Стою на кухне, режу салат на ужин. Игорь заходит, садится за стол. Молчит минуту, потом говорит:
— Мама продала квартиру. Деньги нужны брату на бизнес. Она будет жить с нами.
Нож замирает в воздухе.
— Как это жить с нами?
— Ну вот так. Переедет через неделю. Комнату Вике освободишь, пусть к Максу переселится. А Вика пока на диване в зале поспит.
Я оборачиваюсь. Смотрю на мужа. Он серьезно. Совершенно серьезно сидит и ждет моей реакции.
— Игорь, ты о чем вообще? Какая комната? У нас двушка! Вика учится в девятом классе, ей нужно свое пространство!
— Подумаешь, год потерпит. Зато мама будет помагать по хозяйству.
Семь лет мы живем в этой квартире. Семь лет я выплачиваю ипотеку — мы с Игорем оформили её пополам, но платила всегда я. У него то машина сломается, то родне помочь надо, то еще что-то.
Я работаю бухгалтером в торговой компании, зарплата нормальная. Игорь в строительстве, но деньги как-то всегда проходят мимо семьи.
А свекровь Алла Петровна… Она у нас особенная. Два года назад на моем дне рождения сидела весь вечер с кислым лицом. Потом сказала:
— Ну и зачем ты, Люда, такой дорогой торт заказала? Деньги на ветер.
Торт стоил две тысячи. Для моего сорокалетия я решила не экономить.
— Алла Петровна, это мой праздник. Мои деньги.
— Игорь же платит за квартиру! Значит общие деньги!
Я тогда промолчала. Но запомнила.
— Игорь, давай серьезно поговорим — усаживаюсь напротив — Твоя мама не сможет жить с нами. У нас нет места.
— Есть место. Вика переселится к Максу.
— Максу одиннадцать лет! У него своя комната, свои вещи, игры, компьютер! Куда там Вику с её учебниками, одеждой?
— Разместятся как-нибудь.
Как-нибудь. Вот так он всегда. Как-нибудь разместятся, как-нибудь поживут, как-нибудь разберутся.
— А ты маму свою спросил, зачем она квартиру продала? У неё была однушка в центре, хорошая!
— Ване на бизнес нужны деньги. Мама помогла.
Ваня — младший брат Игоря. Тридцать пять лет, три раза бизнес открывал, три раза прогорал. Теперь вот четвертая попытка.
— И сколько она ему дала?
— Три миллиона.
Я даже рассмеялась. От безысходности.
— Три миллиона отдала, а сама теперь к нам? Игорь, ты это слышишь сам?
— Слышу. И что такого? Она моя мать, я обязан её принять!
Вика пришла со школы. Узнав новость, побледнела.
— Мам, а как же я буду учиться? У Макса постоянно орет компьютер, друзья его приходят!
— Не знаю, доченька. Папа решил так.
— А меня не спросили?
Вот именно. Никого не спросили.
Максим отреагировал проще — пожал плечами. Ему все равно, он мальчишка. Но я-то знаю: через неделю они передерутся, потому что подростку и ребенку не ужиться в одной комнате.
Алла Петровна приехала осматривать территорию через три дня. Зашла, осмотрела кухню, прошлась по квартире.
— Тесновато у вас тут. Но ничего, я человек неприхотливый.
Села на Викину кровать, попружинила матрас.
— Этот старый надо выбросить. Привезу свой.
— Алла Петровна, может, не стоит… — начала я.
— Что не стоит? Я что, на помойке жить буду? У меня спина больная, мне хороший матрас нужен!
Вика стояла в дверях, смотрела на свою комнату. Глаза красные. Не плакала, но было видно — готова.
Вечером Игорь пришел поздно. Сел ужинать, молча ел мою стряпню. Я не выдержала:
— Мы должны что-то решать. Дети страдают.
— Никто не страдает. Неделю потерпят, привыкнут.
— Привыкнут? Игорь, это наша семья! Нашим детям нужно пространство!
— А моей матери что, не нужно? Она на улице пусть живет?
— Она могла не продавать квартиру! Могла сказать Ване нет!
— Ты ничего не понимаешь. Ваня молодец, развивается, старается!
Ваня молодец. Конечно. В тридцать пять лет выпросил у матери последние деньги на очередную авантюру.
— А знаешь что, Игорь? Я не согласна.
Он поднял голову. Удивленно так посмотрел.
— Как это не согласна?
— Вот так. Это моя квартира тоже. Я плачу ипотеку. И я против.
— Люда, ты чего? Мать моя! Мне наерное виднее!
