— Олечка, ну что ты как неродная? Мы же не на неделю просимся. Нам просто нужно время, чтобы на ноги встать. Москва — город дорогой, сама знаешь. А тут трое детей, их в школу, в садик устраивать надо.
Карина, золовка Ольги, говорила это приторно-сладким голосом, который у Ольги вызывал мурашки. Она сидела на краешке дивана в гостиной, словно примеряясь, а её муж, Игорь, молчаливо топтался у входа, не решаясь снять куртку. Трое их детей уже осваивали пространство: младший, лет пяти, пытался отковырять глазик у большого плюшевого медведя, а двое старших ссорились из-за пульта от телевизора.
Ольга сделала глубокий вдох, стараясь сохранить остатки самообладания. Она только что вернулась с работы, уставшая, мечтая о горячей ванне и тишине, а вместо этого её ждал «сюрприз». Родственники мужа, приехавшие из небольшого городка за триста километров, с чемоданами и твёрдым намерением поселиться здесь. В её квартире.
— Карина, давай сразу проясним, — Ольга сняла туфли и прошла в комнату, аккуратно забрав пульт у племянников. — Кто вам сказал, что вы будете жить у нас?
— Ну как кто… Мы же семья, — Карина округлила глаза, изображая искреннее недоумение. Её тонкие, нервные пальцы теребили дешёвый браслет на запястье. — Паша же знает, что мы продали свою квартиру. Нам нужно где-то перекантоваться, пока не купим что-то своё. Может, полгодика, может, год.
Год. У Ольги внутри всё похолодело. Год в её двухкомнатной квартире с пятью дополнительными людьми. Она представила себе эту жизнь: вечный шум, очередь в ванную, разбросанные вещи, постоянное присутствие чужих людей. И Карину с её вечными претензиями и поучениями.
— Нет, — твёрдо сказала Ольга. Голос её не дрогнул. — Это исключено. Вы не будете здесь жить. Ни полгода, ни месяц, ни даже неделю.
Лицо Карины вытянулось. Сладость из голоса моментально испарилась, сменившись на плохо скрытое раздражение.
— То есть как это? Ты нас на улицу выгоняешь? С детьми?
— Я вас сюда не звала. Это было ваше решение — всё продать и приехать в никуда, не договорившись ни с кем. Павел знал, что вы собираетесь переезжать, но о том, что вы планируете жить у нас, речи не было.
— Ах, вот как ты заговорила! — взвизгнула Карина. — Значит, когда Павлику на машину не хватало, так мы с Игорем последние деньги отдали! А как нам помощь понадобилась, так ты нас за порог?
Ольга устало прикрыла глаза. Она прекрасно помнила ту историю. Деньги они тогда вернули через три месяца, до копейки. И это было пять лет назад. Но Карина припоминала этот «долг» при каждом удобном случае.
В этот момент в замке провернулся ключ, и в квартиру вошёл Павел. Он замер на пороге, увидев всю компанию. На его лице отразилась целая гамма чувств: удивление, растерянность и плохое предчувствие.
— О, а вот и братик! — язвительно протянула Карина. — А мы тут как раз с твоей женой беседуем. Она нам объясняет, что мы тут нежеланные гости.
Павел переводил взгляд с заплаканного (уже успела пустить слезу) лица сестры на суровое и непреклонное лицо Ольги.
— Карин, что происходит? Мы же договаривались, что вы приедете, мы посидим, обсудим всё…
— А что тут обсуждать? — вмешалась Ольга, не давая мужу попасть под влияние сестры. — Твоя сестра и её семья решили, что могут без предупреждения въехать в мою квартиру и жить здесь год. Я сказала, что это невозможно. Вам кто сказал, что я пущу вас в свою квартиру с тремя детьми пожить? На выход.
Последние слова она произнесла тихо, но так весомо, что даже дети перестали шуметь. Игорь, до этого молчавший, вздрогнул и посмотрел на жену.
— Оля, ну подожди, не руби с плеча, — начал было Павел, но Ольга остановила его взглядом.
— Паша, нет. Этот разговор окончен. Карина, Игорь, — она повернулась к родственникам. — Я могу вызвать вам такси до гостиницы. Могу даже оплатить первые сутки. Но в этом доме вы не останетесь.
