— Я твою получку маме переслал, пусть теперь она всем распоряжается. — спокойно сказал муж, отодвигая тарелку с недоеденным ужином.
Аня замерла с вилкой на полпути ко рту. В ушах зазвенело, словно кто-то ударил по крошечным колокольчикам прямо внутри черепа. Она медленно опустила вилку на стол. Звук серебра о фаянс показался оглушительным в наступившей тишине, нарушаемой лишь мерным тиканьем настенных часов.
— Ты головой стукнулся? — отрезала она, глядя на Костю так, будто видела его впервые.
Он невозмутимо пожал плечами. На его лице играла снисходительная улыбка, которая всегда так раздражала Аню. Улыбка человека, который уверен, что постиг вселенскую мудрость, а остальные просто еще не доросли до его уровня понимания.
— Ань, ну что ты как маленькая? Это же элементарное финансовое планирование. Моя мама умеет обращаться с деньгами. Она не будет тратить на всякую ерунду, как мы. Она будет копить. Нам же нужна машина, дача… Большие цели, понимаешь? А ты со своей зарплатой что делаешь? Платьице, сумочка, кафе с подружками. Всё впустую.
Он говорил это легко, будто объяснял первокласснику, почему трава зеленая. В его голосе не было злости, только непоколебимая, железобетонная уверенность в собственной правоте. Вот это было страшнее всего. Он не шутил. Он не пытался ее разозлить. Он искренне верил, что совершил гениальный поступок.
— Моя зарплата? — переспросила Аня ледяным тоном. — Та, которую я зарабатываю, вставая в шесть утра каждый день? Та, с которой мы платим за эту квартиру, за еду, которую ты только что ел, за твой интернет, в котором ты сутками сидишь? Эту зарплату ты отправил своей маме?
— Ну вот, опять ты всё преувеличиваешь, — вздохнул Костя, принимая позу мученика. — Я же не украл их. Деньги в семье. Мама будет вести учет, как настоящий бухгалтер. Она будет выдавать нам на расходы. Всё под контролем. Наконец-то у нас появится порядок в финансах. Я об этом давно думал. Это стратегическое решение.
Стратегическое решение. Аня почувствовала, как к горлу подкатывает волна тошнотворного гнева. Стратег. Диванный полководец, который два года не мог найти постоянную работу, перебиваясь какими-то мутными проектами в интернете и называя себя «свободным художником». Человек, который не мог запомнить, какого числа нужно платить за коммуналку, только что провернул «стратегию» с ее, Аниными, деньгами.
— Костя, — она произнесла его имя медленно, чеканя каждый звук, — возьми свой телефон. Прямо сейчас. И переведи все деньги обратно. До последней копейки.
— Не могу, — он развел руками с обезоруживающей простотой. — Я уже и номер твоей карты маме скинул, и пароль от онлайн-банка. Чтобы ей удобнее было. Она сама теперь будет всё получать и распределять.
Мир качнулся. Пароль. Он отдал пароль от ее личного кабинета. Это было уже не просто глупостью. Это было предательством. Мелким, бытовым, но от того не менее омерзительным.
— Ты… что… сделал? — прошептала она.
— Оптимизировал процесс, — с гордостью заявил Костя. — Чтобы каждый месяц не пересылать, не возиться. Всё автоматизировано.Надо быть эффективными.
Аня встала из-за стола. Ноги были ватными. Она подошла к окну и вцепилась в холодный подоконник. На улице зажигались фонари, город погружался в вечернюю суету. А в ее маленькой уютной кухне, в ее крошечной вселенной только что взорвалась сверхновая звезда.
— Я сейчас позвоню ей, — глухо сказала Аня, не оборачиваясь.
— Позвони, конечно, — великодушно разрешил Костя. — Она тебе всё объяснит еще раз, если ты мне не веришь.
Аня на ватных ногах дошла до комнаты, нашла свой телефон. Пальцы не слушались, несколько раз промахнулись по экрану, прежде чем ей удалось найти номер свекрови, записанный как «Светлана Ивановна». Она нажала на вызов.
Гудки казались вечностью. Наконец, в трубке раздался бодрый, чуть сюсюкающий голос свекрови.
— Анечка, солнышко, приветик! А я как раз твоего Костеньку вспоминала, умничка он у меня, такой заботливый сын!
