– Олег, ты только представь, дача Людочкиной соседки продается! – Тамара Ивановна поставила на стол вазочку с дешевыми карамельками, которые никто в доме, кроме нее, не ел, и всплеснула руками. – Прямо у озера! Там сосны, воздух такой, что пить можно! Людочка говорит, место – сказка!
Света, которая как раз пыталась сосредоточиться на отчете для работы, подняла голову от ноутбука. Визиты свекрови редко бывали просто визитами. Тамара Ивановна, женщина еще не старая, но уже прочно вошедшая в роль «пожилой и требующей внимания матери», всегда приходила с какой-то подспудной целью. Ее слова, как речные камни, были гладкими на вид, но острыми на ощупь.
– Это хорошо, – неопределенно откликнулся Олег, отрываясь от телефона. Он любил мать, но ее манера начинать разговор издалека его утомляла. – А почему соседка продает?
– Ой, да там целая история! – с готовностью затараторила Тамара Ивановна, присаживаясь на краешек дивана, будто случайно оказавшийся на пути гость. – Внуки в другой город переехали, а ей одной тяжело. Дом, конечно, не дворец, руки приложить надо. Но место! Олег, ты бы видел! Я когда у Люды гостила, все на тот участок заглядывалась. Мечтала…
Она картинно вздохнула, поправив на плечах пуховый платок, который носила даже в теплой квартире. Света молча наблюдала. Она знала этот вздох. Это был вздох-прелюдия. Прелюдия к какой-нибудь просьбе или жалобе.
– Мечтать не вредно, мам, – мягко улыбнулся Олег. – Мы пока свою-то «двушку» в порядок привести не можем, какая уж там дача.
Света кивнула, соглашаясь. Они с Олегом уже пятый год жили в квартире, доставшейся ему от деда. Квартира была неплохая, но требовала капитального ремонта, на который вечно не хватало то денег, то времени. Они потихоньку копили, откладывая с каждой зарплаты, мечтая заменить старые скрипучие полы и переклеить обои, которые помнили еще Брежнева.
Тамара Ивановна поджала тонкие губы.
– Ну да, конечно. Куда уж мне мечтать. Я ведь всю жизнь для тебя жила, сынок. Ничего для себя не хотела. Только чтобы у тебя все хорошо было.
Света внутренне напряглась. Началось. Классический прием из арсенала Тамары Ивановны: вызвать чувство вины. Олег тут же сник.
– Мам, ну не начинай. Мы же тебя любим. Просто сейчас финансово трудно.
Разговор, к счастью, прервал телефонный звонок. Звонила двоюродная тетка Светы из другого города. Они разговаривали редко, в основном по праздникам, и Света удивилась. Разговор был коротким и ошеломляющим. Бабушка, мамина мама, с которой у Светы были очень теплые, но далекие из-за расстояния отношения, оставила ей наследство. Приличное. Очень приличное. Квартира в областном центре, которую можно было продать, и внушительная сумма на счете.
Когда Света положила трубку, на нее смотрели две пары глаз: удивленные – Олега, и настороженно-любопытные – свекрови.
– Что-то случилось? – Олег подошел и приобнял ее за плечи. У нее дрожали руки.
– Бабушка… она мне наследство оставила, – тихо проговорила Света, все еще не веря в услышанное. – Квартиру и… деньги.
Олег присвистнул.
– Ничего себе, Светка! Вот это новость!
Тамара Ивановна мгновенно изменилась в лице. Настороженность сменилась живым, хищным интересом.
– Наследство? – переспросила она, подаваясь вперед всем корпусом. – Большое?
Света почувствовала укол раздражения. Реакция свекрови была слишком уж деловой.
– Достаточное, – сухо ответила она.
В тот вечер, когда свекровь наконец ушла, они с Олегом долго не могли уснуть. Они строили планы. Деньги решали все их проблемы. Ремонт, о котором они так долго мечтали. Новая машина взамен их старенькой «Лады». Путешествие к морю, где они не были со свадьбы.
– Свет, мы же теперь все сможем! – Олег кружил ее по комнате, счастливый и возбужденный. – Наконец-то заживем по-человечески! Ни у кого просить не надо будет!
Света смеялась, прижимаясь к мужу. Ей казалось, что впереди их ждет только светлая полоса. Она еще не знала, что большие деньги приносят большие проблемы.
Олег, по своей душевной простоте и неспособности держать язык за зубами, на следующий же день позвонил матери и поделился всеми подробностями. Он сделал это из лучших побуждений, желая порадовать ее, показать, что теперь и в их семье наступило благополучие. И он совершил фатальную ошибку.
Через два дня Тамара Ивановна снова была у них на пороге. На этот раз без карамелек, но с решительным выражением лица. Она вошла, минуя прихожую, сразу в комнату, где Света разбирала документы.