Карина подскочила, её лицо исказилось от злости.
— Да не нужна нам твоя подачка! Мы к матери поедем! Уж она-то родного сына научит, как с семьёй поступать! Ты ещё пожалеешь об этом, Оля! Попомнишь мои слова!
Она схватила за руки детей, злобно шикнув на мужа: «Идём!». Через минуту квартира опустела. В прихожей остались стоять их громоздкие чемоданы. Павел растерянно смотрел на закрывшуюся дверь, а потом на Ольгу.
— Оль, ну зачем так резко? Они же родня…
— Твоя родня, Паша. Которая только что попыталась сесть нам на шею. И не делай вид, что ты не понимаешь. Ты прекрасно знаешь свою сестру. «Полгодика-год» превратились бы в вечность. А эта квартира — моя. Я на неё заработала ещё до нашей свадьбы, и я не позволю превращать её в проходной двор.
Павел тяжело вздохнул и провёл рукой по волосам. Он знал, что Ольга права. Знал вздорный характер Карины и то, что жить с ней под одной крышей — пытка. Но где-то в глубине души ему было жаль сестру и племянников.
— И что теперь будет? — тихо спросил он.
— А теперь, — Ольга взяла его под руку, её голос смягчился, — твоя мама будет звонить тебе каждые полчаса и рассказывать, какой ты неблагодарный сын, а я — бессердечное чудовище. Готовься.
Она оказалась права.
Телефонный террор начался на следующее же утро. Тамара Ивановна, свекровь Ольги, обладала талантом доводить своего сына до исступления за пару минут. Она не кричала, нет. Она говорила тихим, страдальческим голосом, полным вселенской скорби.
— Павлик, сынок, как же так? Твоя родная сестра, кровиночка, теперь ютится у меня в однушке. Дети спят на полу, на матрасах. Кариночка всю ночь проплакала. Разве так поступают с родными?
Павел ходил по комнате из угла в угол, зажав телефон плечом.
— Мама, у них с Игорем были деньги от продажи квартиры. Почему они не сняли себе жильё?
— Какие деньги, сынок? Они всё вложили в «надёжное дело», их обманули. У них почти ничего не осталось. Они приехали в Москву за помощью, к родному брату. А твоя Ольга… — Тамара Ивановна сделала драматическую паузу. — Я всегда знала, что она женщина с гнильцой. В глаза смотрит, а за спиной нож точит. Как ты мог позволить ей выгнать твою семью?
— Мама, никто никого не выгонял! — терпение Павла было на исходе. — Они приехали без предупреждения и заявили, что будут жить у нас год! У нас двухкомнатная квартира, мама! Куда мы их всех денем? И потом, эта квартира — Олина. Она имеет право решать.
— Ах, вот оно что! Значит, квартира её, а ты там просто жилец? — голос свекрови зазвенел от праведного гнева. — Дожили! Собственного сына жена за человека не считает! А ты и рад, подкаблучник!
Павел молча сбросил вызов. Он облокотился о стену и закрыл глаза. Он любил свою мать, но её способность манипулировать и давить на чувство вины была невыносима. Он посмотрел на Ольгу, которая молча готовила завтрак, делая вид, что ничего не слышит. Но он видел, как напряжена её спина.
Вечером, когда они легли спать, напряжение между ними можно было резать ножом. Они не ссорились, но отчуждение нарастало.
— Паш, — начала Ольга первой, — я понимаю, что тебе тяжело. Но ты должен понять и меня. Я не враг твоей семье. Но я не могу пожертвовать нашим покоем, нашей жизнью ради капризов Карины.
— Это не капризы, Оль. Они действительно в сложной ситуации.
— В которую они загнали себя сами! — возразила она. — Почему мы должны расхлёбывать последствия их глупости? Продали квартиру, вложили деньги в какую-то аферу, даже не посоветовавшись. А теперь мы виноваты.
— Может, мы могли бы им помочь? Снять для них квартиру на пару месяцев? — с надеждой предложил Павел.
Ольга посмотрела на него долгим взглядом.