Аня сжала зубы.
— Светлана Ивановна, здравствуйте. Костя сказал, что перевел вам мою зарплату.
— Да, да, деточка! Всё до копеечки пришло, не волнуйся! — радостно подтвердила свекровь. — Я уже всё записала в свою амбарную книгу. Будем теперь вести бюджет по-умному. А то вы, молодежь, транжиры страшные. Я как посмотрю на твои платья… Одно, второе… А зачем? В шкафу висят, пылятся. А так мы вам на что-то серьезное накопим. Костенька давно о машине мечтает. Мужчина должен быть при машине, это статус!
Ее голос лился патокой, обволакивал, убаюкивал, лишая воли к сопротивлению. Она говорила так, словно Аня была неразумным дитя, которое нужно наставить на путь истинный.
— Светлана Ивановна, это мои деньги. Я требую, чтобы вы немедленно вернули их мне.
В трубке на секунду повисла тишина. Затем голос свекрови стал жестким, как накрахмаленный воротничок.
— Деточка, ты как с матерью разговариваешь? Я вам помочь хочу. Костя — мой сын, и я не позволю, чтобы его семья жила от зарплаты до зарплаты. Он мне доверил финансы, значит, так тому и быть. Мужа надо слушать, Анечка. Он глава семьи.
— Главой семьи, который живет на мою зарплату? — не выдержала Аня.
— Неблагодарная! — взвизгнула свекровь. — Он для тебя старается, ночами не спит, проекты свои делает, а ты его попрекаешь! Всё, разговор окончен. Насчет денег — забудь. Теперь всем распоряжаюсь я. Если что-то нужно будет на хозяйство — составишь список, я рассмотрю.
Короткие гудки. Аня смотрела на экран телефона, на котором высветилось «Вызов завершен». Руки дрожали. В комнату заглянул Костя.
— Ну что, поговорила? Убедилась? Мама — кремень. С ней наши деньги в безопасности.
Он улыбался. Он, черт возьми, искренне улыбался, довольный собой, своей мамой и своим «стратегическим решением». Аня посмотрела на его сытое, самодовольное лицо и поняла, что разговаривать с ним бесполезно. Это как объяснять коту теорему Пифагора. Он посмотрит на тебя своими круглыми глазами, зевнет и пойдет точить когти о новый диван.
— Собирай вещи, — тихо сказала она.
— Куда-то едем? — не понял Костя. — Мама сказала, в этом месяце никаких поездок. Режим экономии.
— Это ты едешь. К маме. Вместе со своим стратегическим планированием и оптимизацией.
Костя захлопал глазами. До него, кажется, начало что-то доходить. Улыбка сползла с его лица.
— Ты чего? Ты меня выгоняешь? Из-за такой ерунды? Аня, ты неадекватная. Тебе к врачу надо.
— Мне надо вернуть свои деньги, — отчеканила она. — А ты… Ты мне больше не муж.
Она ожидала криков, скандала, обвинений. Но Костя вдруг снова принял свой мудрый вид.
— Это всё эмоции, — покровительственно сказал он. — Женская истерика. Я понимаю. Ты сейчас остынешь, и завтра мы всё обсудим на свежую голову. Я никуда не пойду. Это и мой дом тоже.
Он развернулся и ушел обратно на кухню, вероятно, доедать свой ужин. Аня осталась одна посреди комнаты. Чувство бессилия было почти физическим, оно сковало руки и ноги. Он не уйдет. Его мама не вернет деньги. Они оба смотрят на нее как на взбесившуюся дурочку, которая не понимает своего счастья.
Она села на кровать. Что делать? Пойти в банк? Но как доказать, что пароль отдал муж добровольно? Свекровь скажет, что это семейные дела. Полиция? Они только посмеются. Это гражданско-правовые отношения, скажут они, идите в суд. Суд — это месяцы, если не годы. А жить на что-то нужно уже сейчас.
Внезапно в голову пришла спасительная мысль. Катя. Ее лучшая подруга. Катя была юристом. Уж она-то точно должна знать, что делать в такой дикой ситуации. Аня снова взяла телефон.
— Кать, привет. Ты можешь говорить? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Привет, Ань. Могу. Что стряслось? У тебя голос такой, будто ты только что привидение увидела.
