— Повторяю еще раз, Миш. Дети твои здесь жить не будут. Я этого не вынесу, — Лера стояла у окна, скрестив руки на груди. За окном моросил мелкий осенний дождь, превращавший московский двор в унылое серое пространство.
Михаил провел рукой по лицу, словно стирая невидимую паутину.
— Лера, это мои дети. Понимаешь? Мои. Им пятнадцать и двенадцать. Куда им деваться?
— У них есть мать. Пусть живут с ней, — голос Леры звучал твердо, но не резко. — Когда ты предложил съехаться, мы обсуждали это. Я согласилась на твои визиты к ним, на наши совместные выходные раз в месяц. Но жить под одной крышей — нет.
Они стояли по разные стороны кухни. Новая кухня в новой квартире, где еще пахло свежей краской и где они собирались начать новую жизнь. Два взрослых человека, каждый со своим багажом прошлого, которое никак не хотело оставаться в прошлом.
— Людмила звонила сегодня, — Михаил нервно постукивал пальцами по столу. — У неё командировка на полгода. В Хабаровск.
— И что? — Лера подняла брови. — Она что, только сегодня узнала о командировке? Могла бы позаботиться о детях заранее.
— Её повысили. Это шанс, который бывает раз в жизни.
— А мой шанс? — голос Леры дрогнул. — Мой шанс начать всё с чистого листа? Мы три года к этому шли, Миш. Три года между твоими семейными обязательствами, между упреками Людмилы, между моими сомнениями. Я наконец решилась. Продала квартиру, которую десять лет выплачивала. Съехалась с тобой. И теперь ты говоришь мне, что сюда въедут твои дети?
В глазах Михаила читалась боль вперемешку с раздражением.
— Не навсегда же. Полгода — не вечность.
— Для кого как, — Лера отвернулась к окну. — Мы оба знаем, что через полгода найдется новая причина. Людмиле удобно, чтобы дети жили с отцом. Ей удобно строить карьеру, пока ты возишься с её детьми.
— С моими детьми, — с нажимом поправил Михаил.
— С вашими, — кивнула Лера. — Но я-то тут при чем? Я не подписывалась быть мачехой.
— Я не прошу тебя быть мачехой. Просто…
— Просто что? — Лера резко повернулась к нему. — Просто жить с ними под одной крышей? Кормить их? Стирать? Слушать, как Анька хлопает дверьми, когда у неё очередной подростковый кризис? Терпеть, как Денис разбрасывает свои вещи по всей квартире?
Лицо Михаила окаменело. Он молчал, глядя в пол.
— Вот видишь, — продолжила Лера тише. — Ты сам понимаешь, что это невозможно. Я не смогу. Я старалась, правда. Я была с ними приветлива, когда мы встречались. Я дарила им подарки на дни рождения. Я терпела, когда твоя бывшая звонила тебе среди ночи с какими-то мелкими проблемами. Но жить вместе — это слишком.
— Что ты предлагаешь? — глухо спросил Михаил.
— Сними им квартиру. Недалеко от нас, если хочешь. Навещай их каждый день. Но пусть у нас будет свое пространство.
— Аньке пятнадцать, Денису двенадцать. Они не могут жить одни.
— А с отцом могут? — Лера усмехнулась. — Ты же целыми днями на работе. Я, получается, должна сидеть с ними?
Михаил поднял глаза. В них читалась усталость многолетней борьбы между долгом и чувствами.
— Я могу нанять помощницу. Но мне нужно хотя бы знать, что они под моим присмотром.
— Под моим, ты хотел сказать, — поправила Лера.
В кухне повисла тяжелая тишина, нарушаемая только тиканьем часов и шумом дождя за окном.
Телефонный звонок прозвучал, когда они уже легли спать. Лера вздрогнула, услышав знакомую мелодию — контакт бывшей жены Михаила был помечен особым рингтоном.
— Да, Люда, — голос Михаила звучал напряженно. — Да, конечно… Что? Уже завтра?
Лера закрыла глаза, чувствуя, как внутри нарастает волна раздражения.
— Хорошо, я завтра заберу их из школы, — Михаил говорил тихо, словно надеясь, что Лера не услышит. — Да, вещи собери. Самое необходимое. Остальное я потом заберу.
Когда он положил трубку, в спальне повисла звенящая тишина.
— Значит, завтра, — произнесла Лера в темноту.