— Тебе виднее, а мне и детям как? Мы тут лишние?
— Не говори ерунды. Просто мама поживет, пока Ваня на ноги встанет. Потом ей что-нибудь снимем.
Когда потом? Через год? Два? Пять?
Переезд назначили на субботу. Алла Петровна прислала список того, что ей нужно освободить:
Половина шкафа в прихожей. Два ящика на кухне для продуктов. Полка в ванной. Балкон наполовину под её вещи.
Я читала и не верила глазам.
— Игорь, ты это видел?
— Ну видел. Нормально же. Человеку надо где-то вещи хранить.
— У меня на балконе банки на зиму! Куда я их дену?
— На дачу отвези.
Какую дачу? У нас нет дачи!
Вика молча собирала свои вещи. Игрушки детские, книжки, тетради. Все складывала в коробки. Максим уже расчистил ей угол, но места катастрофически мало.
— Мам, а мой стол куда?
— Не знаю, дочка.
Я действительно не знала. Письменный стол не помещался к Максиму. Алла Петровна заявила, что он ей нужен — будет вязать там и телевизор смотреть.
В пятницу вечером я сидела на кухне. Пила чай. Думала.
Семнадцать лет замужем. Двое детей. Квартира, которую я тяну на своих плечах. И теперь свекровь, которая займет всё пространство.
Игорь вошел, посмотрел на меня.
— Чего сидишь? Завтра рано вставать, маму везти надо.
— Я не поеду.
— Как не поедешь?
— Вот так. У меня дела.
— Люда, ты чего творишь? Мать переезжает, а ты отказываешься помагать?
— Я отказываюсь разрушать жизнь своих детей ради твоей матери и её любимого Вани!
Игорь покраснел. Сжал кулаки.
— Ты сейчас что сказала?
— То, что думаю. Алла Петровна продала квартиру добровольно. Это её выбор. Но почему мы должны расплачиваться?
— Потому что я так решил! Понятно?
— Нет, не понятно.
Утром я встала рано. Собрала детям завтрак, разбудила их. Игорь уже уехал за матерью.
— Мам, а что будет? — тихо спросила Вика.
— Не знаю, солнышко. Честно не знаю.
В десять утра приехала газель. Игорь, Ваня, двое грузчиков. Алла Петровна командовала:
— Это в комнату! Осторожно, там посуда! Шкаф к стенке!
Я стояла в коридоре. Смотрела, как в мою квартиру заносят чужую мебель. Огромный шкаф, комод, кресло, два чемодана, коробки.
— Куда это всё? — спросила я.
— Мама же говорила — в её комнату, — буркнул Игорь.
Викина комната превращалась в склад. Кровать, шкаф, комод, кресло, стол. Пройти негде.
— Алла Петровна, тут же невозможно жить!
— Мне нормально. Я скромная.
Скромная. С двумя шкафами и креслом в комнате двенадцать метров.
К вечеру разгрузились. Ваня уехал. Грузчики получили деньги — мои деньги, между прочим, Игорь взял из моей заначки.
Алла Петровна села на кухне, попросила чай.
— Ну что т, Людмила, теперь будем жить вместе. Я тебе помагать буду по хозяйству.
— Мне помощь не нужна.
— Как это не нужна? Молодежь сейчас готовить не умеет. Я научу.
Я готовлю семнадцать лет. Каждый день. Три раза в день. Но Алле Петровне виднее.
— Спасибо, не надо.
— Вот упрямая какая. Игорь, ты с ней поговори!
Игорь устало махнул рукой.
— Мам, давай завтра. Устали все.
Первая неделя была кошмаром. Алла Петровна вставала в шесть утра. Включала на всю громкость телевизор. Дети не высыпались, я нервничала.
На кухне она заняла мои ящики. Её крупы, её кастрюли, её специи. Моё всё сдвинула.
— Алла Петровна, это мои вещи!
— Ну и что? Подвинь чуть-чуть.
Подвинь. В собственной квартире.
Вика и Максим ругались каждый вечер. Он включал музыку — ей мешало. Она готовилась к контрольной — он звал друзей в гости.
— Мам, я так не могу, — плакала Вика — Я не могу учиться!
— Потерпи, доченька.
А что еще сказать?
Через две недели Алла Петровна заявила:
— Людмила, я тут подумала. Суп ты варишь невкусно. Давай я буду готовить обеды?
— Не надо.
— Да ладно тебе! Мужчины нормальную еду любят!
