— Я ведь не просил тебя ничего покупать, — тихо проговорил Виктор, разглядывая содержимое пакетов на кухонном столе. — Мог бы сам сходить.
Галина резко повернулась от плиты, где она помешивала кипящий суп.
— Конечно, мог бы! Как и вчера мог, и позавчера. И постирать мог бы, и посуду помыть. Только почему-то все это делаю я, — она с грохотом поставила половник на подставку. — А ты только обещаешь.
— У меня были дела, я же объяснял.
— Какие дела, Витя? — Галина скрестила руки на груди, прислонившись к кухонному гарнитуру. — Очередная подработка, которая принесет нам миллионы?
В ее голосе сквозила усталость. Не злость — именно усталость от бесконечного повторения одного и того же диалога.
В коридоре зазвонил телефон.
— Это мама, — Виктор бросил взгляд на часы. — Она звонит каждый день в шесть.
— Конечно, — Галина отвернулась к плите. — Иди, отвечай. Не заставляй мамочку ждать.
Виктор помедлил секунду, словно хотел что-то сказать, но потом молча вышел из кухни.
Галина выключила огонь под кастрюлей и открыла окно. В маленькую кухню ворвался прохладный осенний воздух. Через тонкую стену до нее доносился приглушенный голос мужа:
— Да, мам… Нет, все хорошо… Конечно, помню про воскресенье…
Она невольно поморщилась. Воскресенье — это традиционный обед у свекрови. Каждую неделю одно и то же: бесконечные расспросы о том, когда же Галя наконец забеременеет, советы по ведению домашнего хозяйства и поучительные истории о том, как жила семья Виктора до появления Гали.
Из комнаты донесся смех мужа. С ней он так не смеялся уже давно.
Их первая встреча произошла пять лет назад, в книжном магазине на Невском проспекте. Виктор случайно задел ее плечом у полок с классической литературой, книга выпала из рук Гали.
— Простите, пожалуйста, — он наклонился, поднимая томик Чехова. — Я не заметил вас.
— Странно, обычно меня трудно не заметить, — усмехнулась Галина, поправляя очки. У нее были короткие рыжие волосы и веснушки, разбросанные по лицу как звезды по ночному небу.
— Тут темно, — смутился Виктор, протягивая ей книгу. — И я… я был погружен в мысли.
Она взяла книгу, и их пальцы на мгновение соприкоснулись.
— О чем может так глубоко размышлять человек в книжном магазине? — спросила она с улыбкой.
— О Цветаевой, — неожиданно для себя ответил Виктор. — Пытаюсь понять, почему именно «Поэма Горы» так сильно на меня влияет.
Она удивленно подняла брови:
— Обычно мужчины не признаются в любви к поэзии так легко.
— А я не обычный мужчина, — улыбнулся Виктор, сам удивляясь своей смелости.
Через час они уже сидели в маленькой кофейне напротив, горячо обсуждая русскую литературу, а через месяц Виктор перевез свои немногочисленные вещи в ее однокомнатную квартиру на окраине Петербурга.
Тогда все казалось таким простым.
— Мама передает тебе привет, — сказал Виктор, вернувшись на кухню.
— Неужели? — Галина знала, что свекровь никогда не передавала ей приветов.
— Хорошо, — признался он. — Не передает. Но она не такая плохая, как ты думаешь.
— Дело не в том, хорошая она или плохая, — Галина начала раскладывать суп по тарелкам. — Дело в том, что она контролирует каждый твой шаг. А ты ей это позволяешь.
— Она просто заботится обо мне.
— Тебе тридцать два, Витя.
Они сели ужинать в тягостном молчании. За окном смеркалось, и в стеклах отражались их фигуры — две тени за столом, когда-то близкие, а теперь словно разделенные невидимой стеной.
— Я нашел работу, — вдруг сказал Виктор. — Хорошую работу. В издательстве.
Галина медленно положила ложку.
— Правда? Какую?
— Редактором. Небольшое издательство, но с хорошей репутацией. Зарплата достойная.
— Это… это замечательно, — она впервые за вечер улыбнулась. — Когда ты начинаешь?
— В следующий понедельник, — Виктор смотрел в тарелку. — Только есть одна проблема. Мама считает, что это не мужская работа. Она говорит, что я должен искать что-то более… перспективное.
Улыбка сползла с лица Галины.
— И что ты решил?
— Я еще думаю.
— Что тут думать? — она сжала кулаки под столом. — Это же твоя мечта — работать с книгами!
