— Нет, Светка, не поеду я с твоими мальчишками на море. Сама съезди, — Аля отодвинула чашку с остывшим чаем и посмотрела на золовку в упор.
Светлана замерла с пирожным на полпути ко рту. Лицо вытянулось, глаза округлились так, будто Аля только что предложила ей прыгнуть с балкона.
— Ты чего это? — голос у Светланы сел. — Мы же договаривались! Я уже путевки оплатила, Кирюха так ждал!
— Вы с Максимом договаривались. Меня никто не спрашивал, — Аля встала из-за стола и понесла посуду в раковину. — Я в отпуск еду одна. Ни чьих детей на море везти не собираюсь.
Светлана вскочила так резко, что стул скрипнул.
— Какая ты эгоистка! У меня двое детей, мне отпуск не дадут, а ты одна… что, скучно будет без компании?
— Не скучно, — Аля обернулась. — Спокойно будет…
Максим принес домой бутылку хорошего вина и кота в мешке. В смысле, новость, которую преподнес как подарок.
— Алька, слушай, какая идея! — он сиял, снимая куртку. — Света просит помочь. Ей отпуск не дают, директриса зараза, говорит, что летом некому будет в магазине стоять. А мальчишки хотят на море.
Аля мешала суп, не оборачиваясь.
— И что ты придумал?
— Ну ты же едешь в Анапу. Возьми их с собой! Кирюхе десять, Мишке восемь, они послушные.
Ложка звякнула о кастрюлю громче, чем следовало.
— Максим, я месяц планировала этот отпуск. Одна. Читать, плавать, высыпаться. Ты серьезно предлагаешь мне тащить с собой двоих детей?
— Они же племянники! — Максим обнял ее со спины. — Светка одна, ей тяжело. Мы поможем, она же семья.
Аля вывернулась из объятий.
— Семья — это ты с ней. А я жена, которая имеет право на собственный отдых.
— Алька, ну не будь такой…
— Какой? Человеком, который хочет провести отпуск по своему желанию?
Они не ругались. Максим умел давить мягко, обволакивающе. Через неделю Аля сдалась. Не от убежденности, а от усталости — от вздохов мужа, от звонков Светланы, от фразы свекрови Нины Петровны: «Вот если бы у вас свои были, ты бы по-другому к чужим детям относилась».
Эта фраза засела занозой. Потому что своих не было. Пять лет брака, и ни одной полоски на тесте…
Максим вернулся домой поздно, когда Аля уже лежала в постели с книгой. Он прошел в спальню, сел на край кровати. Молчал. Аля перевернула страницу, хотя не прочла ни строчки.
— Света рыдала по телефону, — наконец произнес Максим. — Говорит, ты ее унизила.
— Я сказала правду.
— Какую правду? Что тебе плевать на семью?
Аля захлопнула книгу.
— Семья — это когда спрашивают, а не ставят перед фактом. Светлана сначала купила путевки, а потом решила, что я няня.
— Она одна! Ей тяжело!
— Максим, если ей тяжело, это не значит, что я должна решать ее проблемы. У нее двое детей, она взрослая женщина. Пусть сама планирует отпуск.
— А мальчишки что, виноваты?
— Нет. Но я тоже не виновата.
Максим встал, прошелся по комнате. Остановился у окна.
— Мать говорит, что ты черствая. Что нормальная женщина детей любит.
Вот оно. Нина Петровна. Свекровь с языком как бритва и памятью как у слона. Она помнила каждую размолвку, каждое «нет», сказанное Алей. И копила их, как монеты в копилке.
— Твоя мать говорит много чего, — Аля положила книгу на тумбочку. — Например, что я эгоистка, потому что работаю, а не сижу дома. Что я плохая хозяйка, потому что не пеку пирожки каждую субботу. Что я не умею заботиться о тебе, потому что ты иногда сам гладишь себе рубашки.
— Не переводи разговор!
— Я не перевожу. Я напоминаю, что твоя мать не считает меня хорошей женой ни при каких обстоятельствах. И мне надоело оправдываться…
Нина Петровна приехала без предупреждения. Просто позвонила в дверь в субботу утром, когда Аля еще была в пижаме.
— Здравствуй, Алевтина, — свекровь прошла в квартиру, не дожидаясь приглашения. — Максима дома нет?
— На рыбалке, — Аля закрыла дверь. — Вернется к вечеру.
— Ясно. Тогда мы с тобой поговорим.
Нина Петровна прошла в гостиную, села в кресло, положила сумку на колени. Выглядела она солидно — седые волосы аккуратно уложены, брошь на воротнике блузки, осанка прямая. Женщина, которая всю жизнь была главной в семье и не собиралась сдавать позиции.
