— Это мой дом, — глаза Анны Сергеевны сузились до щелочек. — Вы к моей квартире никакого отношения не имеете — ясно? Ключи на стол и вон отсюда!
Никита стоял, растерянно моргая, слова женщины, казалось, физически давили на плечи. Он приехал домой — в квартиру, где прожил последние пять лет — и обнаружил чужого человека, вещи которого заполнили некогда знакомое пространство. Женщине было около шестидесяти, она выглядела как классическая учительница русской литературы — строгая причёска, очки на цепочке, несгибаемая осанка.
— Вы путаете. Я здесь живу. Это моя квартира, — Никита сделал шаг вперёд, но женщина выставила ладонь, останавливая его.
— Молодой человек, у меня документы на руках. Я купила эту квартиру месяц назад.
— Этого не может быть, — Никита нервно провёл рукой по волосам. — Я уезжал на полтора месяца в командировку. Перед отъездом всё было в порядке.
— Не знаю, что там у вас было в порядке, но сейчас это мой дом. Если вы сейчас же не уйдёте, я вызову полицию.
Никита вытащил телефон:
— Давайте вызовем. Я первый наберу, — он быстро нажал на номер Марины, своей гражданской жены, с которой они купили эту квартиру. Недоступен.
Он опустился на корточки у стены в коридоре, потом медленно сел на пол. Из глубины квартиры доносились звуки классической музыки — там, где раньше стоял его письменный стол, сейчас, видимо, располагалось фортепиано.
— Марина… она что, продала квартиру? — он посмотрел на женщину, которая уже не выглядела такой уверенной. Что-то в его лице заставило её смягчиться.
— Я покупала у мужчины. Валерий Дмитриевич, — она задумчиво потёрла висок. — Все документы через агентство оформляли.
— Её отец, — выдохнул Никита. — Её чёртов отец.
Валерий Дмитриевич Ковалёв принимал гостей в своём загородном доме. Он восседал во главе длинного обеденного стола, поблёскивая золотыми запонками и безупречно отполированными туфлями. Всё в его облике кричало об успехе — от тщательно уложенных с проседью волос до идеально подогнанного костюма.
— Мариночка, передай соль, — сказал он, улыбаясь дочери.
Марина, хрупкая темноволосая женщина с большими глазами, молча протянула солонку. Она выглядела бледнее обычного, под глазами залегли тени.
— Как тебе в новой квартире? — продолжил отец. — Район спокойный, соседи интеллигентные. Я же говорил, что это будет отличное вложение.
— Нормально, — тихо ответила Марина, не поднимая глаз.
Звонок в дверь прозвучал неожиданно громко. Домработница Анжела засеменила открывать.
— Если это Сергеев, скажите, что я перезвоню в понедельник, — бросил Валерий Дмитриевич ей вслед.
Через минуту в столовую влетел Никита — небритый, в помятой куртке и с потемневшим от гнева лицом.
— Вот ты где, — выдохнул он, глядя на Марину.
Она вскочила, опрокинув бокал с вином.
— Никита! Ты вернулся…
— Надо же, блудный зять пожаловал, — протянул Валерий Дмитриевич, промокая губы салфеткой. — Как командировка? Успешно?
— Что ты сделал? — Никита шагнул к столу, сжимая кулаки. — Как ты посмел продать нашу квартиру?
Валерий Дмитриевич поднялся, неторопливо застёгивая пиджак:
— Твою? — он усмехнулся. — Это была квартира моей дочери. Я помогал с первым взносом, если память не изменяет. А теперь Марина решила вернуться домой.
— Пап, мы же договорились, что я скажу ему сама, — тихо произнесла Марина.
Никита перевёл взгляд на неё:
— Так это правда? Ты согласилась продать квартиру, пока меня не было?
Марина сделала неуверенный шаг к нему:
— Ты не отвечал на звонки, не писал… Папа сказал, что ты, наверное, не вернёшься. Что так бывает — люди уезжают и пропадают.
— Я был в горах! Без связи! Ты прекрасно знала, что я еду на Кавказ строить участок дороги. Мы обсуждали это сто раз!