— Лер, я не мог отказать, — голос Михаила звучал виновато. — Ей срочно нужно вылететь. Билет уже куплен.
— И, конечно, она даже не спросила, готов ли ты принять детей, — Лера села на кровати. — Просто поставила перед фактом.
— Она мать моих детей.
— А я кто? — Лера включила ночник. В его тусклом свете лицо Михаила казалось осунувшимся и серым. — Кто я, Миш?
— Женщина, которую я люблю, — он потянулся к ней, но Лера отстранилась.
— Которую ты любишь, но чьим мнением пренебрегаешь.
— Я не пренебрегаю. Я просто не знаю, что делать, — Михаил сел рядом, опустив голову. — Пойми, это непростая ситуация для всех нас.
— Для тебя непростая, — Лера встала с кровати. — А для меня всё предельно ясно. Я не буду жить с твоими детьми. Точка.
— И что ты предлагаешь? — в голосе Михаила послышалось раздражение. — Выставить их на улицу?
— Я уже сказала — сними квартиру.
— За один день? Ты серьезно?
— Тогда я уеду к матери, пока ты не решишь этот вопрос, — Лера направилась к шкафу и начала доставать одежду.
— Лера, прекрати, — Михаил подошел к ней сзади. — Давай поговорим спокойно.
— Мы уже говорили, — она обернулась, глядя ему в глаза. — И ты меня не услышал. Что ж, теперь услышишь.
— Это шантаж, — Михаил отступил на шаг.
— Это самосохранение, — парировала Лера. — У меня нет сил играть роль идеальной мачехи. И я не хочу. Твоя бывшая вьет из тебя веревки, а ты позволяешь. Так вот я не позволю вить веревки из себя.
— Дети не виноваты, — тихо произнес Михаил.
Лера на мгновение замерла, прижимая к груди сложенную блузку.
— Я тоже, — её голос смягчился. — Я тоже не виновата, Миш. И я не обязана расплачиваться за ваши с Людмилой решения.
Утром Лера собрала небольшую сумку. Михаил сидел на кухне, глядя в одну точку и механически помешивая давно остывший чай.
— Я позвоню, когда приеду к маме, — сказала Лера, останавливаясь в дверях.
— Не уезжай, — глухо произнес Михаил. — Пожалуйста.
— А что ты предлагаешь?
— Я не знаю. Я разрываюсь между вами.
— Нет, Миш, — Лера покачала головой. — Ты не разрываешься. Ты уже сделал выбор. Ты просто хочешь, чтобы я с ним смирилась.
Он поднял на неё глаза, полные боли и растерянности.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. Но этого недостаточно, — Лера взялась за ручку сумки. — Позвони мне, когда решишь, что делать дальше.
Дождь усилился, когда она вышла из подъезда. Лера поставила сумку на асфальт и открыла зонт. На душе было тяжело и пусто одновременно. Три года отношений, надежд, планов — и вот она снова стоит одна, с сумкой в руках, не зная, что будет дальше.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Михаила: «Я найду квартиру. Дай мне неделю».
Лера смотрела на экран телефона, не зная, что ответить. Неделю. Где она будет эту неделю? У матери в однокомнатной квартире, слушая её причитания о том, что она «так и знала, что этим всё закончится»? Или в гостинице, тратя деньги, отложенные на отпуск?
Порыв ветра вырвал зонт из рук, и дождь мгновенно намочил волосы и лицо. Лера не шевельнулась, глядя, как зонт катится по дороге, подгоняемый ветром. Символично, подумала она. Ничего в её жизни не задерживается надолго.
Квартира на Нагорной улице оказалась маленькой, но чистой. Два окна выходили на шумную дорогу, но зато рядом была школа, где учились дети Михаила.
— Здесь нормально? — спросил он, показывая Лере кухню. — Мебель старая, но я купил новый холодильник и стиральную машину.
Лера обвела взглядом помещение. Квартира была съемная, но Михаил постарался сделать её уютной. На столе стояла ваза с осенними листьями — видимо, дети собрали в парке.
— Вполне, — кивнула она. — Как они?
— Анька злится, конечно. Говорит, что я их бросил, — Михаил устало опустился на стул. — Денис молчит. Он всегда так — уходит в себя, когда ему больно.
Лера почувствовала укол вины, но тут же отогнала это чувство. Она не обязана расплачиваться за чужие решения. Не обязана жертвовать своим комфортом, своей жизнью.
— Ты каждый день приезжаешь?