— Да, но мама права насчет денег. Нам нужно больше…
— Нам нужно, чтобы ты был счастлив, Витя, — перебила Галина. — Нам нужно, чтобы ты наконец начал жить своей жизнью, а не той, которую планирует для тебя твоя мать.
Виктор отодвинул тарелку.
— Ты несправедлива к ней. Она хочет для меня только лучшего.
— Нет, Витя. Она хочет, чтобы ты остался ее маленьким мальчиком, который ни шагу не сделает без маминого одобрения. А ты… ты ей это позволяешь, — Галина встала из-за стола. — Я устала быть третьей в наших отношениях.
— О чем ты?
— О том, что любое наше решение сначала обсуждается с твоей мамой. О том, что я не могу даже обои в собственной квартире поменять без ее одобрения.
— Это неправда, — возразил Виктор. — Ты преувеличиваешь.
— Да? А помнишь, как мы хотели завести кошку? Кто нас отговорил? А поездка в Крым прошлым летом? Кто убедил тебя, что нам лучше поехать в Геленджик, поближе к твоей тете?
— Мама просто дает нам советы, а решаем мы сами.
Галина горько рассмеялась:
— Да, конечно. Мы сами. Только почему-то всегда в соответствии с ее советами.
Она вышла из кухни, оставив Виктора в одиночестве. В спальне Галина достала из шкафа большую коробку и начала складывать туда книги с прикроватной тумбочки.
Виктор появился на пороге через несколько минут.
— Что ты делаешь?
— Разбираю вещи, — ответила она, не поворачиваясь. — Давно пора было навести порядок.
— Галя, — он подошел ближе. — Давай не будем ссориться. Я знаю, что иногда бываю… сложным.
— Дело не в тебе, Витя. Дело в нас, — она наконец повернулась к нему. — Мы уже давно не мы. Ты живешь по указке мамы, я пытаюсь построить нашу собственную жизнь. Это не работает.
— Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю тебе выбрать. Либо мы начинаем жить нашей жизнью, либо… — она замолчала.
— Либо что? — тихо спросил он.
— Либо нам лучше расстаться, — эти слова давались ей тяжело, но она знала, что должна их произнести.
Виктор побледнел.
— Ты не можешь просить меня выбирать между тобой и мамой.
— Я не прошу тебя выбирать между нами. Я прошу тебя выбрать себя, свою жизнь. Решать, что тебе на самом деле нужно, а не что считает нужным твоя мать.
Он молчал, и это молчание говорило громче любых слов.
— Знаешь, в чем твоя проблема, Витя? — продолжила Галина. — Ты талантливый, умный, добрый человек. Но ты всю жизнь боишься разочаровать маму. И поэтому никогда не станешь по-настоящему счастливым.
— Она столько для меня сделала…
— Конечно, сделала. Она мать. Но дети растут, они должны жить своей жизнью. Это нормально.
Виктор сел на кровать, опустив голову.
— Я не знаю, что делать, Галя.
— Знаешь, — она села рядом с ним. — Просто боишься это сделать.
Они просидели так несколько минут в тишине, не касаясь друг друга, хотя расстояние между ними было всего несколько сантиметров. На самом деле пропасть была гораздо больше.
На следующее утро Галина проснулась от звука хлопнувшей входной двери. Виктора рядом не было. На его подушке лежала записка: «Поехал к маме. Нужно подумать. Вернусь вечером».
Она смяла записку и швырнула ее в угол комнаты. Всегда одно и то же. Каждый раз, когда им нужно было принять важное решение, Виктор ехал «подумать» к маме. И возвращался уже с готовым решением — маминым, конечно.
Галина встала, заварила крепкий кофе и открыла ноутбук. Давно пора было действовать, а не просто жаловаться на ситуацию. Она начала просматривать объявления о вакансиях в других городах.
После окончания университета она работала редактором в небольшом издательстве. Работа была интересной, но малооплачиваемой. Тем не менее, за пять лет она смогла накопить небольшую сумму денег — «на черный день», как говорила ее бабушка. Похоже, этот день наступил.
К вечеру она собрала документы и отправила резюме в несколько компаний в Москве. Ответ из одной пришел почти сразу: ее опыт их заинтересовал, и они приглашали на собеседование через Zoom на следующей неделе.
Когда в замке повернулся ключ, было уже около десяти вечера. Виктор вошел, осторожно прикрыв за собой дверь.
— Я думал, ты уже спишь, — сказал он, увидев Галину в кресле с книгой.
— Как прошел день с мамой? — спросила она, не отрываясь от чтения.