Аня глубоко вздохнула и в нескольких сбивчивых фразах обрисовала ситуацию. Про зарплату, про Костю, про его маму, про пароль от онлайн-банка. Катя молчала, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Так, — наконец произнесла она. — Стоп. Давай по порядку. Он сам, своими руками, перевел деньги и отдал пароли?
— Да. Сказал, что это «оптимизация».
— А мама его подтвердила, что деньги у нее и возвращать она их не собирается?
— Да. Сказала, что я неблагодарная и должна слушать мужа.
На том конце провода раздался звук, похожий на скрежет зубов.
— Твой муж, прости, Аня, не просто идиот. Он идиот в кубе. И очень самоуверенный идиот, что самое опасное. Это классический эффект Даннинга-Крюгера, когда дурак считает себя гением, потому что ему даже ума не хватает осознать свою некомпетентность. А мамаша его — манипуляторша высшего уровня.
— Кать, что мне делать? — с отчаянием спросила Аня. — Он не уходит, деньги она не отдает. Я в ловушке.
— Никакой ты не в ловушке. Во-первых, немедленно блокируй свою зарплатную карту. Прямо сейчас звони на горячую линию банка и говори, что карта утеряна. Они ее заблокируют. Новую получишь через пару дней.
— Но следующий перевод…
— Ты пойдешь в бухгалтерию на работе и напишешь заявление на смену банковских реквизитов. Укажешь карту другого банка. Заведи ее хоть завтра. Это твое право. Твой работодатель не может перечислять твою зарплату третьему лицу, даже если это твоя свекровь. Это незаконно.
У Ани немного отлегло от сердца. Появился конкретный план действий.
— Хорошо. Это я сделаю. А с теми деньгами, что уже у нее? Это вся моя зарплата за прошлый месяц.
— С этим сложнее, — вздохнула Катя. — Формально, твой муж имел доступ к счету… Но то, что он передал данные третьему лицу, это уже нарушение. Но доказывать это муторно. Есть способ проще и быстрее.
— Какой?
— Ты едешь к ней. Прямо сейчас.
— Я ей звонила. Она…
— Звонить бесполезно, — перебила Катя. — Такие люди понимают только личное присутствие. И не одна. Я поеду с тобой.
— Ты? Зачем?
— Затем, что я юрист. И я объясню этой амбарной книге в юбке пару статей из Уголовного кодекса. Например, статью 159 — «Мошенничество». Или 160 — «Присвоение или растрата». Очень освежает память и способствует возврату чужого имущества. Ты как? Готова к штурму?
Аня представила себе эту сцену. Она, растерянная и опустошенная. Рядом с ней — Катя, невысокая, но с бульдожьей хваткой и стальным голосом. А против них — Светлана Ивановна, вся в праведном гневе, защищающая «семейные ценности».
— Готова, — твердо сказала Аня.
— Тогда я заезжаю за тобой через полчаса. Надень что-нибудь… построже. И лицо сделай такое, будто ты пришла описывать имущество. Никаких слез и соплей. Только холодная ярость. Поняла?
— Поняла.
Аня положила трубку. Внутри что-то щелкнуло. Отчаяние сменилось злой, холодной решимостью. Она открыла шкаф. Мимо промелькнули те самые «бесполезные» платья, о которых говорила свекровь. Аня достала строгий брючный костюм, который надевала на важные совещания. Быстро переоделась. Посмотрела на себя в зеркало. Из зеркала на нее смотрела незнакомая женщина с жестким взглядом и плотно сжатыми губами.
В кухне Костя допивал чай с печеньем.
— О, ты куда-то нарядилась? — лениво поинтересовался он. — На ночь глядя?
— По делам, — бросила Аня, обуваясь в прихожей.
— Какие еще дела? Ань, прекращай этот цирк. Вернись, сядь, давай поговорим как взрослые люди.
— Мы поговорим. Но сначала я верну то, что принадлежит мне.
Она захлопнула за собой дверь, не слушая его возмущенных криков. На лестничной клетке она глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь. Полчаса. У нее есть полчаса, чтобы превратиться из жертвы в хищника.
Катя приехала ровно через двадцать пять минут. Ее маленькая красная машина резко затормозила у подъезда. Аня села на пассажирское сиденье.
