— Да сколько можно уже переставлять эти книги, Олеся Михайловна? Это комната Милены, и она сама решает, как ей удобнее, — Кира старалась говорить спокойно, но голос все равно дрожал.
— Я просто навожу порядок. У ребенка должна быть система. Какой из нее вырастет человек, если она не будет знать, что такое организованность? — свекровь продолжала решительно перекладывать учебники с одной полки на другую.
— У нее есть система, просто она другая. И я бы хотела, чтобы вы спрашивали разрешения, прежде чем что-то менять в ее комнате.
Олеся Михайловна выпрямилась и посмотрела на невестку тяжелым взглядом.
— Женечка никогда не возражал против моей помощи. А ты постоянно меня одергиваешь. Я хочу только добра этой семье.
— Я тоже хочу добра, — вздохнула Кира. — Поэтому давайте уважать пространство друг друга.
— Какое еще пространство? — фыркнула свекровь. — Вы живете в трех комнатах, а не во дворце!
Кира закрыла глаза на секунду, мысленно считая до десяти. Этот разговор повторялся уже не первый раз, и с каждым визитом свекрови становилось все сложнее сдерживаться.
Этот случай произошел два года назад, но Кира помнила его так ярко, будто это было вчера. После того дня она решила, что больше не позволит свекрови командовать в своем доме. Визиты Олеси Михайловны стали реже — Кира всегда находила уважительные причины: работа, дополнительные занятия Милены, усталость после рабочей недели.
— Ты опять не хочешь приглашать маму на выходные? — спросил Женя, откладывая газету, когда Кира в очередной раз уклонилась от его предложения позвать родителей.
— Не то чтобы не хочу… Просто у нас столько дел, — Кира аккуратно подбирала слова. — Да и твоя мама каждый раз нервничает из-за чего-то. Помнишь, как в прошлый раз она выбросила половину рисунков Милены, потому что они «захламляют комнату»?
— Ну, мама просто заботится о порядке, — Женя пожал плечами. — Она всегда была такой. Когда мы с Сергеем были маленькими, у нас в комнате всегда был идеальный порядок.
— Но это наш дом, Женя. И Милена имеет право хранить свои рисунки. Твоя мама даже не спросила ее, прежде чем их выбросить.
Женя вздохнул и снова взялся за газету, явно не желая продолжать разговор. Это была его обычная реакция на любые сложные ситуации, особенно когда речь шла о его родителях.
В отделе логистики было шумно. Кира собрала команду для объявления важной новости.
— Коллеги, с понедельника я официально назначена руководителем нашего отдела, — она не могла сдержать улыбку. — Надеюсь на вашу поддержку и плодотворное сотрудничество.
После поздравлений и обсуждения планов Кира вернулась в свой кабинет, где ее ждала Вера — подруга еще со студенческих времен, а теперь и коллега.
— Поздравляю! — Вера крепко обняла ее. — Ты заслужила это повышение. Столько лет пахала как ломовая лошадь!
— Спасибо, — Кира светилась от счастья. — Знаешь, я даже не верила, что это возможно. А теперь… теперь у нас с Миленой будет совсем другая жизнь.
— А как Женя отреагировал на новость? — поинтересовалась Вера.
— Обрадовался, конечно. Мы теперь можем сделать ремонт, о котором давно мечтали, обновить мебель. А главное — я смогу отправить Милену в хороший лагерь летом, она давно просила.
— А свекровь что говорит?
Кира поморщилась.
— Женя им еще не сказал. Честно говоря, я не горю желанием делиться с ними этой новостью.
— Почему? — удивилась Вера.
— Потому что Олеся Михайловна обязательно найдет способ испортить мне радость. Скажет, что работа отнимет у меня все время, и я совсем перестану следить за домом. Или что теперь я совсем зазнаюсь.
— Да брось, неужели все так плохо?
— Хуже, чем ты думаешь, — вздохнула Кира. — Ты не представляешь, что она говорит про Милену, когда думает, что я не слышу. «Чужая девочка», «трудный ребенок»… А Жене постоянно намекает, что пора бы завести «своего» ребенка.