Валерий Дмитриевич раздражённо махнул рукой:
— Брось эту ерунду. Какие горы? Ты даже не потрудился позвонить за полтора месяца. А до этого — постоянные скандалы. Марина плакала ночами.
— Это неправда! — Никита повернулся к Марине. — Скажи ему, что это неправда.
Она стояла, опустив голову:
— Я не знала, что думать…
— Прекрасно, — Никита горько усмехнулся. — Пять лет вместе, и ты поверила, что я просто сбежал? Даже не попыталась узнать, что со мной?
— Я звонила твоему начальнику! Он сказал, что не знает, где ты.
— Потому что я был в другом отделе! С другим руководителем! Мы говорили об этом перед отъездом!
Валерий Дмитриевич демонстративно посмотрел на часы:
— У нас сегодня семейный ужин. Думаю, вам с Мариной стоит поговорить в другое время. Если тебе нужно забрать оставшиеся вещи…
— Вещи? — Никита издал короткий смешок. — Всё, что у меня было, осталось в той квартире. И теперь там живёт какая-то Анна Сергеевна.
Марина встрепенулась:
— Папа говорил, что твои вещи сложены в кладовке.
Валерий Дмитриевич поморщился:
— Основное. Остальное… ну, знаешь, при переезде всегда что-то теряется.
— Мои чертежи! — Никита повысил голос. — Там были все мои проекты!
— Если речь о тех бумажках на столе — их выбросили при уборке.
Никита сделал шаг вперёд, и в этот момент в столовую вошли двое крепких мужчин в тёмной одежде — охрана Ковалёва.
— Всё в порядке, Валерий Дмитриевич? — спросил один из них.
— Нет, не всё, — отрезал Никита прежде, чем хозяин дома успел ответить. — Но я уже ухожу. Надеюсь, Марина, ты хоть понимаешь, что натворила.
— Никита, подожди! — она рванулась к нему, но отец удержал её за руку.
— Дай ему остыть, — сказал он спокойно. — Всегда знал, что у него несносный характер. Хорошо, что ты вовремя это поняла.
Никита вышел из дома, с силой хлопнув дверью.
Дождь барабанил по крыше старенькой «девятки». Никита сидел, вцепившись в руль, и смотрел на освещённые окна дома Ковалёвых. Гнев постепенно сменялся тупой болью. Пять лет отношений. Совместные планы. Чёртова квартира, которую они выбирали вместе. Он вспомнил, как Марина кружилась по пустым комнатам, восхищаясь видом из окна и представляя, где будет стоять их кровать.
Телефон завибрировал — сообщение от Марины: «Прости меня. Давай поговорим. Я всё объясню».
Никита не стал отвечать. Завёл машину и медленно выехал с территории коттеджного посёлка.
— На такую сумму можно снять только что-то совсем паршивое, — риелтор Зинаида Петровна смотрела на Никиту с плохо скрываемым сочувствием. — Или комнату в общежитии.
— Мне нужно хотя бы что-то, — устало ответил он. — Временно. Потом разберусь.
Зинаида вздохнула, поправляя ярко-рыжие волосы:
— Есть вариант на окраине. Старый фонд, коммуналка. Хозяйка сдаёт комнату задёшево, потому что с соседями… скажем так, непросто.
— Беру.
Через час они уже поднимались по обшарпанной лестнице на пятый этаж. Зинаида тяжело дышала:
— Уф, лифта здесь отродясь не было, — она остановилась перевести дух. — Предупреждаю сразу: хозяйка — женщина своеобразная. Галина Степановна. Бывшая учительница математики. Держит всю квартиру в ежовых рукавицах.
Дверь им открыла высокая сухая старуха с пронзительным взглядом.
— Опаздываете, — она посмотрела на часы. — Я ценю пунктуальность.
— Добрый день, Галина Степановна, — защебетала Зинаида. — Мы немного задержались в пробке.
— В моё время люди рассчитывали время с учётом обстоятельств, — отрезала старуха и повернулась к Никите. — Правила простые: туалет и ванная по графику, шуметь не разрешается после девяти, гостей водить запрещено, готовить на кухне строго в своё время.
— Я понял, — кивнул Никита, оглядывая тёмную прихожую.