— Да, после работы. Готовлю ужин, проверяю уроки. По выходным мы весь день вместе.
— А по ночам?
Михаил поднял на неё глаза.
— Остаюсь здесь. Аньке пятнадцать, но я не могу оставить их одних на ночь.
Лера кивнула. Она понимала, что так и будет. Понимала, что их совместная жизнь, которую они планировали, откладывается на неопределенный срок.
— Я приезжаю в нашу квартиру утром, перед работой, — продолжил Михаил. — Принимаю душ, меняю одежду.
— Ты живешь на два дома, — констатировала Лера.
— Временно, — он попытался улыбнуться. — Полгода пролетят незаметно.
Лера промолчала. Они оба понимали, что дело не в сроках. Дело в том, что их жизнь уже никогда не будет прежней.
— Я вернулась домой, — сказала она, меняя тему. — Из маминой квартиры.
— Я знаю, — Михаил кивнул. — Спасибо, что дала мне время всё устроить.
— Я не хотела быть жестокой, — Лера присела напротив него. — Просто я знаю себя. Знаю, что не смогу жить с чужими детьми.
— Они могли бы стать и твоими тоже, со временем, — тихо произнес Михаил.
— Нет, Миш, — Лера покачала головой. — Не могли бы. Я не создана для этого. И лучше признать это сейчас, чем мучить друг друга иллюзиями.
За окном проехала машина, ее фары на мгновение осветили кухню желтым светом. Где-то хлопнула дверь — видимо, дети вернулись с прогулки.
— Мне пора, — Лера поднялась. — Ты останешься здесь?
— Да, сегодня у Дениса контрольная завтра. Нужно повторить материал.
Они стояли в маленькой прихожей, не зная, что сказать друг другу. Чужая квартира, чужие жизни, в которые они оказались вовлечены помимо своей воли.
— До завтра? — спросил Михаил, и в его голосе прозвучала неуверенность.
— До завтра, — кивнула Лера.
Первый месяц был самым тяжелым. Лера жила в их общей квартире одна, приходя с работы в пустые комнаты. Михаил приезжал утром, иногда оставался на обед, но чаще спешил обратно — к детям, в их новую реальность.
Лере казалось, что она медленно теряет его. Не из-за другой женщины, а из-за обстоятельств, с которыми невозможно бороться. Иногда она думала, что, может быть, стоило уступить, позволить детям жить с ними. Может, со временем они бы привыкли друг к другу.
Но потом она вспоминала свое детство. Отчима, который появился в их доме, когда ей было тринадцать. Его фальшивые попытки подружиться, его раздражение, когда она не отвечала взаимностью. Постоянное напряжение, витавшее в воздухе. Упреки матери: «Он старается, а ты…». Нет, она не хотела повторения этой истории. Не хотела, чтобы дети Михаила чувствовали себя нежеланными гостями в её доме. И не хотела сама превращаться в раздраженную, вечно недовольную женщину.
В один из вечеров, когда Михаил остался у неё на ночь — редкий случай, когда дети ночевали у бабушки — они впервые поговорили откровенно.
— Я скучаю по тебе, — сказал Михаил, обнимая её в темноте. — По нашей жизни.
— А я скучаю по нам, — ответила Лера. — По тем, какими мы были до всего этого.
— Мы справимся, — в его голосе звучала уверенность, которой не было месяц назад. — Это временные трудности.
— Дело не в трудностях, Миш, — Лера повернулась к нему. — Дело в том, что мы разные. Ты готов жертвовать всем ради детей. Я — нет.
— Это не значит, что мы не можем быть вместе.
— Не можем в полной мере, — мягко возразила она. — Ты разрываешься между двумя домами. Я живу одна в квартире, которую мы выбирали вместе. Это не та жизнь, о которой мы мечтали.
Михаил долго молчал, прежде чем ответить:
— Я не могу их бросить, Лер. Понимаешь? Не могу.
— Я знаю, — она провела рукой по его щеке. — И я не прошу тебя выбирать между мной и детьми. Я просто говорю, что наша ситуация… сложная.
— Мы справимся, — повторил он, и Лера не стала спорить. Не хотела разрушать этот редкий момент близости сомнениями, которые грызли её изнутри.
К концу второго месяца Лера начала замечать изменения. Михаил всё реже оставался в их квартире на ночь. Всё чаще задерживался у детей после работы. Их разговоры по телефону становились короче и формальнее.