Она начала готовить. Жирный борщ, тяжелые котлеты, сладкие компоты. Игорь ел с удовольствием, нахваливал.
— Вот это еда! Спасибо, мам!
Я сидела и молча доедала свой салат.
В конце третьей недели пришла выписка по ипотеке. Я как всегда собиралась платить. Открыла конверт — а там долг. Две неоплаченные квартплаты.
— Игорь, ты не платил за квартиру?
— Забыл. Сейчас денег нет, на следующей неделе внесу.
— Как нет? Тебе же неделю назад зарплату дали!
— Ване вернул. Он просил в долг.
Я села. Просто села на стул и замолчала.
Значит так. Ваня берет кредит три миллиона у матери. Мать переезжает к нам. Игорь отдает Ване свою зарплату. А я плачу за всех.
— Людмила, чего сидишь? — Алла Петровна вошла на кухню — Ужин готовь, мужики есть хотят!
— Готовьте сами.
— Что-о? Ты чего вдруг?
— Я устала. Готовьте сами.
Я встала, взяла куртку и вышла. Просто вышла из квартиры.
Гуляла два часа. Звонил Игорь — не брала трубку. Писала Вика — отвечала односложно.
Вернулась поздно. На кухне сидела Алла Петровна, хмурая.
— Игорь ждет тебя в комнате. Хочет поговорить.
Прошла в спальню. Муж лежал на кровати, смотрел в телефон.
— Ты чего психуешь?
— Игорь, мне тяжело.
— Всем тяжело. Потерпи.
— Сколько мне терпеть? Год? Два?
— Не знаю. Пока Ваня на ноги встанет.
— А дети? А я?
— Что дети? Живут же как-то!
Как-то. Вика последнюю контрольную написала на тройку. Максим стал грубить, огрызаться. А Игорю всё равно.
На следующий день я поехала к своей матери. Рассказала всё.
— Дочка, так нельзя. Ты себя загонишь.
— Мам, а что мне делать?
— Поставь вопрос ребром. Или твоя семья, или его мать.
— Он выберет мать.
— Тогда думай о себе и детях.
Я вернулась домой вечером. На кухне сидели Алла Петровна, Игорь и Ваня. Что-то обсуждали, смеялись.
— А, Люда пришла! — Ваня улыбнулся — Как дела?
— Нормально.
— Мы тут посоветовались. Маме надо прописку сделать. Завтра съездишь с ней в МФЦ?
Прописку. В моей квартире. Где я выплачиваю ипотеку.
— Нет.
Все замолчали. Уставились на меня.
— Как это нет? — переспросил Игорь.
— Вот так. Я не поеду. И прописку делать не разрешу.
Алла Петровна побледнела. Ваня нахмурился. Игорь встал.
— Люда, ты чего творишь? Это моя мать!
— И это моя квартира.
— Наша! Пополам же оформляли!
— Которую я одна плачу последние семь лет!
Тишина. Они впервые услышали это вслух.
— Людмила, — медленно проговорила Алла Петровна — Ты что себе позволяешь? Игорь мой сын, я имею право здесь жить!
— Нет. Не имеете. Вы продали свою квартиру по собственному желанию. Это был ваш выбор.
— Я помагала сыну! — голос сорвался на крик.
— Одному сыну. За счет другого. И за счет его семьи.
Игорь шагнул ко мне. Лицо красное, кулаки сжаты.
— Завтра же едешь делать прописку. Понятно?
— Нет.
— Люда, я последний раз спрашиваю…
— И я последний раз отвечаю. Нет. Ни прописки, ни дальнейшего проживания. Алла Петровна, собирайте вещи. У вас три дня.
Игорь смотрел на меня так, будто я сошла с ума. Алла Петровна схватилась за сердце. Ваня покачал головой.
— Люда, ты не понимаешь, что говоришь, — тихо произнес муж.
— Понимаю. Может, впервые за долгое время по-настоящему понимаю.
Алла Петровна встала, подошла ко мне вплотную.
— Ты меня на улицу выгоняешь? Родную мать своего мужа?
— Вы сами себя на улицу выгнали. Продав квартиру.
— Я сыну помагала!
— Одному сыну. В ущерб другому и его семье. У вас была своя квартира. Вы сделали выбор.
Ваня встал, подошел к брату.
— Игорь, ты это слышишь? Твоя жена мать на улицу выставляет!
— Я ничего не слышу, — Игорь смотрел в пол — Люда, выйдем поговорим.
Мы вышли в коридор. Он прислонился к стене, закрыл лицо руками.
— Ты меня ставишь перед выбором.