— Жуть какая, — покачала головой Вера. — А Женя что?
— А что Женя? Молчит, как обычно. Говорит, что мама просто беспокоится. Что она такая со всеми. Что я слишком остро реагирую.
Вечером того же дня Кира рассказала мужу и дочери о своем повышении. Они отпраздновали это событие в уютном ресторанчике неподалеку от дома. Милена была в восторге — мама обещала, что теперь они смогут поехать летом в тот самый лагерь с уроками верховой езды, о котором девочка так давно мечтала.
— А бабушке Олесе ты расскажешь? — неожиданно спросила Милена, когда они уже возвращались домой.
Кира и Женя переглянулись.
— Конечно, расскажем, — ответил Женя раньше, чем Кира успела что-то сказать. — Я позвоню родителям завтра.
Кира промолчала, но внутри у нее все сжалось. Она слишком хорошо знала, чем обернется эта новость.
Через неделю после звонка Жени родителям Кира столкнулась с Мариной — женой Сергея, брата Жени, — в супермаркете.
— Кира! Как я рада тебя видеть, — Марина искренне улыбнулась. — Поздравляю с повышением!
— Спасибо, — Кира улыбнулась в ответ. — А ты откуда знаешь?
— Как откуда? Олеся Михайловна всем рассказала. На семейном ужине в воскресенье только об этом и говорила.
Кира напряглась.
— И что именно она говорила?
Марина замялась.
— Ну… Разное. Что ты теперь стала важной начальницей. Что, наверное, теперь у вас будет больше денег…
— Но? — Кира почувствовала, что Марина что-то недоговаривает.
— Ну, она сказала, что вы, наверное, теперь совсем зазнаетесь. Что вы уже давно их не приглашали в гости, а теперь, наверное, и вовсе перестанете общаться.
Кира сжала ручку тележки так, что побелели костяшки пальцев.
— Это неправда. Мы не приглашали их не из-за денег, а из-за того, что каждый их визит превращается в инспекцию с критикой всего, что мы делаем.
— Я понимаю, — кивнула Марина с сочувствием. — Поверь, у меня с ней тоже не самые простые отношения. Но Сергей научился ставить границы, и стало легче.
— Везет тебе с мужем, — вздохнула Кира. — Мой все еще думает, что его мать — святая женщина, которая просто хочет всем помочь.
Когда Кира вернулась домой и рассказала Жене о встрече с Мариной, он расстроился.
— Мама просто переживает, что мы отдаляемся, — попытался он оправдать Олесю Михайловну. — Ты могла бы проявить больше понимания.
— Понимания? — Кира с трудом сдерживала возмущение. — Женя, твоя мать распространяет обо мне сплетни среди родственников! Говорит, что мы зазнались из-за денег! Это нормально, по-твоему?
— Она просто…
— Нет, не просто! — перебила его Кира. — Ты не видишь, как она относится к Милене? Как она постоянно дает понять, что моя дочь — чужая в этой семье?
— Ты преувеличиваешь…
— Я ничего не преувеличиваю! — в голосе Киры появились слезы. — Женя, ты не замечаешь, потому что не хочешь замечать. Ты всегда закрываешь глаза на то, как твоя мать ведет себя с нами!
Их разговор прервал звонок телефона. Звонил Сергей, приглашая их на семейный ужин в следующую субботу. «Будут все, — сказал он, — и родители тоже».
Семейный ужин в доме Сергея и Марины начался вполне мирно. Роман Романович рассказывал о своих новых увлечениях — он начал собирать модели кораблей, и это занятие полностью его захватило. Сергей обсуждал с Женей какие-то рабочие моменты. Милена играла с детьми Сергея и Марины в гостиной.
Но все изменилось, когда Олеся Михайловна, сидевшая напротив Киры, вдруг произнесла достаточно громко, чтобы все услышали:
— А у нас Кира теперь важная начальница. Стали деньги большие получать, зазнались, даже в гости не позовете?
За столом воцарилась неловкая тишина. Все взгляды обратились к Кире.