— Нормально, — он снял куртку. — Мы много говорили.
— О чем же?
— О нас. О работе. О будущем.
Галина закрыла книгу и посмотрела на мужа:
— И что вы решили?
Виктор вздохнул:
— Галя, не начинай.
— Я просто спрашиваю, что решила твоя мать насчет нашей жизни.
— Она ничего не решала, — он подошел ближе. — Это был просто разговор.
— И о чем же вы говорили?
— Она считает, что нам нужна своя квартира.
Галина удивленно подняла брови:
— Правда? И как же она предлагает нам ее получить? Магическим образом?
— У нее есть деньги на первоначальный взнос.
— Вот как, — Галина встала. — И что взамен?
— Ничего, — он пожал плечами. — Просто помощь.
— Витя, твоя мама никогда ничего не делает просто так. Какое условие?
Виктор помедлил.
— Она хочет, чтобы мы жили ближе к ней. В ее районе.
— Конечно, — Галина рассмеялась. — Как я не догадалась. Чтобы она могла заходить в любой момент, контролировать каждый наш шаг.
— Это просто забота, Галя.
— Нет, Витя, это не забота. Это контроль. И знаешь, что самое печальное? Ты даже не видишь разницы.
Она прошла мимо него в спальню и начала доставать из шкафа чемодан.
— Что ты делаешь? — встревожился Виктор.
— То, что должна была сделать давно, — ответила Галина, открывая чемодан. — Я уезжаю.
— Куда?
— В Москву. На собеседование. А потом, возможно, насовсем.
— Но почему? — он выглядел растерянным. — Из-за того, что мама предложила помочь с квартирой?
— Нет, Витя, — она начала складывать вещи. — Из-за того, что ты не видишь, как она манипулирует тобой. Из-за того, что мы пять лет живем не своей жизнью, а той, которую она для нас распланировала. Из-за того, что я больше не могу так.
— Галя, давай поговорим…
— Мы разговариваем пять лет, Витя. Ничего не меняется.
Он сел на край кровати, наблюдая, как она методично складывает вещи в чемодан.
— Я люблю тебя, — тихо сказал он.
— Я тоже тебя люблю, — она остановилась. — Но этого недостаточно, понимаешь? Нельзя строить семью на одной только любви. Нужно еще уважение, доверие, общие цели. А у нас всего этого нет.
— Есть, — возразил он. — Просто… сложно все.
— Знаешь, что я поняла за эти пять лет? — Галина села рядом с ним. — Когда что-то по-настоящему важно для человека, он находит способ это сделать. Когда нет — находит отговорки.
Виктор молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Поезд завтра в два, — сказала Галина, возвращаясь к сборам. — Я переночую у подруги. Заберу остальные вещи, когда определюсь с жильем в Москве.
— Так просто? — в его голосе звучала горечь. — Пять лет вместе, и ты просто уходишь?
— Нет, Витя, — она покачала головой. — Не просто. Я пять лет пыталась достучаться до тебя. Пять лет надеялась, что ты наконец повзрослеешь и начнешь принимать собственные решения. Но этого не произошло.
Она закрыла чемодан и выпрямилась.
— Знаешь, что самое грустное? Ты даже сейчас не пытаешься меня остановить. По-настоящему остановить. Ты просто сидишь и ждешь, что я передумаю, как всегда.
— А что я должен сделать? — он поднял на нее глаза. — Что ты хочешь от меня услышать?
— Я хочу, чтобы ты сказал, что выбираешь нас. Что готов бороться за нашу семью. Что пойдешь работать в издательство, потому что это твоя мечта. Что мы будем жить так, как хотим мы, а не твоя мама.
Виктор опустил голову.
— Я не могу просто отказаться от нее…
— Я и не прошу тебя отказываться от матери, — устало сказала Галина. — Я прошу тебя провести границы. Объяснить ей, что мы сами будем решать, как нам жить.
— Ей будет больно.
— А мне не больно, Витя? — в ее голосе прозвучали слезы. — Мне не больно видеть, как человек, которого я люблю, позволяет своей матери управлять нашей жизнью?
Она взяла чемодан и направилась к двери.
— Я позвоню, когда буду в Москве.
Виктор вскочил и схватил ее за руку:
— Подожди! Давай… давай еще раз попробуем. Я обещаю, что все изменится.
Галина грустно улыбнулась:
— Ты уже обещал, Витя. Много раз. Ничего не меняется.
— На этот раз будет по-другому, — в его голосе звучала отчаянная решимость. — Я пойду работать в издательство. Я поговорю с мамой. Правда.