— Как дела? — спрашивал он.
— Нормально. У тебя?
— Тоже. Дети передают привет.
Лера знала, что это неправда. Дети не передавали ей привет. Анька, по словам Михаила, вообще отказывалась говорить о «той женщине». Денис был более сдержан, но тоже не горел желанием общаться с ней.
Однажды вечером, когда Михаил в очередной раз отменил их встречу — у Дениса поднялась температура — Лера поняла, что так больше продолжаться не может. Она набрала номер Людмилы.
— Алло? — голос бывшей жены Михаила звучал удивленно. Они никогда раньше не общались напрямую.
— Это Лера. Нам нужно поговорить.
— О чем? — в голосе Людмилы послышалась настороженность.
— О ситуации, в которой мы все оказались, — Лера старалась говорить спокойно. — О том, что твоя командировка затянулась уже на третий месяц, а Михаил разрывается между двумя домами.
На том конце линии повисла пауза.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь, — наконец произнесла Людмила. — Это наши с Мишей дети. Он их отец. Естественно, что он заботится о них.
— Я не против того, чтобы он заботился о детях, — терпеливо пояснила Лера. — Я против того, что он вынужден жить на два дома. Это изматывает его. И разрушает наши отношения.
— А что ты предлагаешь? — в голосе Людмилы появились ледяные нотки. — Чтобы я вернулась из командировки и отказалась от повышения? Или чтобы дети жили одни?
— Я предлагаю найти компромисс, — Лера сделала глубокий вдох. — Например, няню, которая будет ночевать с детьми. Или другой вариант.
— Другой вариант — это чтобы ты пустила детей в свою квартиру, — прямо сказала Людмила. — Но Миша говорил, что ты категорически против.
— Да, против, — честно ответила Лера. — И у меня есть на то причины.
— Какие же? — в голосе Людмилы появилась язвительность. — Боишься, что они испортят твой идеальный порядок? Или что придется делить внимание Миши?
Лера почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения, но сдержалась.
— Я не хочу, чтобы дети чувствовали себя нежеланными. Это вредно в первую очередь для них.
— Какая забота, — хмыкнула Людмила. — А может, ты просто не хочешь брать на себя ответственность? Может, ты надеялась на легкие отношения с разведенным мужчиной, а получила полный комплект проблем?
— Это не телефонный разговор, — Лера решила прекратить бессмысленную перепалку. — Я просто хотела сказать, что нынешняя ситуация неустойчива. Михаил истощен. Дети чувствуют себя брошенными. Никто не выигрывает от этого.
— Я поняла тебя, — сухо ответила Людмила. — Но я не вижу другого выхода сейчас. Командировка закончится через три месяца. Потерпите.
После этого разговора Лера долго сидела у окна, глядя на вечерний город. Три месяца. Девяносто дней. Выдержат ли их отношения с Михаилом это испытание? И что будет потом? Людмила вернется, заберет детей, и все станет как прежде? Лера сомневалась в этом. Что-то надломилось между ними, что-то важное и хрупкое.
В середине третьего месяца случилось то, чего Лера подсознательно ждала и боялась. Михаил позвонил поздно вечером, когда она уже собиралась ложиться спать.
— Нам нужно поговорить, — его голос звучал напряженно.
— Что-то случилось? — Лера села на кровати, чувствуя, как внутри всё сжимается от тревожного предчувствия.
— Нет. То есть… — он замялся. — Я приеду через полчаса, хорошо?
Когда Михаил вошел в квартиру, Лера сразу заметила, как он изменился за эти месяцы. Осунулся, будто постарел. В глазах появилась какая-то новая, незнакомая решимость.
— Я принял решение, — сказал он без предисловий, проходя на кухню. — Я переезжаю к детям. Насовсем.
Лера опустилась на стул, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Почему? — только и смогла выдавить она.
— Потому что так будет честнее, — Михаил сел напротив. — По отношению к тебе, ко мне, к детям. Сейчас я не принадлежу ни тому, ни другому дому полностью. Это изматывает всех.
— А когда Людмила вернется?
— Она звонила вчера, — Михаил смотрел в сторону, избегая её взгляда. — Ей предложили постоянную работу там, в Хабаровске. С повышением. Она согласилась.
Лера моргнула, пытаясь осмыслить услышанное.
— То есть дети остаются с тобой? Навсегда?
— Не навсегда, — он покачал головой. — Но надолго. Люда будет прилетать, забирать их на каникулы. Но основное время они будут жить со мной.