— Олеся Михайловна, — Кира старалась говорить спокойно, — дело совсем не в деньгах. У нас действительно много работы, и у Милены плотное расписание с дополнительными занятиями.
— Да-да, конечно, — свекровь скептически покачала головой. — У всех работа, у всех дети. Но для семьи всегда можно найти время. Если, конечно, семья важна.
— Мам, — вмешался Сергей, — давай не будем портить вечер.
— А я и не порчу, — обиженно ответила Олеся Михайловна. — Просто говорю, как есть. Раньше мы виделись каждые выходные, а теперь нас даже на праздники не зовут.
— Потому что каждый ваш визит превращается в критику всего, что мы делаем, — не выдержала Кира. — Вы постоянно указываете, что и как должно быть в нашем доме, критикуете мое воспитание Милены…
— Я просто хочу помочь! — возмутилась Олеся Михайловна. — Женя, скажи ей!
Женя смотрел в свою тарелку, явно не желая вмешиваться в конфликт.
— Олесь, может, и правда не стоит? — неожиданно подал голос Роман Романович. — Пусть молодые сами решают, как им жить.
— И ты туда же? — свекровь резко повернулась к мужу. — Конечно, все против меня! А то, что я сердцем за них болею, никого не волнует!
По дороге домой в машине стояла напряженная тишина. Милена сидела на заднем сидении, уткнувшись в свой телефон, но Кира видела в зеркале, что дочь выглядит расстроенной.
— Ты как, малышка? — спросила она.
— Нормально, — тихо ответила Милена, не отрывая взгляда от экрана.
— Ты ведь понимаешь, что бабушка Олеся… что она не со зла говорит такие вещи? — неуверенно произнес Женя.
Милена подняла голову и посмотрела на отчима.
— Она сказала Маше и Диме, что я не настоящая внучка. Что я чужая. Это тоже не со зла?
Кира резко повернулась.
— Что? Когда она это сказала?
— Сегодня, когда вы все сидели за столом, а мы играли в гостиной. Она пришла и стала рассказывать им про какие-то семейные истории. А потом сказала, что я не совсем член семьи, потому что «от другого папы».
Кира почувствовала, как внутри все закипает от гнева.
— Женя, ты слышишь? — она повернулась к мужу. — Ты все еще думаешь, что я преувеличиваю?
— Я поговорю с ней, — растерянно пробормотал Женя.
— Нет, Женя. Теперь я поговорю с ней. И очень серьезно.
Следующий месяц прошел относительно спокойно. Свекровь не звонила, и Кира надеялась, что конфликт понемногу утихнет. Они с Женей начали ремонт в квартире, заказали новую мебель для гостиной. Милена готовилась к школьной олимпиаде по математике и была полностью поглощена учебой.
Но однажды вечером, когда Кира вернулась с работы, она застала дочь в слезах.
— Что случилось? — встревожилась она.
— Бабушка Олеся звонила, — всхлипнула Милена. — Спрашивала, как у нас дела, какую мебель мы купили. А потом сказала… сказала, что ты не любишь папу Женю.
— Что? — Кира не могла поверить своим ушам. — Почему она так сказала?
— Она сказала, что если бы ты его любила, то родила бы ему ребенка. А так ты просто используешь его, чтобы он нас содержал.
Кира обняла дочь, пытаясь успокоить, но внутри у нее все кипело от возмущения. Как свекровь могла сказать такое ребенку? И с каких пор она вообще звонит Милене напрямую?
Когда вернулся Женя, Кира рассказала ему о случившемся. Впервые за все время их брака она видела, как муж по-настоящему разозлился.
— Я позвоню ей, — решительно сказал он, доставая телефон.
Разговор был коротким и напряженным. Женя впервые повысил голос на мать, сказав, что если она еще раз позвонит Милене без их разрешения и будет говорить такие вещи, они полностью прекратят общение.
Олеся Михайловна разрыдалась, обвиняя Киру в том, что та настраивает сына против родной матери. Женя завершил разговор, сказав, что им всем нужно время, чтобы остыть.