— Пойдёмте, покажу комнату, — Галина Степановна зашаркала по коридору.
Комната оказалась маленькой, но чистой. Железная кровать, стол, шкаф, тумбочка — всё родом из семидесятых.
— Двенадцать квадратных метров, — сказала хозяйка. — Пыль вытирать ежедневно, полы мыть раз в неделю. И ещё, — она подошла к окну и показала на ведро в углу, — крыша течёт, когда сильный дождь. Будете подставлять.
— Нормально, — Никита достал деньги. — Я беру.
Когда Зинаида ушла, Галина Степановна внимательно посмотрела на нового жильца:
— От жены сбежали?
Никита удивлённо поднял брови:
— Почему вы так решили?
— Тридцать лет в школе работала, — хмыкнула она. — Людей насквозь вижу. У вас глаза такие… обманутые.
Никита невольно усмехнулся:
— Не совсем так. Скорее, меня выгнали, пока я был в отъезде.
— Хм, — Галина Степановна поджала губы. — Запомните главное правило этой квартиры: свои проблемы — сами решаете. Никаких драм, никаких пьяных истерик. Ясно?
— Предельно.
В первую ночь Никита не спал. Лежал на скрипучей кровати, глядя в потолок и слушая, как капает вода в ведро — крыша действительно текла. Телефон разрывался от сообщений Марины, но он не читал их.
На следующее утро он встретил на кухне соседа — полного мужчину средних лет с красным лицом.
— А, новенький! — радостно воскликнул тот. — Меня Семён зовут. По батюшке можно не надо.
— Никита, — коротко представился он, заваривая растворимый кофе.
— Слушай, у тебя сигаретки не найдётся? Забыл купить вчера.
— Не курю.
— Жаль, — Семён тяжело вздохнул. — У нас тут Галина Степановна против курения воюет. Приходится на лестнице дымить. Ты чем занимаешься-то? По виду — офисный.
— Инженер-строитель.
— О, серьёзно! А я вот бухгалтер. На мясокомбинате работаю. Только между нами — уволили меня недавно. Галине не говори, а то выселит к чёртовой матери.
В этот момент на кухню вошла третья соседка — молодая женщина с ярким макияжем и в цветастом халате.
— Ну наконец-то нормальный мужик появился, — она окинула Никиту оценивающим взглядом. — Надоели унылые личности. Я Карина.
— Никита, — снова представился он.
— Карина Эдуардовна у нас звезда, — подмигнул Семён. — В ночном клубе танцует.
— Я хореограф, — с достоинством поправила Карина. — И для души танцую. А ты женат?
— Вообще-то, я завтракаю, — заметил Никита, отворачиваясь к окну.
— Уй, какие мы колючие, — Карина демонстративно надула губы. — Ладно, потом разговоримся. Не убежишь.
Через неделю Никита пытался вернуться к нормальной жизни. Он восстановил документы, поставил новую сим-карту, связался с работой. Начальник был недоволен его длительным отсутствием после завершения командировки, но согласился дать шанс.
— Дело есть новое, — сказал он по телефону. — Приезжай в офис, обсудим.
В офисе Никиту ждал сюрприз. За его бывшим столом сидел новый сотрудник, а ему предложили место в углу, рядом с шумным кондиционером.
— Извини, так вышло, — пожал плечами начальник. — Мы думали, ты не вернёшься. У тебя же это… личные проблемы были.
— Откуда вы знаете?
— Жена твоя звонила. Или кто она тебе. Сказала, что ты в депрессии, возможно, уволишься.
Никита стиснул зубы. Марина. Конечно. Заботится. Поговорить ему с ней всё-таки придётся, но не сейчас. Сначала нужно стабилизировать жизнь.
Новый проект оказался сложным — реконструкция исторического здания в центре города. Никита погрузился в работу с головой, задерживаясь допоздна. Это помогало не думать о личной катастрофе.
Вечером, возвращаясь домой, он заметил знакомую машину у подъезда. Чёрный BMW X5 — автомобиль Валерия Дмитриевича. Никита ускорил шаг и взбежал по лестнице.
В коридоре коммуналки Марина о чём-то горячо спорила с Галиной Степановной.