– Светочка, я тут подумала, – начала она без предисловий. – Насчет твоего этого наследства. Деньги ведь большие, они не должны лежать без дела. Их нужно правильно вложить.
Света оторвалась от бумаг.
– Тамара Ивановна, мы с Олегом уже решили, что сделаем ремонт и съездим в отпуск. Остальное положим на счет, пусть лежит.
– Ремонт! – фыркнула свекровь. – Это не вложение, это траты! Деньги должны работать! Я вот что придумала. Та дача, про которую я говорила… Это же идеальный вариант! Вы покупаете ее, оформляем, скажем, на Олега. Это будет наше родовое гнездо! Будем все вместе на лето ездить. Шашлыки, озеро… Внуки пойдут – где им еще свежим воздухом дышать?
Света смотрела на свекровь, и у нее в голове не укладывалась степень ее наглости. Она предлагала потратить ее, Светы, личные деньги, полученные от ее бабушки, на дачу для себя.
– Тамара Ивановна, это мое наследство, – стараясь говорить спокойно, произнесла Света. – И мы с мужем уже распорядились, как его потратить. Покупка дачи в наши планы не входит.
– Твое? – брови свекрови поползли вверх. – Светочка, ты, кажется, забываешь, что вы с Олегом – семья. А в семье все общее. Мой сын – твой муж. А значит, и его мать – не чужой тебе человек. Я столько сил в Олега вложила, ночей не спала, воспитывала его, чтобы он вырос порядочным человеком, мужем тебе стал хорошим. И что же, я не заслужила хотя бы маленькой благодарности?
Света почувствовала, как внутри закипает гнев.
– Благодарности за что? За то, что вы вырастили своего сына? Это обязанность любого родителя. При чем здесь мои деньги?
– При том, что это деньги нашей семьи! – голос Тамары Ивановны зазвенел. – Олег – мой единственный сын! А ты хочешь все потратить на свои тряпки и заграницы!
Олег вошел в квартиру в самый разгар этой сцены. Он увидел побагровевшее лицо матери и бледное, сжатое в ниточку лицо жены.
– Что тут происходит? – спросил он, чувствуя неладное.
– А то, что твоя жена отказывается помочь родной матери! – тут же накинулась на него Тамара Ивановна. – Я прошу не для себя, для всех нас! Чтобы было место, куда можно приехать, отдохнуть! А она… она считает каждую копейку!
Олег растерянно посмотрел на Свету.
– Свет, ну что ты… Мама же хорошее предлагает. Дача – это здорово.
Света не верила своим ушам. Он что, серьезно?
– Олег, это МОИ деньги. Моей бабушки. Мы с тобой договорились, на что их потратим.
– Ну договорились… – замялся Олег, не выдерживая требовательного взгляда матери. – Но, может, мы можем найти какой-то компромисс? Может, мы могли бы… одолжить маме?
И это стало последней каплей. Света поняла, что Олег не на ее стороне. Он, как всегда, пытался усидеть на двух стульях, угодить и жене, и матери, не понимая, что в данной ситуации это невозможно. Его предложение «одолжить» было предательством их общих планов, их семьи.
– А какое отношение твоя мать имеет к моему наследству? Ей ни рубля не положено! – рявкнула Света, вкладывая в эту фразу всю свою ярость и обиду. Она смотрела прямо на Олега, игнорируя свекровь. – Ни-че-го! Ты это понимаешь? Это деньги, которые оставила мне моя бабушка! Не твоей матери! И я не собираюсь покупать ей дачи, машины или оплачивать ее хотелки!
В комнате повисла звенящая тишина. Тамара Ивановна застыла с открытым ртом, пораженная такой прямой атакой. Олег побледнел. Он не привык видеть жену такой. Обычно сдержанная и спокойная, сейчас она была похожа на натянутую струну.
– Света, как ты можешь так с мамой… – пролепетал он.
– А как ты можешь так со мной? – не унималась она. – Мы с тобой планировали нашу жизнь, нашу! А ты готов все это перечеркнуть, лишь бы мамочка не обиделась? Ты вообще на чьей стороне?
Тамара Ивановна, оправившись от шока, разыграла свой коронный номер. Она схватилась за сердце, закатила глаза и начала тяжело оседать на диван.
– Ой, плохо мне… Сердце… Давление поднялось… Не выдержу я такого…
Олег тут же кинулся к ней, забегал по комнате в поисках воды и таблеток. Света стояла и смотрела на этот спектакль с холодным бешенством. Она знала, что с сердцем у свекрови все в полном порядке. Это была чистой воды манипуляция, рассчитанная на ее сердобольного сына.
И это сработало. Олег, уложив мать на диван и дав ей таблетку валидола, повернулся к Свете с упреком.