— И ты решил всё сам, — Лера произнесла это не как вопрос, а как утверждение.
— А что я должен был сделать? — в голосе Михаила послышалось раздражение. — Ты ясно дала понять, что не хочешь жить с моими детьми. У меня нет выбора.
— Выбор есть всегда, — тихо сказала Лера. — Ты мог бы сказать Людмиле, что не можешь взять детей на такой долгий срок. Что у тебя есть своя жизнь.
— Они моя жизнь, — Михаил поднял на неё глаза. — Я их отец. Я не могу их бросить.
— Но меня бросить можешь, — горько усмехнулась Лера.
— Я не бросаю тебя, — он протянул руку через стол, но Лера отстранилась. — Я просто… я не знаю, как совместить всё это. Не знаю, как быть хорошим отцом и хорошим… партнером одновременно.
— Другие как-то справляются, — пожала плечами Лера.
— Другие, может, и справляются, — устало ответил Михаил. — А я не могу разорваться. Не могу постоянно чувствовать вину — то перед тобой, то перед детьми. Это убивает меня.
В кухне повисла тяжелая тишина. За окном мелькали огни проезжающих машин, где-то вдалеке звучала музыка — обычная московская ночь, в которую их отношения трещали по швам.
— Значит, всё? — наконец спросила Лера. — Мы расстаемся?
Михаил долго молчал, прежде чем ответить:
— Я не знаю. Может, нам нужна пауза. Время подумать, остыть.
— Время решить, что важнее, — добавила Лера.
— Я уже решил, — тихо сказал Михаил. — Дети важнее всего. И я не могу требовать, чтобы ты приняла их в свою жизнь, если не готова.
— Не можешь, — кивнула Лера. — И я благодарна тебе за это. За то, что не заставляешь меня быть той, кем я не являюсь.
— Мне жаль, что всё так вышло, — Михаил поднялся. — Я заберу свои вещи на выходных, если ты не против.
— Не против, — эхом отозвалась Лера.
Когда дверь за ним закрылась, она осталась сидеть на кухне, глядя в пустоту. Странно, но она не чувствовала ни боли, ни отчаяния — только опустошение и смутное облегчение. Словно долгая, изнурительная борьба наконец закончилась, и можно было выдохнуть.
Прошло две недели. Михаил забрал свои вещи, оставив ключи от квартиры на столике в прихожей. Они почти не разговаривали в тот день — обменялись несколькими формальными фразами, избегая смотреть друг другу в глаза.
Лера погрузилась в работу с головой. Приходила домой поздно, падала без сил в постель и засыпала, не успев подумать о том, что произошло с её жизнью. Это помогало не чувствовать пустоту, образовавшуюся после ухода Михаила.
В одну из суббот позвонила Ирина, подруга, с которой они не виделись несколько месяцев.
— Ты пропала, — вместо приветствия сказала она. — Я звоню, пишу — никакой реакции.
— Прости, — Лера потерла глаза. Она только проснулась, хотя было уже за полдень. — Много работы.
— Врешь, — безапелляционно заявила Ирина. — У тебя голос другой. Что случилось?
Лера молчала, не зная, с чего начать.
— Мы с Мишей расстались, — наконец произнесла она.
На том конце линии повисла тишина.
— Приезжай ко мне, — решительно сказала Ирина. — Сейчас же. Адрес помнишь?
— Ир, я не в настроении для…
— Это не обсуждается, — перебила подруга. — Я жду тебя через час. И не вздумай не приехать.
Ирина жила в старом доме на Патриарших. Квартира, доставшаяся ей от бабушки, сохраняла дух старой Москвы — высокие потолки, лепнина, массивная мебель красного дерева.
— Выглядишь ужасно, — констатировала Ирина, открывая дверь. — Проходи.
В гостиной был накрыт стол — чай, домашнее печенье, фрукты.
— Рассказывай, — Ирина села напротив, подперев подбородок рукой. — Всё как есть.
И Лера рассказала. Про детей Михаила, про Людмилу и её командировку, про квартиру на Нагорной, про их последний разговор. Слова лились потоком, словно прорвало плотину, которую она так старательно строила эти недели.
— Знаешь, что я думаю? — сказала Ирина, когда Лера закончила. — Ты поступила правильно.
— Правда? — Лера подняла на неё удивленный взгляд. Она ожидала осуждения, упреков в эгоизме.