— Ну что, боец, готов? — весело спросила Катя, но в глазах у нее был серьезный, собранный блеск. — Адрес говори.
Дом свекрови находился на другом конце города, в старом спальном районе. Типовая девятиэтажка. Они молча поднялись на седьмой этаж. Аня нажала на кнопку звонка. За дверью послышались шаркающие шаги.
Дверь открыла Светлана Ивановна. Она была в домашнем халате в цветочек и с бигуди на голове. Увидев Аню, она поджала губы. Увидев рядом с ней незнакомую девушку, нахмурилась.
— Анечка? Что-то случилось? А это кто?
— Здравствуйте, Светлана Ивановна, — стальным голосом, который отрепетировала по дороге, произнесла Аня. — Мы пришли за моими деньгами.
— Я же тебе всё сказала по телефону! — начала заводиться свекровь. — Никаких денег я не отдам! Костенька мне всё доверил!
— Меня зовут Екатерина, я адвокат, — вмешалась Катя, делая шаг вперед и глядя прямо в глаза Светлане Ивановне. — И я бы хотела вам кое-что разъяснить. Действия вашего сына и ваши совместные действия по завладению денежными средствами Анны подпадают под действие статьи сто пятьдесят девятой Уголовного кодекса Российской Федерации. Мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сговору. До семи лет лишения свободы.
Бигуди на голове свекрови, казалось, задрожали от возмущения.
— Да как вы смеете! Я мать! Я своему сыну помогаю! Это семейное дело!
— С того момента, как вы получили на свой счет чужие деньги и отказались их возвращать, это перестало быть семейным делом, — холодно парировала Катя. — Это стало уголовным преступлением. У вас есть два варианта. Первый: вы прямо сейчас переводите всю сумму до копейки обратно на счет Анны. Второй: мы разворачиваемся, едем в ближайшее отделение полиции и пишем заявление. А дальше — следователь, суд, неприятные беседы с соседями… Выбирайте.
Светлана Ивановна смотрела то на непроницаемое лицо Кати, то на Аню. В ее глазах плескался страх, смешанный с яростью. Она явно не ожидала такого напора. Она привыкла, что Аня — тихая, покладистая, всегда уступающая.
— Вы… вы мне угрожаете! — прошипела она.
— Я вас информирую о последствиях, — поправила Катя. — У вас пять минут на принятие решения.
Свекровь отступила вглубь квартиры, оставив дверь открытой.
— Да откуда у меня сейчас деньги? Банки закрыты!
— У вас есть телефон и онлайн-банк, — напомнила Аня, впервые за вечер почувствовав прилив сил. — Точно так же, как мой муж отдал вам пароль от моего, у вас наверняка есть свой. Переводите.
Светлана Ивановна метнула на нее полный ненависти взгляд и скрылась в комнате. Через несколько минут она вернулась, держа в руках старенький кнопочный телефон.
— У меня нет никаких ваших онлайн-банков! Я в этих ваших интернетах ничего не понимаю! Я человек старой закалки! Деньги я сняла наличными. Утром. Чтобы надежнее было.
Катя и Аня переглянулись.
— Прекрасно, — сказала Катя. — Тогда отдайте наличными.
— Не отдам! — взвизгнула свекровь, прижимая к груди воображаемую пачку денег. — Это на нужды семьи!
— Светлана Ивановна, мое терпение на исходе, — процедила Катя, доставая свой смартфон. — Я начинаю искать в навигаторе адрес ближайшего ОВД.
И тут произошло нечто странное. Свекровь вдруг замолчала. Ее лицо изменилось. На нем проступило выражение растерянности и… страха. Но это был не страх перед полицией. Это было что-то другое.
— Денег… — пролепетала она, глядя куда-то сквозь Аню. — Денег нет.
— В смысле, нет? — нахмурилась Катя. — Вы их потратили за полдня?
— Нет… Их Костенька забрал. Час назад заезжал. Сказал, что у него появился гениальный инвестиционный план. Что нужно срочно вложить деньги, пока курс не вырос. Сказал, что это принесет нам огромные проценты. Что он всё решил… Забрал всё… и уехал.
Аня почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Костя. Он не просто сидел дома и пил чай. Он действовал. Он провернул свою «стратегию» до конца.
