Многие любят фильм Эмиля Лотяну «Табор уходит в небо» 1976 года. Точно так же многие его не любят, считая, что романтизация цыганского криминала есть дело нехорошее. Но сегодня я хочу поговорить о другом.
Для начала немного о, так сказать, специфике. Фильм посвящен жизни цыган. Как известно, веками складывался негативный образ этого народа: цыганам приписывают колдовство, владение гипнозом, воровство детей, воровство в принципе и много чего еще не очень хорошего.
Что греха таить — часть из этого правда. И когда Эмиль Лотяну решил обратиться к теме цыган, то спасло его только то, что свой фильм он строил на рассказах Максима Горького. Возьми он любой другой источник — ему не разрешили бы романтизировать цыганский образ жизни.
Картина стала просто сенсацией, настоящей бомбой. В первый же год ее посмотрело почти 65 миллионов зрителей! Она стала лидером советского проката 1976 года, оставив далеко позади идеологически выверенные фильмы вроде «Повесть о коммунисте», «Двадцать дней без войны», «Меня ждут на земле» и подобные.
И это говорило только о том, что советский зритель, по самые уши накачанный идеологией, остро нуждался в красивых романтических историях, на которых мог бы отдохнуть душой.
Фильм получился необыкновенно красивый, страстный, звонкий, яркий, горячий — такого на наших экранах еще не было. Он резко отличался от того, что показывали нам по телевизору в передачах типа «Цыганские романсы».
Он показывал пусть и приукрашенную, почти лубочную, но реальную жизнь цыганского табора — с тяжелым бытом, с грязью, с поножовщиной, с постоянными преследованиями властей. Картину закупили для показа 112 стран мира!
Когда в детстве я смотрела этот фильм, то была в полном восторге от этой пары: ух ты, он какой! Ух ты, а она какая! Вот как надо! Кака любовь! Потом я повзрослела, и фильм перестал меня очаровывать. На смену восторгу пришло недоумение. Какая-то странная любовь у Лойко и Рады. А потом, когда годы стали короче и слаще друзей голоса, пришло понимание: любовь там и мимо не пробегала.
Сначала о Лойко Зобаре. Он, определенно, харизматичен, впрочем, как и все мужчины-цыгане. Вот эта удаль молодецкая, склонность к риску, бахвальство, осознание себя непревзойдённым, манера рисоваться — в принципе, это характерный набор нарциссических черт. Был ли Лойко нарциссом? Трудно сказать. Дело в том, что в те времена цыганам в принципе был свойственен коллективный нарциссизм — восхваление себя, почитание себя как «не таких», вольных, свободных и так далее.
Поэтому на фон своих соплеменников в то время он вел себя так, как ему предписывали законы поведения в его народе. Но Зобар был не просто цыганом-конокрадом. Он был лучшим. Фактически — легендой. По понятиям своего племени — настоящий мужик. Ни перед кем не прогибается, дерзкий, свободолюбивый. Естественно, за такого мужчину мечтали отдать своих дочерей все цыганские семьи из его табора.
Он как Сергей Ватагин из «Не могу сказать прощай!» — передовик-активист-красавчик, первый парень на танцплощадке и «с девками играет, как кречет с утками». Он лучший, и у него всё должно быть самое лучшее. Поэтому его выбор падает на Раду — самую красивую, самую горячую девушку в таборе.
Однако тут произошло столкновение характеров. Рада, как и Лойко, тоже «самая-самая». И отец её порядком избаловал. Она считает, что весь мир должен лежать у её ног. Раде, как и Лойко, свойственен нарциссизм. Конечно, не на полную катушку, но типичные нарциссические черты у неё прослеживаются очень хорошо. Она любит, когда за ней гоняются, ей нравится манипулировать мужчинами, ей нравится, когда они у её ног.
В этом она видит подтверждение своей исключительности. При этом у неё напрочь сорваны тормоза. Она не понимает, когда необходимо остановиться, границ не чует. Потому что отец всё спускал ей с рук. Рада воспитана вне цыганских традиций, по которым мужчина — глава, а женщина ему подчиняется и не имеет права голоса.
Хотела ли она за него замуж? Я думаю, что нет. Думаю, что Рада в принципе не хотела замуж — ни за кого. Она не могла представить себя в позиции подчиненной, прислуги. Хотела, чтобы по ней сходили с ума. Осесть в палатке, обложившись детьми — не хотела. Я уверена, что она предпочла бы остаться одинокой, чем подчиниться мужчине. Никакой любви к Лойко у неё не было, с теми, кого любят, так не обходятся.
Лойко тоже не любил Раду. Она для него была кем-то вроде необъезженной дикой лошади, укротить которую — дело чести для лучшего конокрада. Он добивался её потому, что она лучшая и должна принадлежать ему. Что-то типа Гран-при.
Их отношения это состязание двух лучших, противостояние характеров. И я уверена — если бы Лойко уступил бы ей, выполнил её требования — встал бы на колени и поцеловал бы руку, никакой свадьбы всё равно не было бы — непомерно самовлюблённая Рада прогнала бы Лойко, потому что не достоин её тот мужчина, который встаёт на колени перед девушкой.