— Никита! — воскликнула Марина, увидев его. — Наконец-то!
— Как ты меня нашла? — холодно спросил он.
— Через агентство. Я всех обзвонила.
Галина Степановна переводила подозрительный взгляд с одного на другого:
— Я же ясно сказала: никаких гостей без предупреждения!
— Извините, — Никита повернулся к хозяйке. — Мы поговорим на улице.
Он практически вытолкал Марину на лестничную клетку.
— Зачем ты приехала?
— Я волновалась. Ты не отвечаешь на звонки, сменил номер…
— И правильно сделал, — отрезал Никита. — Мне нечего тебе сказать.
— Никита, я должна объяснить, — Марина смотрела на него умоляющими глазами. — Папа всё представил так, будто ты… будто ты специально исчез. Говорил, что у тебя другая женщина, что ты забрал деньги из нашего общего фонда…
— И ты поверила? Без единого доказательства?
— Я была в отчаянии! Ты не отвечал, на работе о тебе ничего не знали. Папа показал какие-то смс…
— Какие ещё смс? — Никита нахмурился.
— С твоего номера. Там было… — она запнулась. — Что ты устал от меня. Что тебе нужно начать новую жизнь.
— И ты даже не подумала, что это фальшивка? — он покачал головой. — Что он мог взять мой телефон, пока я был в душе, например? Или подделать сообщения?
Марина молчала, опустив голову.
— А потом он предложил продать квартиру, да? — продолжил Никита. — «Зачем хранить воспоминания», «начни с чистого листа»… Это в его стиле.
— Я совершила ошибку, — тихо сказала она. — Я поняла это, как только ты появился.
— Поздно, Марина. Квартира продана, мои вещи выброшены, работа под угрозой. И всё потому, что ты верила папочке, а не мне.
— Мы можем всё исправить! — она схватила его за руку. — Папа поможет купить новую квартиру. Лучше прежней.
Никита горько усмехнулся:
— Вот именно. Папа. Всегда папа. Он покупает, он решает, он контролирует. А ты просто киваешь и соглашаешься.
— Это несправедливо.
— Нет, Марина, несправедливо то, что ты выбросила пять лет наших отношений из-за нескольких сообщений и слов своего отца. Уходи. И не приезжай больше.
Он развернулся и вошёл в квартиру, захлопнув дверь. На пороге своей комнаты стояла Карина в коротком халате.
— Ого, какие страсти, — протянула она. — А девочка-то симпатичная. И машина внизу дорогая.
— Не твоё дело, — буркнул Никита.
— Конечно, не моё, — она подмигнула. — Но если понадобится утешение — я в соседней комнате.
Никита закрыл за собой дверь и рухнул на кровать, закрыв лицо руками.
Следующие недели превратились в однообразный ритуал: работа, коммуналка, снова работа. Никита сторонился соседей, хотя Карина регулярно пыталась завязать разговор, а Семён приглашал «пропустить стаканчик». Галина Степановна наблюдала за ним с молчаливым одобрением — он был тихим жильцом, платил вовремя и соблюдал все правила.
Однажды вечером, возвращаясь домой, Никита увидел на лавочке у подъезда Марину. Она была бледна, под глазами залегли тени.
— Не уходи, — сказала она, заметив, как он замедлил шаг. — Пожалуйста. Пять минут.
Никита сел рядом, но на расстоянии.
— Я ушла от отца, — произнесла Марина, глядя перед собой. — Сняла квартиру. Маленькую, на окраине. Работаю в книжном.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил Никита.
— Хотела, чтобы ты знал: я понимаю, что натворила, — она повернулась к нему. — И я не прошу вернуться. Просто… я пытаюсь исправить то, что можно.
Она достала из сумки папку:
— Твои чертежи. Я нашла копии в кладовке отца. Он не выбрасывал их, как сказал. Просто… спрятал.
Никита взял папку, пролистал — все его проекты были на месте.
— Спасибо, — сказал он сдержанно. — Это важно для меня.
— И ещё, — Марина положила на скамейку конверт. — Здесь деньги. Моя доля от продажи квартиры. Я знаю, что это не вернёт тебе дом, но…
— Оставь себе, — перебил Никита. — Тебе нужнее.