— Ты правда думаешь, что это поможет? Они сядут на шею и свесят ножки. «Пара месяцев» превратятся в годы. Мы будем оплачивать их жильё, а Карина будет жаловаться, что район плохой и обои не того цвета. Паша, твою сестру я знаю лучше, чем ты думаешь. Любая помощь, кроме твёрдого «нет», будет воспринята как слабость.
Он ничего не ответил, просто отвернулся к стене. Ольга поняла, что он всё ещё колеблется. Трещина, появившаяся в их отношениях, становилась глубже.
Давление нарастало и с других сторон. Звонили тётки, двоюродные братья. Все как один пели одну и ту же песню: «Паша, ты должен помочь сестре», «Ольга у тебя жестокая», «Семья — это святое». Карина вела активную обработку родственников, выставляя себя несчастной жертвой, а Ольгу — бездушной мегерой.
Однажды вечером Павел вернулся с работы мрачнее тучи. Он молча прошёл на кухню, налил себе стакан воды и залпом выпил.
— Что-то случилось? — осторожно спросила Ольга.
— Мне сегодня звонил дядя Коля. Сказал, что я не мужик, раз позволяю жене командовать. Что отец бы на моём месте… — он не договорил.
Ольга подошла и обняла его со спины.
— Твой отец был мудрым человеком. И он бы никогда не позволил одному своему ребёнку паразитировать на другом. Паш, пожалуйста, поверь мне. Мы должны быть заодно. Если мы сейчас прогнёмся, мы потеряем не только покой, но и уважение друг к другу.
Он повернулся и крепко обнял её.
— Я знаю. Ты права. Просто я так устал от всего этого.
Но самое странное было впереди. Ольга стала замечать, что Павел что-то скрывает. Он стал чаще задерживаться на работе, вёл какие-то тихие разговоры по телефону, уходя в другую комнату. На её вопросы отвечал уклончиво: «проблемы на работе», «старый друг звонил». Ольга чувствовала, что дело нечисто, и это было связано с его семьёй. Страх, что он втайне от неё помогает Карине, поселился в её душе…
Подозрения Ольги усилились, когда она случайно увидела имя на экране телефона мужа, пока тот был в душе. «Семён Волков». Она не знала такого. Номер был не из её города. Павел быстро вышел, схватил телефон и ушёл на балкон. Ольга не стала устраивать допрос, решив действовать иначе.
Она запомнила имя и фамилию. Вечером, когда Павел уснул, она открыла его ноутбук. Ей было совестно, но тревога перевешивала. В истории браузера она нашла то, что искала. Павел искал этого Семёна Волкова в социальных сетях. Это был их с Кариной земляк, из того же города. Судя по всему, какой-то старый знакомый.
Но дальше было интереснее. В поисковых запросах значились фразы: «Игорь Лавров долги», «Лавров игорный бизнес», «подпольное казино в Н-ске». Сердце Ольги забилось чаще. Игорь Лавров — это муж Карины.
Она начала копать глубже. На одном из местных форумов она нашла ветку обсуждений, где упоминалось имя Игоря. Люди писали, что он связался с какими-то сомнительными личностями, задолжал крупную сумму денег, проигравшись в подпольном заведении. Якобы он даже пытался занять у всех подряд, обещая огромные проценты. А потом он и его семья внезапно исчезли.
Всё встало на свои места. Картина прояснилась. Они не просто переехали в Москву в поисках лучшей жизни. Они бежали. Бежали от долгов Игоря. И их план был не просто «пожить у родственников», а спрятаться за спиной Павла и Ольги, а в идеале — ещё и вытянуть из них деньги на покрытие этих самых долгов.
Вот почему Карина так напирала. Вот почему они так отчаянно цеплялись за возможность остаться в их квартире. Это было не просто желание сэкономить, это была попытка найти убежище.
Ольгу охватила холодная ярость. Ярость на Карину и Игоря за их ложь и подлость. И обида на Павла за то, что он не поделился с ней своими подозрениями. Он вёл собственное расследование за её спиной, пытаясь, видимо, защитить её, но на деле лишь создавая между ними стену недоверия.
На следующее утро она решила поговорить с ним начистоту.