— Куда вложить? Какой курс? — закричала Аня, врываясь в квартиру. — Говорите!
Светлана Ивановна съежилась под ее напором.
— Я не знаю… Он что-то говорил про… про какую-то недвижимость в новом строящемся комплексе. Что это лучший способ сохранить и приумножить. Сказал, что едет в офис застройщика, чтобы внести первоначальный взнос. Сказал, что это будет сюрприз для тебя… Показал мне какую-то бумажку… договор…
С этими словами свекровь нетвердой рукой протянула Ане сложенный вчетверо лист, который она до этого комкала в кулаке. Аня развернула его. Это был предварительный договор долевого участия на покупку квартиры-студии в жилом комплексе на окраине города. В графе «Покупатель» стояло аккуратно выведенное имя: «Светлана Ивановна Петрова». А внизу, в разделе «Сумма первоначального взноса», стояла цифра, почти до копейки совпадающая с размером ее месячной зарплаты. Договор был не подписан, но на нем стояла печать отдела продаж застройщика и сегодняшняя дата. Это была бронь. Бронь на ее деньги. На квартиру, оформленную на свекровь.
Тишина в маленькой прихожей Светланы Ивановны звенела громче, чем крики мужа на кухне час назад. Аня смотрела на предварительный договор, на имя свекрови, на сумму, до последней копейки совпадающую с ее зарплатой, и чувствовала, как ледяной обруч сжимает ее грудь. Это была не просто глупость. Это был проработанный, хладнокровный план. Они вдвоем, сын и мать, решили распорядиться ее жизнью и ее будущим.
— Он гений, — выдохнула Катя, забирая у Ани из рук бумагу. Ее голос был полон ядовитого сарказма. — Он не просто украл деньги, он тут же попытался их отмыть через недвижимость. И оформить на маму, чтобы в случае развода ты ничего не получила. Это, Анечка, уже не бытовая ссора. Это спланированное преступление.
Светлана Ивановна, съежившись у стены, начала всхлипывать.
— Я не знала… Он сказал, это для семьи… Что это хороший вклад, чтобы деньги не пропали… Он же мой сын…
— Ваш сын только что подставил вас под уголовную статью как соучастницу, — отрезала Катя, не глядя на нее. Она повернулась к Ане. — Так, слушай меня. Офис продаж уже закрыт. Но деньги, скорее всего, еще не ушли со счета застройщика. Это первоначальный взнос, он мог просто «забронировать» студию. Завтра в девять утра мы будем у их дверей. Ты идешь на работу, пишешь заявление на смену реквизитов и берешь отгул. Ясно?
Аня молча кивнула. Оцепенение начало проходить, сменяясь холодной, звенящей яростью.
— А сейчас мы уходим, — скомандовала Катя и потащила подругу к выходу. — Со Светланой Ивановной пусть теперь разбирается ее гениальный сын.
Они вышли на улицу, в холодную ноябрьскую ночь.
— Ты не поедешь домой, — твердо сказала Катя, сажая Аню в машину. — Переночуешь у меня. Нечего тебе сейчас делать рядом с этим… стратегом.
По дороге Аня, следуя инструкциям подруги, позвонила в банк и заблокировала свою карту, сообщив об утере. Девушка-оператор бодро сообщила, что карта заблокирована и никто больше не сможет ей воспользоваться. Это был первый шаг. Маленькая, но такая важная победа.
Следующее утро было похоже на военную операцию. В восемь утра Аня уже была в своей бухгалтерии, где написала заявление на перечисление зарплаты на новый счет в другом банке, который она предусмотрительно открыла онлайн, пока Катя готовила завтрак. В девять ноль-ноль они с Катей уже стояли на пороге глянцевого офиса продаж новостройки.
Их встретила улыбчивая менеджер. Улыбка ее быстро угасла, когда Катя, не тратя времени на любезности, разложила на столе договор бронирования и представилась адвокатом.
— Вчера вечером по этому договору был внесен первоначальный взнос денежными средствами, полученными мошенническим путем у моей клиентки, Анны, — спокойно, но с нажимом начала Катя. — Деньги были похищены ее мужем и переданы вам для покупки недвижимости на имя его матери. Мы имеем все доказательства, включая подтверждение из банка о движении средств со счета Анны, а также показания самой свекрови, которая готова подтвердить, что ее сын ввел ее в заблуждение.