Через неделю был день рождения Жени. Несмотря на недавний конфликт, Кира решила пригласить свекров — в конце концов, это был праздник их сына.
— Ты уверена? — спросил Женя. — После всего, что произошло…
— Уверена, — кивнула Кира. — Я не хочу, чтобы ты разрывался между нами и своими родителями. Это твой день, и они имеют право быть рядом с тобой.
Олеся Михайловна и Роман Романович пришли с подарками и цветами. Первый час все шло относительно спокойно. Свекровь держалась сдержанно, хотя Кира замечала, как та внимательно рассматривает новую мебель и недавно сделанный ремонт.
Но когда все сели за стол, Олеся Михайловна не смогла удержаться от комментариев.
— А салат можно было и посолить получше, — заметила она, попробовав блюдо, приготовленное Кирой. — И скатерть эта новая какая-то неуютная. Раньше у вас была лучше.
Кира промолчала, решив не реагировать на провокации. Но Олеся Михайловна не останавливалась. Она критиковала все: новую люстру («слишком современная, в глаза бьет»), ремонт в ванной («плитку неправильно положили, скоро отвалится»), даже новые шкафы в прихожей («непрактичные, пыль будет собираться»).
Напряжение нарастало. Кира видела, как Милена все больше сжимается на своем стуле, как Женя нервно постукивает вилкой по тарелке.
А потом Олеся Михайловна повернулась к Милене:
— А ты, деточка, смотрю, совсем от рук отбилась. Старшим не помогаешь, только в телефоне своем сидишь. В твоем возрасте девочки уже должны уметь и стол накрыть, и посуду помыть.
— Я помогала маме готовить, — тихо ответила Милена. — И стол помогала накрывать.
— Что-то не заметно, — фыркнула свекровь. — Вилки не с той стороны лежат. И вообще, у нас в семье детей воспитывали уважать старших и не перечить.
— Олеся Михайловна, — Кира старалась говорить спокойно, — Милена очень помогает. И она уважает старших. Но уважение должно быть взаимным.
— Вот как? — свекровь резко выпрямилась. — То есть теперь дети будут указывать взрослым, как себя вести? Прекрасное воспитание, ничего не скажешь!
Милена внезапно вскочила из-за стола и выбежала из комнаты. Кира слышала, как хлопнула дверь детской.
— Что с ней? — удивилась Олеся Михайловна. — Я всего лишь сказала правду. Женя, ты же согласен, что девочку нужно строже воспитывать?
Но Женя молчал, глядя в одну точку.
Кира поднялась.
— Извините, я пойду к Милене.
В детской Милена лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Плечи ее дрожали.
— Милена, милая, — Кира села рядом, погладила дочь по спине. — Не принимай близко к сердцу. Бабушка просто не понимает…
Дверь без стука открылась, и в комнату вошла Олеся Михайловна.
— Вот видишь, Кира, до чего ты довела ребенка своим потаканием? Девочка совершенно не умеет принимать критику!
— Олеся Михайловна, — Кира встала, загораживая дочь собой, — пожалуйста, выйдите из комнаты. Сейчас не время для воспитательных бесед.
— Не указывай мне, что делать! — повысила голос свекровь. — Я старше тебя, и я имею право говорить то, что считаю нужным! Ты отбираешь у моего сына возможность иметь настоящую семью, настраиваешь против нас всех, теперь еще и деньги большие получаешь и зазнаешься!
— Пожалуйста, выйдите, — Кира чувствовала, что еще немного, и она потеряет самообладание.
— Не выйду! Это дом моего сына, и я имею полное право…
— Мама, хватит, — в дверях стоял Женя. Его лицо было бледным, но решительным. — Пожалуйста, прекрати.
— Женечка, ты что, тоже против меня? — Олеся Михайловна мгновенно сменила тон на жалобный. — Я же только хочу как лучше! Эта девочка совершенно невоспитанная, а твоя жена даже не дает мне помочь исправить ситуацию!
— Мама, — Женя сделал глубокий вдох, — я прошу тебя уважать мою жену и ее дочь. Если ты не можешь этого сделать, нам лучше прекратить этот разговор.
