– Ты обалдел? Мою квартиру? А где мы будем жить?
– Жить будем вместе, конечно. Мы — семья.
Я уставилась на него, словно видела в первый раз.
– Ты серьезно? – спросила я, стараясь говорить спокойно. – Ты хочешь, чтобы я отдала свою квартиру твоим родителям? Квартиру, которую я купила сама, до брака?
Тонкий писк телефона резал слух, словно осколок стекла. Я вздохнула, зная, кто там. Безусловно, Людмила Эдуардовна, свекровь. Скрепя сердце, нажала кнопку ответа.
– Алло, – произнесла я, стараясь придать голосу непринужденность.
– Здравствуй, Ниночка! – Голос Людмилы Эдуардовны звенел металлом. – Знаешь, я вообще-то удивлена! Мы с Женечкой вчера весь день тебя ждали! Ты должна была, между прочим, к обеду приехать!
– Людмила Эдуардовна, – терпеливо начала я, – я же предупреждала. У меня на работе страшный завал. Горит проект, понимаете? Не могла я вырваться.
– Проекты! – презрительно фыркнула свекровь. – Семья должна быть на первом месте, Ниночка! Это аксиома! А в доме у нас, между прочим, как после Мамая нашествия! Никто и пальцем не пошевелит!
«Ага, сейчас! Приеду и бесплатной уборщицей у вас отпашу!» — мысленно огрызнулась я, но вслух сказала максимально ровным тоном:
– Людмила Эдуардовна, я понимаю, но…
– Вот именно, что не понимаешь! — перебила она меня. — Какая ты жена после этого? Даже помочь не можешь! Что, трудно раз в неделю приехать и порядок навести? Я же старая, мне тяжело.
– Но вы же сами говорили, что прекрасно справляетесь, – попыталась напомнить я.
– Говорила! А что мне оставалось делать? Я же не знала, что ты такая… эгоистка, – голос свекрови дрогнул. – Хорошая жена всегда заботится о семье мужа! А ты? Ты только о себе и думаешь!
Я молча считала до десяти. Каждую неделю – один и тот же сценарий. Звонок. Упреки. Требования внимания, заботы и бесплатной рабочей силы.
– Так вот, – торжественно произнесла Людмила Эдуардовна. – В субботу жду тебя, как штык, к десяти утра! Поняла?
Я не выдержала. Просто положила трубку.
Выдохнула. Наконец-то! Начинался мой долгожданный отпуск. Целая неделя покоя. Никакой работы, никаких телефонных звонков, никаких Людмил Эдуардовн. Я оглядела свою квартиру. Мою личную крепость, купленную на мои, кровно заработанные деньги, еще до замужества. Здесь я могла быть собой. Настоящей. Расслабленной.
Я включила музыку и принялась за уборку. Не потому, что Людмила Эдуардовна так велела. А потому, что мне самой этого хотелось. Порядок успокаивал. Я переставила декоративные подушки на диване в спальне, вытерла пыль с любимых статуэток в гостиной. Когда часы пробили половину третьего, раздался звонок в дверь.
На пороге стояла… Людмила Эдуардовна. С каменным выражением лица. Без стука вошла внутрь.
– Ах, вот ты где! Трубки, значит, бросаем? – сразу взяла она быка за рога.
Я, внутренне выдохнув, ушла на кухню, чтобы помыть посуду. Свекровь, как верный цербер, последовала за мной.
– Неуважение к старшим! Безобразие! Я же твоя мать практически! Такое вытворяешь! Не стыдно? — не унималась Людмила Эдуардовна, продолжая вычитывать меня, словно школьницу, забывшую выучить урок.
– Может, чаю? — устало предложила я.
– Чай! — фыркнула свекровь. — Ты хоть понимаешь, что натворила? Да мне нужно, чтобы ты усвоила, что семья — это самое святое на свете! Запомни это! — наконец, она замолчала.
В воздухе повисло что-то вроде паузы. Я воспользовалась этим, вытирая руки полотенцем.
– Что ж, если это все, можете идти. У меня отпуск, я хочу побыть одна и отдохнуть…
– И вот что…, — Людмила Эдуардовна ухмыльнулась, — когда мы с Женечкой разбогатеем, ты не получишь ничего. Вообще ничего. Ты думаешь, что ты такая умная, а на самом деле ты — злое существо. Запомнят мои слова.
Даже не попрощавшись, она развернулась и пошаркала к выходу. Давно мне не было так легко.
Вечером вернулся мой муж, Евгений. Уже в мрачном настроении.
– Мама звонила, – процедил он сквозь зубы. – Говорила, ты ей нахамила.
– Женя, – вздохнула я. – Давай не будем начинать. Ты же знаешь, как она…
– Нет, это ты знаешь, как она! – перебил меня Евгений, повышая голос. – Она — моя мать! И я не позволю, чтобы ты с ней так разговаривала!