— Паша, кто такой Семён Волков? — спросила она без предисловий, когда он пил свой утренний кофе.
Павел поперхнулся. Он поднял на неё удивлённый и немного испуганный взгляд.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела, как ты с ним разговаривал. И видела твою историю поиска. Рассказывай.
Павел тяжело вздохнул. Он понял, что отпираться бессмысленно.
— Оль, прости. Я не хотел тебя в это впутывать, пока сам во всём не разберусь. Сёма — мой старый приятель из родного города. Я позвонил ему, чтобы узнать, что там на самом деле у Карины стряслось. Не верилось мне в эту историю про «неудачное вложение».
— И что он тебе рассказал? — голос Ольги был ледяным.
— Всё ещё хуже, чем мы думали. Игорь влез в огромные долги. Проигрался. Сумма очень большая. И люди, которым он должен, не из тех, кто будет ждать или прощать. Они продали квартиру, чтобы отдать часть, но этого не хватило. Они сбежали.
Ольга молча слушала. Теперь поведение мужа было ей понятно. Он не просто поддался давлению матери. Он боялся за сестру. Боялся, что эти «серьёзные люди» найдут её и детей.
— Они хотели не просто пожить у нас, — продолжил Павел глухим голосом. — Они хотели, чтобы я… чтобы мы… помогли им расплатиться. Карина не сказала мне этого прямо, но я понял это из разговора с матерью. Мать в курсе всего. Они обе на это рассчитывали.
— И что ты собирался делать? — спросила Ольга.
— Я не знаю, — честно признался он. — Я был в панике. С одной стороны, я понимаю, что это их вина. С другой — это моя сестра, мои племянники. Я не мог просто отвернуться, зная, что им угрожает опасность.
Ольга подошла к нему и села рядом. Её злость улетучилась, сменившись сочувствием к мужу. Он попал в ужасную ситуацию.
— Паша, мы не можем решать их проблемы. Тем более такие. Если мы дадим им денег, мы не только не решим проблему, но и сами попадём под удар. Эти люди поймут, что у нас есть деньги, и придут уже к нам. Ты об этом подумал?
Он кивнул.
— Подумал. Поэтому и не знал, что делать.
— Теперь знаем, — твёрдо сказала Ольга. — Никаких денег. Никакого убежища в нашей квартире. Мы можем помочь им одним способом: убедить Игоря пойти в полицию. Если ему угрожают, это единственный выход. А Карине с детьми нужно уехать куда-то далеко, где их не найдут. Но это их решение, их ответственность. Мы не можем и не будем в это ввязываться.
Она взяла его руку.
— И больше никогда ничего от меня не скрывай. Что бы ни случилось, мы должны быть на одной стороне. Иначе они нас сломают. По отдельности.
Павел крепко сжал её ладонь. В его глазах стояли слёзы — слёзы облегчения от того, что ему больше не нужно нести этот груз в одиночку.
— Прости меня, — прошептал он. — Ты права. Как всегда права.
Но они оба понимали, что главный разговор ещё впереди. Тамара Ивановна и Карина так просто не отступят.
Развязка наступила через два дня. Вечером в субботу в дверь позвонили. Настойчиво, требовательно. Ольга посмотрела в глазок и её сердце сжалось. На пороге стояли Тамара Ивановна и Карина. Без детей. Лица у обеих были решительные и злые.
Ольга открыла дверь.
— У нас незваные гости, — негромко сказала она вглубь квартиры.
Павел вышел из комнаты. Увидев мать и сестру, он нахмурился.
— Мы пришли поговорить, — без предисловий заявила Тамара Ивановна, проходя в прихожую и окидывая всё хозяйским взглядом. Карина следовала за ней тенью.
— Проходите на кухню, — сказал Павел.
На кухне воцарилась напряжённая тишина. Первой её нарушила свекровь.
— Итак, Павлик. Я хочу услышать от тебя, почему ты, мой единственный сын, отказываешься помочь своей сестре в беде? Я тебя не так воспитывала.
Павел посмотрел на мать, потом на сестру, которая демонстративно отвернулась к окну.