— Абсолютно, — кивнула Ирина. — Ты была честна с собой и с ним. Не стала притворяться, что сможешь полюбить его детей, если на самом деле не готова к этому.
— Но разве это не делает меня… плохим человеком? — тихо спросила Лера.
— Почему? — Ирина пожала плечами. — Потому что ты не захотела играть роль святой мачехи? Потому что не стала врать себе и ему?
— Но я его люблю, — Лера обхватила чашку ладонями, будто ища тепла. — И всё равно не смогла принять важную часть его жизни.
— Любовь не всегда означает совместимость, — мягко сказала Ирина. — Можно любить человека и понимать, что вы не можете быть вместе. Это больно, но честно.
Лера молчала, обдумывая слова подруги. Где-то глубоко внутри она знала, что Ирина права. Знала, что если бы пошла на компромисс, пустила детей Михаила в свой дом, это в конечном итоге привело бы к катастрофе. К взаимным обидам, разочарованию, горечи.
— А Миша? — спросила Ирина. — Как он?
— Не знаю, — Лера покачала головой. — Мы не общаемся с тех пор, как он забрал вещи.
— Мужчины, — вздохнула Ирина. — Всегда думают, что могут усидеть на двух стульях. Быть идеальными отцами и идеальными партнерами одновременно. А потом удивляются, когда жизнь заставляет выбирать.
— Он выбрал детей, — тихо сказала Лера. — И я не могу его за это винить.
— Конечно, не можешь, — кивнула Ирина. — Но это не значит, что ты должна страдать. Жизнь продолжается, Лер.
Прошло еще две недели. Лера постепенно возвращалась к нормальной жизни. Перестала задерживаться на работе допоздна, начала снова встречаться с друзьями, даже записалась в бассейн — давно хотела, но всё откладывала.
Однажды вечером, возвращаясь домой после плавания, она увидела знакомую фигуру у подъезда. Михаил стоял, прислонившись к стене, и курил — привычка, от которой он избавился еще до их знакомства.
— Привет, — сказал он, заметив её. — Можно поговорить?
Лера кивнула, доставая ключи. В лифте они молчали, избегая смотреть друг на друга. Только в квартире, когда Михаил снял куртку и прошел на кухню — такой знакомый и одновременно чужой — Лера спросила:
— Что-то случилось?
— Нет, — он покачал головой. — То есть… да. Я скучаю по тебе, Лер.
Она отвернулась к окну, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.
— И я решил, что должен попытаться еще раз, — продолжил Михаил. — Должен спросить, нет ли шанса для нас.
— На каких условиях? — Лера обернулась. — Что изменилось, Миш?
— Ничего, — он провел рукой по лицу. — Дети всё еще со мной. Людмила всё еще в Хабаровске. Но я подумал… может, мы могли бы найти компромисс?
— Какой? — Лера села напротив него. — Ты будешь разрываться между двумя домами? Или переедешь ко мне с детьми, которых я не готова принять?
— Я не знаю, — честно признался Михаил. — Я просто знаю, что без тебя… пусто.
Лера смотрела на него долгим взглядом. Три года отношений, надежд, планов. Три года любви, которая оказалась недостаточно сильной, чтобы преодолеть реальность их разных жизней.
— Я тоже скучаю, Миш, — наконец сказала она. — Но ничего не изменилось. Я не стала другим человеком за этот месяц. И ты тоже.
— Значит, нет шанса? — в его голосе звучала горечь.
— Шанс всегда есть, — Лера грустно улыбнулась. — Но не сейчас. Не в этой жизни, где ты — отец, который не может и не должен оставлять своих детей. И где я — женщина, которая не может и не должна притворяться той, кем не является.
Михаил молчал, глядя в стол. Потом поднял глаза — в них читалась боль, но и понимание.
— Я рад, что встретил тебя, — тихо сказал он. — И жалею, что всё так вышло.
— Я тоже, — Лера протянула руку через стол и на мгновение коснулась его пальцев. — Но, может, так и должно было быть. Может, мы просто встретились не в то время.
Когда Михаил ушел, Лера долго стояла у окна, глядя, как он идет по двору к машине. Потом достала телефон и написала Ирине: «Ты свободна завтра вечером? Хочу сходить в тот новый ресторан, о котором ты говорила».
Жизнь продолжалась. Не такая, какую она планировала, но её собственная. Без компромиссов, без притворства, без попыток быть той, кем она не являлась. И в этом была своя честность и своя сила.