— Слушаю вас, — Аля присела на диван напротив.
— Света мне все рассказала. Как ты отказалась взять мальчиков на море.
— Я не отказалась взять. Я отказалась выполнять чужие планы без моего согласия.
— Чужие? — Нина Петровна подняла бровь. — Светлана — сестра моего сына. Ее дети — наша кровь.
— Ваша. Не моя.
Свекровь поджала губы. Села еще прямее, если это было возможно.
— Я так и знала. Ты считаешь, что мы тебе чужие.
— Я не это сказала.
— Но подразумевала. Алевтина, ты замужем пять лет. За это время ты ни разу не сделала ничего для семьи. Максим работает, ты работаешь, дома у вас бардак, обедов нормальных нет. А теперь еще и помочь родным отказываешься.
Аля почувствовала, как внутри что-то сжимается. Знакомое ощущение — перед тем, как сорваться. Но она молчала. Считала до десяти.
— Нина Петровна, я работаю наравне с Максимом. Мы оба устаем. Дома чисто, еда есть. Если вам не нравится, как я веду хозяйство, это ваше право, но мое дело.
— Дело? — свекровь усмехнулась. — Твое дело — быть женой. Заботиться о муже, о семье. А ты думаешь только о себе.
— Я думаю о себе, потому что больше никто не думает.
— Вот именно! — Нина Петровна ударила ладонью по подлокотнику. — Эгоизм чистой воды! Максим хороший человек, работящий, заботливый. А ты даже ребенка ему не родила!
Тишина легла так плотно, что можно было услышать, как за окном пролетела птица.
Аля встала.
— Уходите.
— Что?
— Уходите из моего дома. Сейчас же.
Нина Петровна тоже поднялась, лицо покраснело.
— Ты меня выгоняешь?
— Вы не имеете права говорить о том, о чем не имеете понятия. Уходите, пока я не сказала то, о чем потом пожалею.
Свекровь схватила сумку, направилась к двери. На пороге обернулась.
— Максим узнает об этом разговоре. И он сделает выводы…
Максим вернулся в десятом часу. Рыбы не было — клева не случилось. Зато настроение было скверное еще до того, как он переступил порог.
— Мать звонила, — бросил он, снимая ботинки.
— Знаю.
— Ты ее выгнала?
— Попросила уйти после того, как она начала оскорблять меня.
Максим прошел на кухню, налил себе воды. Выпил залпом, поставил стакан на стол так, что тот звякнул.
— Она мать! Ты не имеешь права так с ней разговаривать!
— Она не имеет права говорить мне, что я плохая жена, потому что не могу забеременеть.
Максим замер.
— Она это сказала?
— Слово в слово. «Даже ребенка ему не родила».
Он опустил голову, провел рукой по лицу.
— Мать не хотела тебя обидеть. Она просто… она волнуется.
— За что? За то, что у тебя нет наследника? Или за то, что я не соответствую ее представлениям об идеальной невестке?
— Алька, не надо…
— Надо! — голос Али сорвался. — Пять лет, Максим! Пять лет я терплю намеки, упреки, советы. Я стараюсь быть хорошей женой, работаю наравне с тобой, веду дом. Но для твоей матери я всегда буду недостаточно хорошей. Потому что я не Светлана, которая родила двоих и теперь играет роль жертвы!
— Света не играет! Ей правда тяжело!
— Ей тяжело, потому что она сама выбрала легкий путь! Вышла замуж, родила, развелась, когда стало скучно. И теперь все должны ей помогать, потому что она одна. А я что, не одна? Я с мужем, который встает на сторону матери, когда она меня оскорбляет!
Максим сжал кулаки.
— Я не встаю на ее сторону. Я просто хочу, чтобы в моей семье был мир.
— Мир бывает, когда границы уважают. А у нас тут проходной двор. Твоя мать приходит когда хочет, говорит что хочет. Светлана звонит по десять раз на дню, просит то одно, то другое. И все считают, что я должна быть удобной, тихой, услужливой. А я не хочу!
— Тогда что ты хочешь?
Аля села за стол, положила руки перед собой. Посмотрела на обручальное кольцо.
— Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. Хотя бы раз. Чтобы ты сказал матери: «Мама, это моя жена, и я не позволю тебе ее обижать». Чтобы ты сказал Светлане: «Реши свои проблемы сама, я не могу тебе помочь». Вот чего я хочу.
Максим молчал. Долго. Потом сел напротив, взял ее за руку.
— Мне нужно время. Я не могу вот так сразу…
— Время у нас было пять лет. За это время ничего не изменилось…
Аля не отменила путевку. Наоборот, перебронировала номер. Взяла не стандарт, а полулюкс с видом на море. Дороже, но ей было все равно. Она копила деньги на этот отпуск полгода.