— Мама, о какой помощи идёт речь? О той, чтобы мы с Ольгой ввязались в криминальные долги Игоря?
Тамара Ивановна вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Карина резко обернулась, на её лице был написан страх.
— Откуда ты…
— Это неважно, откуда, — перебил её Павел. — Важно то, что вы обе мне лгали. Ты, Карина, и ты, мама. Вы хотели не просто «перекантоваться». Вы хотели спрятаться за моей спиной и решить свои проблемы за наш счёт.
— Да как ты можешь! — голос Тамары Ивановны задрожал от гнева. — Речь идёт о жизни твоего зятя, о благополучии твоих племянников! У тебя совсем нет сердца? У вас же есть деньги! Вы живёте в такой квартире, Ольга вся в золоте ходит, а родной сестре помочь не можете?
— Мама, перестань, — устало сказал Павел. — Мы не будем платить долги Игоря. Это точка. Если ему угрожают, пусть идёт в полицию. Другого выхода нет.
— В полицию? — истерично рассмеялась Карина. — Ты с ума сошёл? Чтобы его там же и сдали тем, кому он должен? Или посадили самого? Ты этого хочешь для отца своих племянников?
— Я хочу, чтобы вы перестали тащить мою семью на дно! — голос Павла окреп. — Из-за ваших авантюр у меня с женой начались проблемы. Вы пытались нас поссорить, натравить на нас всю родню. Ради чего? Чтобы мы отдали свои сбережения каким-то бандитам? Этого не будет.
Ольга, до этого молчавшая, решила вмешаться.
— Карина, — спокойно обратилась она к золовке. — Мы не дадим вам денег. И жить вы у нас не будете. Но если тебе нужна помощь, чтобы уехать с детьми в безопасное место, пока Игорь будет решать свои проблемы… Мы можем купить вам билеты. В один конец. Куда-нибудь подальше. И дать небольшую сумму на первое время. Это всё, что мы можем предложить.
Карина посмотрела на Ольгу с ненавистью.
— Опять твои подачки! Думаешь, купила нас? Не нужна нам твоя помощь! Мы и без вас справимся!
— Ну и прекрасно, — пожала плечами Ольга. — Тогда разговор окончен.
Тамара Ивановна встала. Её лицо было похоже на каменную маску.
— Я поняла тебя, сынок. У тебя больше нет матери. И сестры тоже. Ты выбрал её, — она кивнула на Ольгу. — Эту чужую женщину. Что ж, живите. Только когда беда придёт в ваш дом, не ждите помощи. Ни от кого.
Она развернулась и пошла к выходу. Карина бросила на брата и Ольгу последний полный яда взгляд и последовала за матерью. Хлопнула входная дверь.
В квартире повисла тишина. Тяжёлая, гнетущая, но вместе с тем — очищающая. Павел стоял посреди кухни, опустив плечи. Ольга подошла и молча обняла его. Он уткнулся лицом в её волосы.
— Всё закончилось? — спросил он глухо.
— Да, — ответила она. — Всё закончилось.
Прошло несколько месяцев. От родственников не было ни слуху, ни духу. Их телефоны были отключены. Павел как-то через десятые руки узнал, что Тамара Ивановна продала свою однушку и уехала вместе с семьёй Карины в какой-то маленький городок на юге. Что стало с Игорем и его долгами, никто не знал.
Мост был сожжён. Окончательно и бесповоротно.
Однажды вечером Ольга и Павел сидели на своей кухне и пили чай. За окном шёл тихий снег. В их квартире было тепло и уютно. Не было больше тревожных звонков, обвинений и чувства вины. Их жизнь снова принадлежала только им.
— Ты не жалеешь? — тихо спросила Ольга.
Павел посмотрел на неё, и в его взгляде была такая теплота, которой она не видела уже давно.
— Я жалею только об одном. Что не понял всего с самого начала и заставил тебя нервничать. А так… Нет. Не жалею. Мы защитили свой дом. Свою семью.
Он взял её руку. И в этом простом жесте было больше любви и единства, чем во всех словах о «святости семейных уз», которые они слышали за последние месяцы. Они прошли через это испытание и не сломались. Их маленькая семья стала только крепче. И это было самое главное.