— Что? — Олеся Михайловна всплеснула руками. — Ты выгоняешь родную мать из-за этой… этой…
— Я никого не выгоняю, — твердо сказал Женя. — Но я прошу тебя выйти из комнаты Милены и дать ей успокоиться. А потом мы все спокойно поговорим в гостиной.
Олеся Михайловна открыла рот, чтобы возразить, но тут заговорил неожиданно появившийся в дверях Роман Романович:
— Олеся, пойдем. Дай девочке отдохнуть. Мы действительно погорячились.
К удивлению всех, свекровь послушалась мужа и вышла из комнаты, бросив напоследок испепеляющий взгляд на Киру.
Разговора в гостиной не получилось. Олеся Михайловна наотрез отказалась признавать, что была неправа. Она обвиняла Киру во всех грехах: в том, что та настраивает против нее сына, в том, что неправильно воспитывает Милену, в том, что «зазналась из-за денег».
— Деньги тебе в голову ударили! — кричала она. — Раньше ты хоть вид делала, что уважаешь старших, а теперь совсем распоясалась! И ребенка своего против нас настраиваешь!
— Никто никого не настраивает, — устало ответила Кира. — Милена просто реагирует на то, как вы к ней относитесь. Вы называете ее «чужой девочкой», критикуете каждый ее шаг, говорите ей, что я не люблю Женю…
— А разве не так? — перебила Олеся Михайловна. — Если бы любила, родила бы ему ребенка! А ты только о своей карьере думаешь!
— Мама! — Женя повысил голос. — Прекрати! Мы с Кирой сами решим, когда и сколько у нас будет детей. Это не твое дело!
— Вот как ты теперь с матерью разговариваешь? — Олеся Михайловна схватилась за сердце. — Довела она тебя, совсем довела! Ты раньше никогда голос на меня не повышал!
— Потому что раньше ты не заходила так далеко, — ответил Женя. — Я просил тебя не звонить Милене за нашей спиной, не говорить ей такие вещи. А ты все равно продолжаешь.
— Пойдем, Олеся, — Роман Романович взял жену под руку. — Нам пора домой. Все слишком устали сегодня.
— Да, идем! — свекровь резко встала. — В этом доме нам больше не рады! Зазнались все! Деньги получили и родителей знать не хотят!
Когда за свекрами закрылась дверь, в квартире воцарилась гнетущая тишина.
Ночью, когда Милена уже спала, Кира и Женя долго разговаривали на кухне.
— Так больше не может продолжаться, — тихо сказала Кира. — Я не могу допустить, чтобы твоя мать и дальше травмировала Милену своими словами и поступками.
— Я понимаю, — Женя выглядел измученным. — Я никогда не думал, что она может так себя вести с ребенком. Когда мы росли, она была строгой, но заботливой. А сейчас…
— Дело не в строгости, Женя. Дело в уважении. Твоя мать не уважает ни меня, ни Милену. Она не считает нас настоящей семьей.
— Что нам делать? — Женя посмотрел на жену с надеждой, будто она могла решить эту сложную проблему одним словом.
— Я не знаю, — честно ответила Кира. — Но я точно знаю, что больше не хочу приглашать твою мать к нам домой. По крайней мере, пока она не изменит свое отношение к нам.
Женя долго молчал, а потом кивнул:
— Ты права. Я поговорю с ней. Объясню, что так больше продолжаться не может.
Разговор с матерью Жене дался нелегко. Он поехал к родителям на следующий день, надеясь спокойно все обсудить. Но Олеся Михайловна не желала слушать. Она обвиняла Киру во всех грехах, говорила, что та «охмурила» ее сына, «испортила» его, настроила против родной матери.
— Мама, пойми, — пытался объяснить Женя, — никто никого не настраивал. Просто то, как ты себя ведешь с Кирой и особенно с Миленой, недопустимо. Ты не можешь указывать, как нам жить, критиковать каждый наш шаг, говорить Милене такие ужасные вещи.