Менеджер испуганно захлопала ресницами.
— Я не могу ничего решать… Мне нужно посоветоваться с руководством…
— Советуйтесь, — кивнула Катя. — И передайте руководству, что у нас есть два пути. Либо вы сейчас же аннулируете эту бронь и оформляете возврат средств на счет, с которого они поступили. Либо через час здесь будет наряд полиции, а в новостях появится сюжет о том, как ваша уважаемая компания участвует в мошеннических схемах по отъему денег. Уверена, вашим будущим дольщикам это очень понравится.
Через полчаса напряженного ожидания и телефонных звонков к ним вышел руководитель отдела продаж. Он был бледен, но предельно вежлив. Он заверил их, что компания не хочет никаких проблем, и что это, безусловно, досадное недоразумение. Заявление на расторжение договора бронирования и возврат средств было составлено и подписано в течение десяти минут. Деньги обещали вернуть на счет Ани в течение трех банковских дней.
Выйдя из офиса на солнечную улицу, Аня впервые за сутки смогла глубоко вздохнуть.
— Спасибо, Кать, — тихо сказала она. — Я бы без тебя не справилась.
— Еще как бы справилась, — усмехнулась подруга. — Просто я ускорила процесс. А теперь — самое сложное. Поезжай домой и закончи это.
В квартире было тихо. Костя сидел на кухне и читал что-то в ноутбуке. Увидев Аню, он просиял.
— Анечка, вернулась! Я уже начал волноваться. Ну что, остыла? Поговорим? Я, кстати, нам тут сюрприз приготовил. Ты будешь в восторге!
Он явно еще ничего не знал.
— Я знаю про твой сюрприз, Костя, — ровным голосом сказала Аня, останавливаясь в дверях кухни. — Про студию для твоей мамы на мои деньги.
Улыбка сползла с его лица.
— Как… ты… Откуда? Мама позвонила? Вот я ей… Я же хотел как лучше! Это инвестиция!
— Хватит, — оборвала его Аня. Ее голос был спокоен, и от этого спокойствия Косте стало не по себе. — Я была в офисе застройщика. Сделка аннулирована. Деньги вернутся на мой счет. На мой новый счет, доступа к которому у тебя и твоей мамы больше никогда не будет.
— Ты… ты всё испортила! — в его голосе смешались обида и злость. — Это же был гениальный план! Мы бы потом ее продали дороже! Ты ничего не понимаешь в деньгах!
— Я понимаю одно, Костя. Ты меня обокрал. Ты и твоя мама. А теперь я хочу, чтобы ты ушел из моего дома.
— Что? — он вскочил. — Ты меня выгоняешь? Снова? Да я никуда не пойду! Это и моя квартира тоже!
— Эта квартира оплачивается из моей зарплаты, которую ты попытался украсть. Твоих вещей здесь почти нет. Те, что есть, я уже собрала.
Она кивнула в сторону коридора. У входной двери стоял его спортивный баул и пара пакетов.
— У тебя есть полчаса, чтобы покинуть квартиру. Иначе я вызову полицию. Не по поводу мошенничества, нет. Я просто скажу, что посторонний мужчина отказывается уходить.
Он смотрел то на нее, то на сумки. До него наконец дошло. Игра окончена. Весь его образ мудрого стратега рассыпался в прах, оставив после себя лишь жалкого, инфантильного мужчину, пойманного на мелком воровстве.
— Аня… ну прости… я не подумал… — забормотал он, делая шаг к ней.
— Уходи, Костя, — она не сдвинулась с места. В ее взгляде был холодный, отполированный лед.
Он ушел через двадцать минут, что-то бормоча про женскую истерику и неблагодарность. Когда за ним захлопнулась дверь, Аня не почувствовала ни облегчения, ни радости. Только огромную, всепоглощающую усталость. Она медленно подошла к двери и повернула ключ в замке два раза. А потом вызвала мастера по замене замков.
Вечером, сидя в тихой, пустой кухне с чашкой чая, Аня смотрела на огни города за окном. Вчера в это же время ее мир рухнул. А сегодня она отстроила его заново. Одна. Она потеряла мужа, но обрела себя. И эта сделка, пожалуй, была самой выгодной инвестицией в ее жизни.
