слишком тесным, слишком предсказуемым для себя. А теперь шла по знакомым с детства улицам и чувствовала странное умиротворение.
Возможно, иногда нужно уехать далеко, чтобы понять, где на самом деле твой дом. Возможно, не всякое возвращение — это поражение. Иногда это просто новый старт. Иногда это именно то, что нужно.
Дождь усилился, но Кира не стала открывать зонт. Подняла лицо к небу, чувствуя, как прохладные капли падают на кожу. Вдохнула полной грудью влажный воздух с привкусом Невы.
Питер. Дом. Новая глава.
Жизнь продолжается.