— Нет, — она покачала головой. — Я не хочу быть как отец. Использовать деньги для контроля. Это твоё.
Никита помолчал, затем взял конверт:
— Хорошо. Спасибо.
Марина встала:
— Я пойду. Просто хотела отдать это лично, а не через посредников.
— Подожди, — Никита поднялся следом. — Как ты?
— Нормально, — она слабо улыбнулась. — Учусь жить самостоятельно. Оказывается, это не так просто, когда тебе тридцать два и ты всегда полагалась на других.
— Я рад, что ты это делаешь.
— А ты? — она заправила прядь волос за ухо. — Как твоя жизнь?
— Налаживается, — ответил он. — Медленно, но верно.
Они стояли молча, глядя друг на друга. Годы совместной жизни, общие воспоминания, привычки — всё это было между ними, невидимое, но ощутимое.
— Ладно, — наконец сказала Марина. — Я действительно пойду. Удачи тебе, Никита.
— И тебе, — кивнул он.
Она пошла к остановке, не оглядываясь. Никита смотрел ей вслед, пока она не исчезла за углом.
— Слыхал новость? — Семён перехватил Никиту в коридоре. — Галина Степановна квартиру продаёт!
— Что? Почему?
— К сестре в Тверь переезжает. Говорит, старость не радость, одной тяжко.
Это известие застало Никиту врасплох. За три месяца он привык к коммуналке, к её странным обитателям, даже к вечно текущей крыше.
Вечером Галина Степановна сама постучалась к нему в комнату.
— Я так понимаю, Семён уже растрезвонил, — сказала она, присаживаясь на краешек стула. — Да, продаю. Старая я стала для этого балагана.
— Понимаю, — кивнул Никита. — Будем искать новое жильё.
— Вообще-то, — Галина Степановна поправила очки, — я хотела предложить тебе выкупить комнату. Семён с Кариной точно не потянут, а ты вроде с деньгами разобрался. Тётка твоя приезжала, отдала что-то.
Никита улыбнулся — Галина действительно видела людей насквозь.
— Не тётка. Бывшая… жена. И это не совсем моя комната. Это часть коммуналки.
— Молодой человек, — Галина Степановна поджала губы, — не учи учёную. Я знаю законы. Комната приватизирована отдельно, можно выкупить только её. А если потом договоришься с соседями или новыми владельцами — можно всю квартиру собрать.
Никита задумался. У него были деньги от Марины плюс премия за успешно завершённый проект. Неплохой старт.
— Я подумаю, — сказал он. — Спасибо за предложение.
— Думай быстрее, — отрезала Галина Степановна. — Через неделю дам объявление, а там кто первый придёт.
В выходные Никита решил осмотреть крышу. Постоянные протечки в его комнате намекали, что проблема серьёзная, но, возможно, решаемая. Если он собирался покупать комнату, стоило узнать, во что ввязывается.
Чердак оказался пыльным и захламлённым. Лучи света пробивались сквозь щели в кровле, освещая паутину и горы старого хлама.
— Так-так, — пробормотал Никита, осматривая прохудившиеся участки. — Тут работы на неделю, не больше. Старые перекрытия в порядке, проблема только в кровельном материале.
Он начал делать замеры и фотографировать повреждения. Профессиональная привычка брала своё — даже в личных делах он подходил ко всему как инженер.
Внезапно под ногой что-то скрипнуло. Никита посветил телефоном — одна из половиц выглядела странно. Он присел и потянул за край доски. Та легко поддалась, открыв небольшое пространство между перекрытиями.
В тайнике лежал старый кожаный портфель. Пыльный, потрескавшийся от времени, но с исправной застёжкой.
— Что за чертовщина? — пробормотал Никита, вытаскивая находку.
Внутри обнаружились пожелтевшие бумаги, какие-то чертежи и фотографии. Он бережно разложил документы на полу чердака. Чертежи оказались планом дома — того самого, в котором находилась коммуналка. Только это был не обычный типовой план, а детально проработанный проект с множеством примечаний.