— Когда? — просто спросила она.
— Что?
— Когда ты поговоришь с мамой?
Он замялся:
— Ну… скоро. Когда будет подходящий момент.
— Вот видишь, — она высвободила руку. — Ничего не изменится.
Галина вышла из квартиры, оставив Виктора стоять в прихожей. Она не обернулась.
Москва встретила ее моросящим дождем и промозглым ветром. Галина сняла маленькую комнату недалеко от метро и на следующий день отправилась на собеседование.
Офис издательства располагался в старинном особняке в центре города. Внутри царила атмосфера творческого беспорядка: стеллажи с книгами вдоль стен, люди, снующие с бумагами между кабинетами, тихая музыка из невидимых колонок.
Собеседование прошло успешно. Директор издательства, женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой и внимательным взглядом, была впечатлена опытом Галины.
— Нам как раз нужен человек с вашей квалификацией, — сказала она, просматривая портфолио Галины. — Когда вы можете приступить к работе?
— Хоть завтра, — ответила Галина.
— Отлично. Тогда жду вас в понедельник в девять, — директор протянула руку. — Добро пожаловать в команду.
Выйдя из здания издательства, Галина вдохнула полной грудью. Впервые за долгое время она чувствовала себя… свободной. Словно тяжелый груз, который она носила на плечах последние годы, вдруг исчез.
Она достала телефон и набрала номер Виктора. После нескольких гудков включилась голосовая почта. Галина оставила короткое сообщение:
— Привет, это я. Собеседование прошло хорошо, меня взяли. Начинаю в понедельник. Позвони, когда сможешь.
Виктор не перезвонил ни в тот день, ни на следующий. Галина не удивилась. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать: он ждет, что она вернется, как это бывало раньше после их ссор.
Но на этот раз все было иначе. Она действительно начала новую жизнь.
За следующую неделю Галина нашла небольшую, но уютную квартиру в старом доме на тихой улице, познакомилась с коллегами и погрузилась в работу. Вечерами она гуляла по московским улицам, открывая для себя новый город.
Виктор позвонил через две недели, когда она уже почти перестала ждать.
— Привет, — его голос звучал неуверенно. — Как ты?
— Хорошо, — ответила она. — Работаю, обживаюсь.
— Ты… ты правда не вернешься? — в его голосе слышалась надежда.
Галина вздохнула:
— А что изменилось, Витя?
— Я устроился в издательство, — торопливо сказал он. — Работаю редактором, как и хотел. Мама, конечно, была против, но я настоял на своем.
— Это здорово, — искренне сказала Галина. — Я рада за тебя.
— Я скучаю, — тихо произнес он. — Без тебя все не так.
— Я тоже скучаю, Витя. Но этого недостаточно.
— Что мне сделать, чтобы ты вернулась? — в его голосе звучало отчаяние.
— Дело не в том, чтобы я вернулась, — ответила Галина. — Дело в том, чтобы ты наконец начал жить своей жизнью. Не ради меня, а ради себя.
— Я пытаюсь, — сказал он. — Правда пытаюсь.
— Я знаю, — она улыбнулась в трубку. — И это хорошо. Продолжай.
— Ты приедешь на выходные? Хотя бы на один день?
Галина помедлила.
— Не в эти выходные, Витя. Мне нужно время. И тебе тоже.
После этого разговора они созванивались регулярно. Виктор рассказывал о работе, о том, как учится готовить, о фильмах, которые посмотрел. Он ни разу не упомянул свою мать, и Галина не спрашивала.
Прошло три месяца. Галина возвращалась с работы поздним вечером. Издательство готовило к выпуску новую книгу, и последние недели она работала допоздна.
Подходя к дому, она заметила знакомую фигуру на скамейке у подъезда. Сердце пропустило удар.
Виктор встал, увидев ее. Он выглядел похудевшим, под глазами залегли тени. В руках он держал букет полевых цветов — ее любимых.
— Привет, — сказал он неуверенно.
— Привет, — ответила она, останавливаясь в нескольких шагах от него. — Что ты здесь делаешь?
— Приехал увидеть тебя, — он протянул ей цветы. — Я не мог больше ждать.
Галина взяла букет, их пальцы на мгновение соприкоснулись.
— Пойдем, — сказала она. — На улице холодно.
В ее маленькой квартире было тепло и уютно. Книги на полках, цветы на подоконниках, пледы на диване — все говорило о том, что здесь живет человек, который создал свой собственный мир.