— Нет. Ты сам поставил нас всех перед выбором месяц назад. Я просто говорю своё решение.
— Это моя мать!
— А это мои дети. Моя квартира, которую я плачу. Моя жизнь, которую я не собираюсь отдавать под чужие прихоти.
Игорь поднял голову. В глазах злость.
— Значит так. Раз ты не хочешь, я сам найду маме жилье. Сниму квартиру.
— На какие деньги? Ты зарплату Ване отдаешь.
— Найду!
— Хорошо. Найди. Но здесь она больше не живет
Ночью не спала. Лежала, смотрела в потолок. Игорь ворочался рядом, тоже не спал.
Под утро он сказал:
— Ты всё разрушила.
— Нет. Разрушил ты, когда не посоветовался со мной. Когда решил, что твоя мать важнее твоих детей.
— Она пожилая! Ей помощь нужна!
— Ей шестьдесят два года. Она здорова, работает. Ей нужна не помощь, а удобство. За чужой счет.
Он замолчал. Потом встал, оделся и ушел.
Утром Алла Петровна паковала вещи. Молча, с каменным лицом. Я готовила завтрак детям.
— Мам, бабушка уезжает? — тихо спросил Максим.
— Да, сынок.
— А папа где?
— Не знаю.
Вика обняла меня на кухне.
— Мам, я тебя люблю.
— И я тебя, доченька.
К обеду приехал Ваня с машиной. Забрал матери вещи, коробки, мебель. Алла Петровна при выходе остановилась в дверях.
— Запомни, Людмила. Ты разрушила эту семью.
— Нет. Я её сохранила.
Дверь захлопнулась.
Игорь не появлялся три дня. Звонила — не отвечал. Писала — игнорировал.
На четвертый день пришел, взял вещи.
— Я поживу у матери. Пока она не устроится.
— Как хочешь.
— Ты даже не пытаешься меня остановить?
— Зачем? Ты сделал свой выбор, Игорь. Как и я свой.
Он стоял с сумкой в руках, смотрел на меня.
— Я думал, ты другая.
— Я и есть другая. Не тряпка, которая молча терпит всё. У меня есть дети, за которых я отвечаю.
— А я? Я тебе кто?
— Ты муж, который предпочел мать жене и детям. Который не платит за квартиру, но раздает деньги брату. Который даже не спросил моего мнения.
Игорь ушел. Хлопнул дверью так, что задребезжали стекла.
Прошла неделя. Дети ожили. Вика вернулась в свою комнату, разложила учебники, повесила плакаты. Максим перестал огрызаться.
— Мам, а папа вернется? — спросил сын за ужином.
— Не знаю, Макс. Это зависит от него.
— А ты хочешь, чтобы вернулся?
Хороший вопрос. Хочу ли я?
— Хочу, чтобы вернулся человек, который уважает свою семью. А не тот, кто был последний месяц.
Через две недели Игорь позвонил.
— Можно приехать? Поговорить надо.
— Приезжай.
Он пришел вечером. Похудел, осунулся. Сел на кухне, долго молчал.
— Мама сняла комнату. В общежитии. Ваня денег не дал на нормальную квартиру.
Я промолчала.
— Она каждый день звонит, плачет. Говорит, что я плохой сын.
— И что ты ей отвечаешь?
— Что сделал всё, что мог.
Он поднял голову, посмотрел на меня.
— Ты была права. Я не подумал о детях. О тебе. Решил за всех.
— Да.
— Ты меня простишь?
— Игорь, дело не в прощении. Дело в том, что ты готов изменить.
— Я внесу деньги за квартиру. Все долги закрою. И больше Ване давать не буду.
— А мама?
— Мама взрослый человек. Она сделала свой выбор. Пусть Ваня теперь помагает, раз она ему всё отдала.
Игорь вернулся через месяц. Не сразу — сначала начал приезжать к детям, разговаривать. Приносил продукты, деньги на квартиру.
Алла Петровна звонила ему каждый день. Требовала, плакала, угрожала. Но он стоял на своем.
— Мам, я люблю тебя. Но моя семья важнее.
Однажды она позвонила мне.
— Людмила, ну нельзя же так! Я в общежитии живу!
— Алла Петровна, у вас было три миллиона. Вы их отдали Ване. Это был ваш выбор.
— Но он же мой сын!
— И Игорь ваш сын. И его дети — ваши внуки. Вы о них подумали, когда продавали квартиру?
Тишина в трубке.
— Я хотела как лучше…
— Для одного сына. За счет другого.
Она положила трубку.