— Архитектурная документация, — прошептал Никита, разбирая выцветшие надписи. — Похоже на авторский проект…
Среди бумаг он нашёл старую фотографию: мужчина в костюме стоял на фоне строящегося здания. На обороте была надпись: «С.М. Воронцов, главный архитектор. 1952 г.»
Никита аккуратно сложил всё обратно в портфель и спустился вниз. Он вошёл в комнату Галины Степановны без стука.
— Что это за бесцеремонность? — возмутилась хозяйка, отрываясь от вязания.
Никита молча положил портфель на стол:
— Чердак протекает не просто так. Кто-то намеренно повредил кровлю, чтобы добраться до тайника между перекрытиями. И забыл закрыть как следует.
Галина Степановна побледнела:
— Откуда это у тебя?
— Нашёл на чердаке. Кто такой С.М. Воронцов?
Старуха медленно сняла очки и протёрла их краем кофты:
— Мой отец, — сказала она наконец. — Сергей Михайлович Воронцов. Он построил этот дом.
Они сидели на кухне — Никита, Галина Степановна, Семён и Карина. Портфель лежал на столе, документы были аккуратно разложены.
— Мой отец был главным архитектором нескольких домов в этом районе, — говорила Галина Степановна. — Этот дом — его любимое детище. Он спроектировал его в послевоенные годы, когда восстанавливали город.
— Он сам здесь жил? — спросил Никита, разглядывая фотографии.
— Да, на втором этаже была наша семейная квартира. Но после его смерти дом национализировали, квартиру разделили. Мне досталась только комната.
— А чертежи почему на чердаке?
Галина Степановна вздохнула:
— Наступили сложные времена. Отца обвинили в космополитизме, его проекты называли «несоветскими». Он спрятал документы, чтобы сохранить. А потом… — она замолчала.
— Что потом? — не выдержала Карина.
— Его арестовали. 1953 год, последняя волна репрессий. Он не вернулся.
В кухне повисла тишина.
— А я всегда думал, что это обычная хрущёвка, — сказал Семён, почёсывая затылок. — Ничего особенного.
Никита покачал головой:
— Это не типовой проект. Посмотрите на эти чертежи — уникальная планировка, продуманная система вентиляции, нестандартные решения для перекрытий. Ваш отец был талантливым архитектором, — он повернулся к хозяйке.
— Знаю, — кивнула она. — Поэтому я никогда не хотела уезжать отсюда. Это его наследие.
— Но сейчас вы продаёте комнату, — напомнил Никита.
Галина Степановна неопределённо махнула рукой:
— Годы берут своё. Сил нет бороться с жилконторой, с протечками, с новыми владельцами, которые всё перестраивают без понимания.
Никита задумчиво перебирал чертежи:
— А что, если можно сделать по-другому?
Через неделю Никита пришёл к Галине Степановне с папкой документов.
— Я исследовал вопрос, — сказал он, раскладывая бумаги. — Ваш дом можно признать объектом культурного наследия. Архитектурная ценность, историческое значение, уникальность проекта — всё это даёт основания.
— И что это даст? — скептически спросила хозяйка.
— Защиту от сноса и бездумной перепланировки. Возможность получить государственное финансирование на реставрацию. И главное — сохранение работы вашего отца.
Галина Степановна внимательно изучала документы:
— Но это долгий процесс. Годы могут уйти.
— Необязательно, — возразил Никита. — У меня есть знакомые в архитектурном управлении. Если правильно подать документы и привлечь внимание специалистов, можно ускорить процесс.
— А жить где? На чердаке? — старуха хмыкнула.
— Я беру вашу комнату, — ответил Никита. — По той цене, что вы назначили. И берусь отремонтировать крышу за свой счёт. Вы переезжаете к сестре, как и планировали. Но остаётесь формальным владельцем доли до завершения процесса признания дома памятником.
— А тебе это зачем? — подозрительно прищурилась Галина Степановна. — Только не говори, что из уважения к архитектуре.
Никита улыбнулся:
— И это тоже. Но ещё я строитель. И если дом признают памятником, потребуется компания для реставрации. Я могу создать такую компанию. Это будет отличный проект для портфолио.
Галина Степановна долго смотрела на него, затем медленно кивнула:
— Хорошо. Но с одним условием: я хочу, чтобы имя моего отца было указано на мемориальной табличке. Сергей Михайлович Воронцов. Чтобы люди знали, кто это создал.