— Красиво у тебя, — сказал Виктор, оглядываясь.
— Спасибо, — Галина поставила цветы в вазу. — Чай? Кофе?
— Чай, если можно.
Они сидели на кухне, пили чай и говорили. О работе, о книгах, о Москве, о Петербурге. Обо всем, кроме главного.
Наконец Виктор решился:
— Я ушел от мамы.
Галина подняла на него глаза:
— В каком смысле?
— В прямом. Снял квартиру. В другом районе. Сказал ей, что мне нужно жить своей жизнью.
— И как она отреагировала?
— Плакала, — он смотрел в чашку. — Обвиняла меня в неблагодарности. Говорила, что я разбиваю ей сердце.
— Мне жаль, — тихо сказала Галина.
— Не стоит, — он поднял взгляд. — Ты была права. Все эти годы права. Она не заботилась обо мне — она контролировала меня. И я позволял ей это.
— Что произошло? Почему ты вдруг решился?
— Не вдруг, — он покачал головой. — После твоего отъезда я много думал. О нас, о себе, о своей жизни. И понял, что все эти годы жил не своей жизнью, а той, которую планировала для меня мама. Я позволял ей решать за меня, потому что так было проще. Не нужно брать на себя ответственность, не нужно рисковать, не нужно…
— Взрослеть? — подсказала Галина.
— Да, — он грустно улыбнулся. — Именно так. Не нужно взрослеть.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
— Знаешь, что стало последней каплей? Она предложила мне познакомиться с дочерью своей подруги. Сказала, что мне пора «двигаться дальше».
— И что ты ответил?
— Что я все еще люблю свою жену. И что если и буду с кем-то двигаться дальше, то только с тобой.
Галина молчала, не зная, что сказать.
— Я не прошу тебя вернуться, — продолжил Виктор. — Не сейчас, по крайней мере. Я понимаю, что тебе нужно время. Что мне нужно доказать — не тебе, себе, — что я действительно изменился.
Галина поставила чашку на стол.
— Дело не только в тебе, Витя. За эти месяцы я тоже многое поняла о себе. О том, чего хочу от жизни, от отношений.
— И чего ты хочешь?
— Партнерства. Уважения. Собственного пространства, — она посмотрела ему в глаза. — Я не хочу возвращаться к тому, что было.
— Я тоже не хочу, — он накрыл ее руку своей. — Я хочу начать с чистого листа. Здесь, в Москве, если ты позволишь. Или в любом другом городе, где ты захочешь быть.
— А как же твоя работа в Петербурге?
— Я нашел вакансию здесь. В небольшом издательстве, специализирующемся на современной поэзии.
Галина удивленно подняла брови:
— Серьезно? Ты бы переехал ради меня?
— Не только ради тебя, — он впервые за вечер улыбнулся по-настоящему. — Ради нас. Ради себя.
Она отвела взгляд, обдумывая его слова.
— Я снял номер в гостинице недалеко отсюда, — сказал Виктор, вставая. — Останусь на выходные. Если захочешь, можем встретиться завтра, просто погулять, поговорить. Без обязательств.
Галина проводила его до двери.
— Спасибо, что приехал, — сказала она.
— Спасибо, что не выгнала, — он улыбнулся, уже стоя на лестничной клетке.
Когда за ним закрылась дверь, Галина прислонилась к стене и закрыла глаза. Внутри нее боролись противоречивые чувства: недоверие, надежда, страх, радость.
Она не знала, чем закончится эта история. Сможет ли Виктор действительно измениться, или через месяц все вернется на круги своя? Стоит ли давать их отношениям второй шанс, или лучше двигаться дальше по отдельности?
Она не знала ответов на эти вопросы. Но впервые за долгое время она чувствовала, что решение действительно за ней. И какое бы она ни приняла, оно будет только ее.
Следующим утром, собираясь на встречу с Виктором, Галина достала из шкафа красное пальто, которое не надевала с отъезда из Петербурга. В кармане она нашла сложенный листок бумаги — их свидетельство о браке.
Она смотрела на документ, вспоминая день их свадьбы. Маленький ЗАГС на окраине города, два случайных свидетеля, скромное кафе после церемонии. Они были так счастливы тогда, так полны надежд.
Зазвонил телефон. На экране высветилось имя Виктора.
— Я внизу, — сказал он. — Выходишь?
— Да, — ответила она. — Уже иду.
Галина положила свидетельство на стол и решительно направилась к двери. Что бы ни случилось дальше, это будет начало чего-то нового. Для них обоих.