— Какие ужасные вещи? — возмутилась Олеся Михайловна. — Я просто говорю правду! Эта девочка совершенно избалована, никакого уважения к старшим! А ты, вместо того чтобы поддержать родную мать, становишься на сторону этой… этой карьеристки!
— Олеся, может, стоит все-таки прислушаться к сыну? — неожиданно вмешался Роман Романович, который до этого момента молча сидел в кресле с газетой. — Мне тоже кажется, что ты слишком строга к Кире и девочке.
— И ты туда же? — Олеся Михайловна резко повернулась к мужу. — Все против меня! Я столько лет отдала этой семье, а теперь меня вышвыривают как ненужную вещь!
— Никто тебя не вышвыривает, мама, — устало сказал Женя. — Мы просто просим уважать наши границы. Милена — часть нашей семьи, и я не позволю никому, даже тебе, говорить ей, что она чужая.
— А она и есть чужая! — выпалила Олеся Михайловна. — Она не твоя дочь, не наша внучка! Это дочь какого-то другого мужчины, который бросил Киру! А теперь мы должны делать вид, что это нормально?
Женя встал, его лицо побледнело.
— На этом разговор окончен. Пока ты не изменишь своего отношения, мы не будем приглашать тебя к нам домой. Если ты хочешь видеться с нами, это будет происходить только в нейтральной обстановке — в кафе или у Сергея. И только если ты будешь вести себя уважительно.
— Ты… ты выбираешь эту женщину вместо родной матери? — Олеся Михайловна схватилась за сердце. — После всего, что я для тебя сделала?
— Я выбираю свою семью, мама. Семью, которую я создал. И я буду ее защищать.
Прошло три месяца. Отношения с Олесей Михайловной оставались напряженными. Она то звонила Жене с жалобами на здоровье, то распространяла среди родственников слухи о том, что Кира настроила против нее сына «из-за денег».
Кира и Женя держались твердо. Они виделись со свекрами только в гостях у Сергея и Марины или в нейтральных местах. Каждый раз Олеся Михайловна пыталась спровоцировать конфликт, но Женя научился вовремя останавливать такие попытки.
В один из выходных они всей семьей поехали на дачу к Антонине Павловне, матери Киры. Милена бегала по саду, помогая бабушке собирать яблоки, Женя что-то чинил в сарае, а Кира с матерью сидели на веранде.
— Как у вас дела с его родителями? — спросила Антонина Павловна, разливая чай.
— Никак, — вздохнула Кира. — Олеся Михайловна по-прежнему считает меня главным злом в жизни ее сына. Распространяет сплетни, что мы зазнались из-за денег, поэтому не приглашаем их.
— А Женя?
— Женя… — Кира улыбнулась, глядя на мужа через окно. — Женя наконец-то встал на нашу сторону. Он сказал матери, что не потерпит неуважения к своей семье. Ты не представляешь, мама, как много это для меня значит.
— Представляю, — мягко ответила Антонина Павловна. — Мужчина должен защищать свою семью, даже от собственных родителей, если они переходят границы.
— Знаешь, я иногда думаю: может, стоит попытаться наладить отношения? Пригласить их в гости, попробовать еще раз…
— А ты уверена, что что-то изменилось? — мать внимательно посмотрела на нее. — Если нет, то это будет просто еще один болезненный опыт, особенно для Милены.
Кира покачала головой:
— Нет, ничего не изменилось. На прошлой неделе Олеся Михайловна при всех спросила Женю, почему он до сих пор не завел «нормальную семью с родными детьми».
Через неделю состоялся большой семейный сбор по случаю дня рождения Сергея. Присутствовали все: и родители, и семья Жени с Кирой, и другие родственники.
Вечер проходил относительно спокойно, пока Олеся Михайловна не заметила новый браслет на руке Киры.
— Ого, какие дорогие украшения! — произнесла она достаточно громко, чтобы все услышали. — Стали деньги большие получать, совсем зазнались!
Кира спокойно посмотрела на свекровь:
— Этот браслет мне подарил Женя на нашу годовщину. Но дело не в деньгах, Олеся Михайловна. Дело в уважении. И его нужно заслужить.