— Обещаю, — Никита протянул руку, и Галина Степановна крепко пожала её.
Прошло шесть месяцев. Никита стоял на строительных лесах, окружавших дом, и наблюдал за работой реставраторов. Заявка на признание дома объектом культурного наследия была одобрена комиссией быстрее, чем он ожидал — уникальность проекта и сохранившиеся оригинальные чертежи сыграли решающую роль.
Он создал небольшую строительную компанию, специализирующуюся на реставрации исторических зданий. Этот дом был их первым проектом. Неожиданно для себя Никита обнаружил, что работа приносит не только деньги, но и удовлетворение.
— Эй, начальник! — окликнул его один из рабочих. — Там к тебе посетитель!
Никита спустился вниз. У ограждения стояла Марина, с интересом разглядывая строительные работы.
— Привет, — сказала она. — Впечатляет.
— Спасибо, — Никита улыбнулся. — Не ожидал тебя увидеть.
— Я прочитала в газете о проекте реставрации. Увидела твоё имя.
Они прошли к временному вагончику, служившему офисом. Марина с любопытством рассматривала чертежи на стенах.
— Как твои дела? — спросил Никита.
— Хорошо, — она кивнула. — Работаю в издательстве теперь. Редактором.
— Рад за тебя.
— С отцом почти не общаюсь, — добавила Марина после паузы. — Он считает, что я совершила ошибку, начав самостоятельную жизнь.
— А ты?
— А я считаю, что совершила ошибку, когда позволила ему управлять моей жизнью, — она повернулась к Никите. — И когда не доверилась тебе.
Никита промолчал, рассматривая свои руки.
— Я не за этим пришла, — продолжила Марина. — Просто хотела сказать, что горжусь тем, чего ты добился. Это действительно красивый проект.
— Спасибо, — искренне ответил Никита. — Для меня это важно.
— Ну, не буду мешать, — она направилась к выходу. — Удачи тебе.
— Марина, — окликнул он её. — Хочешь как-нибудь выпить кофе? Просто поговорить.
Она обернулась, на лице мелькнуло удивление, сменившееся лёгкой улыбкой:
— Возможно. Когда-нибудь. Но не сейчас, — она покачала головой. — Нам обоим нужно время.
Никита кивнул:
— Я понимаю.
После её ухода он вернулся к чертежам. Впереди было много работы.
Спустя год дом был полностью отреставрирован. На фасаде появилась бронзовая табличка: «Памятник архитектуры. Архитектор С.М. Воронцов. 1952 г.»
Никита стоял в своей комнате — теперь это была полноценная однокомнатная квартира. Бережная реставрация позволила сохранить исторический облик, но адаптировать пространство для современного использования.
Его компания получила ещё несколько заказов на реставрацию исторических зданий. Приезжала Галина Степановна — суровая и прямая как всегда, но в глазах читалось одобрение.
— Отец бы одобрил, — только и сказала она, осматривая обновлённый дом.
Карина уехала в Москву — её пригласили в танцевальный коллектив. Семён остался — работал теперь у Никиты завхозом и, кажется, наконец бросил пить.
Вечером Никита поднялся на отреставрированный чердак. Теперь здесь было чисто, светло, никаких протечек. Он подошёл к тому месту, где нашёл портфель с чертежами. В полу была сделана небольшая дверца — тайник сохранили как историческую деталь.
Никита открыл её и положил внутрь свой блокнот с заметками о реставрации и фотографию обновлённого дома.
— Для следующего поколения, — сказал он вслух и закрыл тайник.
Телефон завибрировал — сообщение от Марины: «Видела сегодня статью о твоём проекте. Может, всё-таки кофе? Завтра в 6?»
Никита помедлил, глядя на экран. Потом написал: «В 6. Но только кофе».
Он спустился вниз, в свою квартиру. Из распахнутого окна доносился уличный шум, свежий вечерний ветер трепал занавески. Никита подошёл к окну и глубоко вдохнул. Жизнь продолжалась — не такая, какой он её планировал, но, возможно, именно такая, какая была ему нужна…