Я устало потерла переносицу.
– Почему ты всегда встаешь на ее сторону? – спросила я тихо.
– Потому что она — моя семья! А ты… ты просто моя жена!
Я умолкла, чувствуя, как внутри все холодеет.
– И еще, – продолжила я. – Твоя мать какую-то странную фразу сказала. Про то, что они с тобой, якобы, разбогатеют. Что это значит?
Евгений расправил плечи и самодовольно улыбнулся.
– Короче, друг отца предложил им вложиться в какое-то супер-выгодное дело. Там такие проценты, что обалдеть можно! Через пару лет миллионерами станем!
Я скептически посмотрела на него.
– Ты уверен, что это надежно? Не похоже на какую-нибудь пирамиду?
– Да ты что! Все проверено! Там юристы, экономисты… Короче, все серьезно!
Я пожала плечами. Меня чужие финансовые авантюры не интересовали.
Четыре месяца Людмила Эдуардовна не давала мне покоя. Каждый раз при встрече хвасталась небывалыми успехами семейного бизнеса. Рассказывала о планах на покупку новой мебели, дорогой машины, шикарного отдыха на Мальдивах. Евгений сиял от гордости за родителей и живо представлял, какое шикарное наследство ему перепадет.
Однажды вечером Евгений заявился домой словно в воду опущенный. Лицо чернее тучи.
– Короче, – процедил он, избегая моего взгляда. – Друг отца… исчез. Когда дела пошли совсем швах…
Я медленно кивнула, уже зная, что последует дальше.
– Оказалось, что весь этот бизнес – лохотрон. Обманщики! Теперь мои родители… по уши в долгах.
– Что, совсем по уши? — иронично спросила я.
– Да. Всё, что было, уже отписали кредиторам, а дальше… Даже рассказывать страшно.
– Квартира?
– Квартиру тоже заберут, скорее всего. Выгнать людей на улицу…
Я вздохнула.
– Я же говорила, что это все подозрительно, – произнесла я тихо.
– Да что ты все зудишь! – взорвался Евгений. – Могла хотя бы сейчас промолчать! Где твое сочувствие?
Последующие недели превратились в ад. Людмила Эдуардовна и ее муж, Эдуард Петрович, стали ежедневными гостями в нашей квартире. Они приходили и жаловались, жаловались, жаловались на свои несчастья, на то, что скоро останутся на улице, без средств к существованию. Евгений ходил мрачнее тучи.
В один из вечеров, после очередного затянувшегося сеанса жалоб свекрови, Евгений сел напротив меня и тяжело вздохнул.
– Нина, – произнес он глухо. – Банк… изъял у них все имущество. Совсем ничего не осталось.
Я молча ждала, понимая, к чему он клонит.
– Нина, – повторил Евгений, глядя мне прямо в глаза. – Ты должна им помочь.
– То есть, как «помочь»? И что именно ты предлагаешь?
– Ниночка, ты же понимаешь, что другого выхода нет. Ты должна отдать им свою квартиру.
– Ты обалдел? Мою квартиру? А где мы будем жить?
– Жить будем вместе, конечно. Мы — семья.
Я уставилась на него, словно видела в первый раз.
– Ты серьезно? – спросила я, стараясь говорить спокойно. – Ты хочешь, чтобы я отдала свою квартиру твоим родителям? Квартиру, которую я купила сама, до брака?
– Ну а что такого? — как ни в чем не бывало ответил Женя. — У тебя же есть обязательства перед моей семьей!
– Вот как?! У меня нет никаких обязательств перед твоей семьей, – отрезала я. – Квартира – моя. И отдавать я ее никому не собираюсь.
Евгений вскочил со стула, его лицо покраснело от ярости.
– Ты эгоистка! Ты думаешь только о себе! Семья должна помогать друг другу в трудную минуту!
– Это – твоя семья, Евгений, – холодно возразила я. – А не моя.
Он опешил.
– Что… что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, – твердо произнесла я, – чтобы ты собрал свои вещи и покинул мою квартиру.
Он молчал, переваривая мои слова. А затем взорвался:
– Да как ты смеешь!
– Смею, – повторила я. – Это – моя квартира. И я решаю, кому здесь жить, а кому – нет.
Развод был быстрым и болезненным. Евгений пытался отсудить половину моей квартиры, но, к счастью, закон был на моей стороне. Имущество осталось за мной.
После развода, однажды, когда я шла домой, меня подстерегли у подъезда Евгений и его родители.
– Нина! – завизжала Людмила Эдуардовна, подбегая ко мне. – Ты – чудовище! Ты нас просто выкинула на улицу! Жестокая эгоистка!
Я спокойно посмотрела на нее.
– Я вас предупреждала, – произнесла я ровным тоном. – Вы сами ввязались в эту авантюру. Оставьте меня в покое.
И, не дожидаясь ответа, повернулась и вошла в подъезд.