— Что ты понимаешь в уважении? — фыркнула свекровь. — Увела мужчину от родителей, настроила против матери, а теперь еще и учить меня будешь?
— Мама, — твердо сказал Женя, — мы уже обсуждали это. Если ты не можешь уважительно говорить с моей женой, нам лучше уйти.
— Вот! — Олеся Михайловна обратилась ко всем присутствующим. — Видите, как она его настроила? Уже и поговорить нельзя!
— Олеся, — неожиданно вмешался Роман Романович, — довольно. Ты портишь праздник сыну.
— Ты опять за них? — возмутилась свекровь. — Предатель!
— Я не за них и не против них, — спокойно ответил Роман Романович. — Я за то, чтобы в семье был мир. А ты постоянно ищешь конфликта. Может, пора остановиться?
Олеся Михайловна вскочила со своего места:
— Вот как? Теперь я виновата? Сначала сын отвернулся, теперь и муж! Прекрасно! Раз я тут никому не нужна, то и сидеть не буду!
Она выбежала из комнаты. Роман Романович извинился перед всеми и пошел за ней.
Вечером, когда они вернулись домой, Милена неожиданно сказала:
— Мам, пап, мне жалко бабушку Олесю.
Кира и Женя удивленно переглянулись.
— Почему? — спросила Кира.
— Она очень одинокая. Дедушка сказал мне, что бабушка боится, что все ее бросят, поэтому так себя ведет. Может, мы все-таки пригласим их в гости когда-нибудь? Но только если бабушка пообещает не говорить плохих вещей.
Кира обняла дочь:
— Ты очень добрая, Милена. Но иногда людям нужно время, чтобы понять свои ошибки. Бабушка пока не готова признать, что была неправа.
— Но мы дадим ей шанс, — добавил Женя, присаживаясь рядом с ними. — Если она действительно изменит свое отношение к нам, особенно к тебе, Милена, мы обязательно наладим отношения.
Прошло еще два месяца. Однажды вечером раздался звонок в дверь. На пороге стоял Роман Романович с коробкой в руках.
— Извините за неожиданный визит, — смущенно сказал он. — Можно войти?
Кира пригласила свекра в дом. Женя как раз вернулся с работы и удивленно замер, увидев отца.
— Что-то случилось? — спросил он.
— Нет-нет, все в порядке, — Роман Романович поставил коробку на стол. — Это… это для Милены. Модель корабля, которую я сам собрал. Она как-то говорила, что ей интересно.
Милена радостно подбежала к свекру:
— Спасибо, дедушка! Это так здорово!
Роман Романович неловко улыбнулся:
— Не за что, внученька.
Все сели за стол. Кира предложила чай.
— А как… как Олеся Михайловна? — осторожно спросила она.
— По-разному, — вздохнул Роман Романович. — Иногда лучше, иногда хуже. Знаете, я ведь тоже не сразу понял, что она заходит слишком далеко. Все думал: ну, характер такой, ничего не поделаешь.
Он помолчал, а потом продолжил:
— Но после того последнего скандала я все-таки настоял, чтобы она пошла к специалисту. Оказалось, у нее есть проблемы, которые требуют помощи. Она сейчас работает над собой. Трудно, конечно, в ее возрасте меняться…
— Это важный шаг, — кивнул Женя. — Передай ей, что мы рады это слышать.
— Она просила передать, что хотела бы… постепенно наладить отношения. Если вы готовы.
Кира и Женя переглянулись.
— Мы тоже этого хотим, — ответила Кира. — Но только если она действительно изменит свое отношение к Милене.
— Я понимаю, — кивнул Роман Романович. — И она, кажется, тоже начинает понимать. По крайней мере, пытается.
Через неделю Роман Романович позвонил и спросил, можно ли им с Олесей Михайловной прийти в гости в выходные. Кира и Женя согласились, хотя и с некоторой настороженностью.
В назначенный день свекры пришли точно в срок. Олеся Михайловна выглядела непривычно тихой и даже немного растерянной. Она принесла торт — любимый Миленин, с клубникой.
— Проходите, — Кира открыла дверь, пропуская свекров. — Милена, смотри, кто пришел!