Прошло полгода. Лера сидела в кафе на Чистых прудах, листая новости в телефоне и ожидая подругу. За окном светило весеннее солнце, отражаясь в лужах после недавнего дождя.
— Лера?
Она подняла глаза и увидела Аньку — дочь Михаила. Девочка выросла за эти месяцы, стала выше, взрослее. Волосы острижены коротко, в ухе несколько сережек — типичный подростковый бунт.
— Привет, Аня, — Лера улыбнулась, чувствуя неловкость. — Как ты?
— Нормально, — девочка переминалась с ноги на ногу, не зная, уйти или остаться. — А вы?
— Тоже ничего, — Лера кивнула на стул рядом. — Присядешь?
Анька помедлила, но потом села, поставив рюкзак на колени.
— Как папа? — спросила Лера, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Нормально, — пожала плечами девочка. — Работает много. А с мамой… они опять ругаются.
— Почему? — Лера подалась вперед.
— Мама хочет, чтобы мы переехали к ней. В Хабаровск, — Анька смотрела в стол. — А папа против. Говорит, что не отпустит нас так далеко.
Лера кивнула, не зная, что сказать. Внутри что-то сжалось — от мысли о том, через что проходит Михаил, от осознания, что жизнь продолжает ставить его перед сложными выборами.
— А ты? — спросила она. — Ты хочешь к маме?
Анька пожала плечами.
— Не знаю. Там школа другая, друзей нет. Но мама говорит, что там перспективнее. И что папе будет легче без нас.
— Это неправда, — тихо сказала Лера. — Твоему папе никогда не будет легче без вас. Он вас очень любит.
Анька подняла на неё удивленный взгляд.
— Вы так думаете? После того, как… — она замялась. — После того, как вы расстались из-за нас?
— Мы расстались не из-за вас, — Лера покачала головой. — А из-за обстоятельств. Из-за того, что жизнь иногда ставит нас перед выборами, которые невозможно совместить.
— Папа скучает по вам, — вдруг сказала Анька. — Я видела вашу фотографию у него в телефоне. Он иногда смотрит на неё, когда думает, что никто не видит.
Лера почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Я тоже по нему скучаю, — честно сказала она. — Но иногда этого недостаточно.
— Я знаю, — Анька вздохнула с недетской серьезностью. — Мама тоже говорит, что любви недостаточно. Нужно еще… совпадать. Не знаю, как это правильно сказать.
— Быть совместимыми, — подсказала Лера. — И твоя мама права.
Они помолчали. За соседним столиком смеялась молодая пара, официантка разносила кофе, из колонок звучала негромкая музыка. Обычный день, обычное кафе, обычные люди — каждый со своей историей, своими радостями и печалями.
— Мне пора, — Анька поднялась. — У меня тренировка через полчаса.
— Конечно, — Лера кивнула. — Была рада тебя видеть, Аня.
Девочка помедлила, а потом вдруг сказала:
— Знаете, я тогда злилась на вас. Думала, вы нас ненавидите. А потом поняла, что это неправда. Вы просто… не были готовы стать нам мачехой. И это честно.
— Спасибо, — только и смогла выдавить Лера.
Когда Анька ушла, Лера еще долго сидела, глядя в окно. Странно, думала она, как жизнь иногда поворачивается. Полгода назад она была уверена, что Анька — один из главных источников её проблем. А сегодня эта девочка, кажется, поняла её лучше, чем многие взрослые.
Телефон завибрировал — пришло сообщение от Ирины, что она опаздывает. Лера отправила в ответ смайлик и отложила телефон. У неё было время подумать — о прошлом, о настоящем, о выборах, которые мы делаем каждый день. О честности перед собой и другими. О цене этой честности — и её ценности.
Была ли она права, отказавшись принять детей Михаила в свою жизнь? Может быть, да. Может быть, нет. Но она была верна себе. И в этом мире, полном компромиссов и полуправд, это уже немало.
Лера допила кофе и заказала еще один. Впереди был целый день, целая жизнь — её собственная жизнь, которую она строила по своим правилам. И пусть эта жизнь была не такой, о какой она мечтала раньше, но она была настоящей. Без притворства, без попыток быть той, кем она не являлась.
В конце концов, думала Лера, возможно, это и есть главное — оставаться собой, даже если весь мир ждет от тебя другого. Даже если это значит остаться одной. Даже если это больно.