– Довольна? Ты видишь, до чего ты мать довела?
В этот момент Света поняла, что трещина, которая всегда существовала в их отношениях из-за его матери, превратилась в пропасть.
– Я довела? – переспросила она ледяным тоном. – Это не я пришла в чужой дом требовать чужие деньги. И это не я готов предать свою жену и наши общие планы.
Она развернулась и ушла в спальню, громко хлопнув дверью. Она слышала, как Олег суетится вокруг матери, как та стонет и жалуется ему на «черствую и неблагодарную» невестку. Света села на кровать и обхватила голову руками. Дело было уже не в деньгах. Дело было в Олеге. В его неспособности защитить свою семью – ту, которую он создал с ней.
На следующий день Олег попытался завести разговор. Он был осторожен, говорил о том, что Света была слишком резка, что можно было решить все мягче.
– Мягче – это как? – спросила Света, не отрываясь от мытья посуды. – Сказать: «Да, дорогая Тамара Ивановна, конечно, возьмите мои деньги и купите себе дачу»?
– Ну зачем же так… Можно было объяснить…
– Я и объяснила. Но она не поняла. А ты ей подыграл.
Олег вздохнул.
– Свет, пойми, она моя мать. Я не могу просто сказать ей «нет» и все.
– А мне, значит, можешь? Олег, это не ее деньги. Почему это так сложно понять?
Конфликт зашел в тупик. Света сняла часть денег со счета и вложила их в ремонт, наняв бригаду. Она действовала быстро и решительно, понимая, что если она этого не сделает, то деньги действительно могут «уйти» на дачу. Олег не протестовал, но ходил мрачный. Тамара Ивановна перестала к ним приходить, но регулярно звонила сыну, жалуясь на здоровье и на то, как ее «унизили в ее же собственном доме». Она, конечно, имела в виду квартиру сына.
Ремонт шел полным ходом. Квартира превратилась в хаос из строительной пыли, мешков с цементом и рулонов новых обоев. Рабочие сносили старые перегородки, меняли проводку. Света с головой ушла в эти хлопоты. Это помогало не думать о том, что ее брак трещит по швам. Олег почти не участвовал. Он приходил с работы, молча ужинал и утыкался в телевизор или телефон. Они почти не разговаривали.
Однажды вечером, когда Света обсуждала с прорабом цвет краски для стен в гостиной, вернулся Олег. Он был не один. С ним была Тамара Ивановна. Она вошла в квартиру с видом ревизора. Окинула взглядом разруху, брезгливо сморщила нос от запаха краски и властно заявила прорабу:
– Так. А почему стены серые? Этот цвет вгоняет в тоску. Здесь нужен бежевый. Теплый, уютный.
Прораб ошарашенно посмотрел на Свету. Света почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
– Тамара Ивановна, – медленно, разделяя слова, сказала она. – Цветом стен в своей квартире занимаюсь я.
– В своей? – усмехнулась свекровь. – Квартира моего сына. А я, как его мать, имею право голоса. Олег, скажи ей.
Света посмотрела на мужа. Он стоял, опустив глаза, и мялся.
– Свет… ну, может, бежевый и правда лучше? Он как-то… светлее.
Это было уже за гранью. Света повернулась к прорабу, который с интересом наблюдал за семейной сценой.
– Игорь, извините. Мы продолжим завтра.
Потом она подошла к Олегу и его матери.
– Я хочу, чтобы вы ушли, – тихо, но твердо сказала она Тамаре Ивановне.
– Что? – взвилась та. – Ты меня из дома моего сына выгоняешь?
– Я прошу вас уйти. А ты, – она перевела взгляд на Олега, – реши наконец, с кем ты. Со мной или с мамой. Потому что жить втроем, тем более в моей отремонтированной квартире, мы не будем.
Она видела, как он метался. Видела страх в его глазах – страх обидеть мать, страх потерять жену. И в этот момент она поняла, что он никогда не выберет. Его главным желанием было, чтобы все как-то само рассосалось, чтобы они обе оставили его в покое.
Тамара Ивановна, поняв, что на этот раз штурм тоже провалился, с достоинством развернулась и прошествовала к выходу, бросив на прощание:
– Я всегда знала, что она тебе не пара, сынок!
Олег остался стоять посреди разгромленной комнаты.
– Свет, ну зачем ты так? – жалобно проговорил он.
Но Света его уже не слушала. Она смотрела на серые, еще не докрашенные стены и думала о том, что бежевый цвет она ненавидит. И что, кажется, свою новую жизнь в этой новой квартире ей придется начинать одной. Деньги дали ей свободу, но они же и высветили всю ложь и слабость, на которых держался ее брак. И примирения здесь быть не могло.