Девочка вышла из своей комнаты и неуверенно остановилась в коридоре.
— Здравствуй, бабушка. Здравствуй, дедушка.
— Здравствуй, Миленочка, — голос Олеси Михайловны дрожал. — Я… я принесла твой любимый торт.
— Спасибо, — Милена подошла ближе, но все еще держалась настороженно.
Когда все расселись за столом, Олеся Михайловна неожиданно произнесла:
— Я хотела… хотела извиниться перед вами. Особенно перед тобой, Милена. Я говорила очень обидные вещи, и мне очень жаль.
В комнате воцарилась тишина. Такого от Олеси Михайловны никто не ожидал.
— Мне сложно это признавать, — продолжила она после паузы, — но я была неправа. Я думала только о себе, о своих чувствах. Мне казалось, что мой сын отдаляется от меня, и я искала виноватых.
— Мама, — мягко сказал Женя, — я никогда не отдалялся от тебя. Просто я создал свою семью, и она тоже нуждается во мне.
— Я понимаю это… теперь, — кивнула Олеся Михайловна. — И я буду стараться. Правда. Я хочу быть частью вашей жизни, но не хочу больше причинять боль.
Кира видела, что свекрови трудно даются эти слова, что ей нелегко признавать свои ошибки. Но она также видела в ее глазах искреннее раскаяние.
— Мы тоже этого хотим, — сказала Кира. — Нам всем нужно время, чтобы заново выстроить отношения. Но мы готовы попробовать.
Милена неожиданно встала со своего места и подошла к Олесе Михайловне:
— Бабушка, я хочу показать тебе мой новый проект по биологии. Хочешь посмотреть?
Глаза Олеси Михайловны наполнились слезами:
— Конечно, хочу, Миленочка. С удовольствием.
Прошло полгода. Отношения с Олесей Михайловной постепенно налаживались. Было нелегко — иногда она срывалась, иногда пыталась вернуться к старым привычкам. Но каждый раз, встречая твердый, но спокойный отпор со стороны Жени и Киры, она останавливалась и извинялась.
Они теперь регулярно виделись — раз в две недели устраивали семейные обеды то у Киры с Женей, то у свекров. Олеся Михайловна научилась спрашивать разрешения, прежде чем что-то менять в их доме, научилась уважать пространство Милены.
А главное — она перестала называть ее «чужой девочкой». Теперь это была просто Милена, ее внучка.
Кира понимала, что их отношения никогда не станут идеальными. Слишком много было сказано обидных слов, слишком глубокие раны были нанесены. Но они двигались в правильном направлении.
Однажды вечером, когда свекры уже ушли после очередного семейного ужина, Женя обнял Киру:
— Спасибо, что не закрыла перед ними дверь окончательно. Я знаю, как тебе было тяжело.
— Семья — это работа, — улыбнулась Кира. — Иногда очень сложная. Но я рада, что мы справились.
А на следующий день, встретив Марину в супермаркете, Кира услышала от нее последние семейные новости:
— Представляешь, Олеся Михайловна сказала Сергею, что очень гордится тем, какая у Милены заботливая мама! Что ты правильно ее воспитываешь!
— Серьезно? — удивилась Кира. — Никогда бы не подумала, что она может такое сказать.
— Люди меняются, — пожала плечами Марина. — Особенно когда понимают, что могут потерять самое дорогое — семью.
Возвращаясь домой, Кира думала о том, какой длинный путь они прошли за этот год. От «Стали деньги большие получать, зазнались!» до уважения и признания. Нет, отношения с Олесей Михайловной никогда не станут простыми и легкими. Но они научились главному — уважать границы друг друга и ценить то, что их объединяет, а не разделяет.
И все же Кира не могла не улыбнуться, вспоминая, как на последнем семейном сборе, когда она похвасталась новым повышением, Олеся Михайловна вместо привычной фразы про деньги и зазнайство просто сказала:
— Молодец, Кира. Ты заслужила это своим трудом. Мы гордимся тобой.
Маленький шаг для других, но огромный для их семьи.