Максим не обсуждал их разговор. Делал вид, что ничего не произошло. Но в доме появилась странная тишина — не враждебная, но пустая. Они существовали рядом, как соседи, которым нечего сказать друг другу.
Светлана звонила еще несколько раз. Просила, умоляла, давила на жалость. Аля отвечала коротко: «Нет, Света, не могу». В какой-то момент Светлана сменила тактику.
— Знаешь, я поняла, почему ты такая злая, — голос у нее был сладкий, липкий. — У тебя детей нет, вот ты и завидуешь мне. Наверное, больно смотреть на чужих здоровых мальчишек.
Аля положила трубку. Руки дрожали. Это было низко. Настолько низко, что хотелось швырнуть телефон в стену.
Вечером Максим спросил:
— Света говорит, ты бросила трубку.
— Она сказала, что я завидую ее детям.
— Ну… может, она не то имела в виду.
— Максим, ты слышишь себя? Твоя сестра оскорбляет меня, а ты ее оправдываешь.
— Она расстроена!
— И это дает ей право говорить мне гадости?
Максим развел руками.
— Я не знаю, что делать. Мне плохо от того, что вы ссоритесь.
— Тебе плохо? — Аля усмехнулась. — А мне каково? Я между двух огней, и мой собственный муж не может встать рядом со мной.
Он ушел к матери на ночь. Сказал, что ему нужно побыть одному. Аля осталась в пустой квартире, открыла вино и выпила полбутылки под старый фильм. Плакала. Не от обиды, а от усталости…
Нина Петровна объявилась снова. На этот раз позвонила по телефону и попросила о встрече. Нейтральная территория — кафе в центре города.
Аля долго думала, идти или нет. Потом решила: надо закончить эту историю. Так или иначе.
Свекровь уже сидела за столиком, когда Аля вошла. Заказала себе кофе, выглядела собранной, почти официальной.
— Спасибо, что пришла, — начала Нина Петровна.
— Я пришла выслушать. Но если начнете снова про детей, я уйду.
Свекровь кивнула.
— Я хочу извиниться. То, что я сказала тогда, было неправильно. Я не должна была лезть в вашу личную жизнь.
Аля подняла бровь. Это было неожиданно.
— Откуда такая перемена?
— Максим со мной разговаривал. Серьезно. Сказал, что я перешла черту.
Внутри что-то оттаяло. Значит, он все-таки встал на ее сторону. Пусть не сразу, но встал.
— Нина Петровна, я не пытаюсь отнять у вас сына. Я не хочу ссориться с семьей. Но я не могу жить так, чтобы все решали за меня.
— Я понимаю. Мне тяжело принять, что Максим взрослый. Что ему не нужна моя опека. А Светлане… ей действительно сложно, но это не твоя ответственность.
Аля отпила кофе. Он был горячим, крепким.
— Я не против помочь. Но когда меня просят, а не заставляют.
— Договорились.
Они посидели еще немного, говорили о мелочах — о погоде, о ремонте в подъезде, о новостях. Нина Петровна рассказала про соседку, которая завела кота, а тот оказался злобным, царапается. Аля рассказала про работу, про нового начальника, который требует отчеты каждый день.
Когда они расходились, свекровь сказала:
— Хорошего отпуска. Отдохни. Ты заслужила…
Максим помогал собирать чемодан. Складывал вещи аккуратно, как умел только он — футболки роликом, чтобы не мялись, крема в пакетик, чтобы не протекли.
— Алька, я тоже виноват, — сказал он, не глядя на нее. — Я не защищал тебя. Мне казалось, что если я буду миротворцем, всем будет легче. А получилось, что тебе тяжелее всего.
Аля села рядом с ним на кровать.
— Максим, я не прошу тебя выбирать между мной и семьей. Я прошу уважать меня так же, как ты уважаешь их.
— Я понял. И я постараюсь.
Они обнялись. Впервые за несколько недель по-настоящему, без напряжения.
— Может, мне тоже взять отпуск? Приеду через неделю, — предложил он.
Аля улыбнулась.
— Приезжай. Только предупреди заранее, я забронирую номер побольше…
Море было теплым, как парное молоко. Аля вошла в воду по колено, потом по пояс, потом нырнула с головой. Соль щипала глаза, солнце грело спину. Она плыла долго, пока руки не устали.
На берегу лежала книга, недочитанная еще дома. Аля устроилась на шезлонге, открыла страницу. Читала медленно, смакуя каждое слово. Никто не звонил, не просил, не требовал. Только море, солнце и тишина.
В номере она заказала ужин — греческий салат, рыбу на гриле, белое вино. Ела медленно, смотрела в окно на закат. Небо стало розовым, потом фиолетовым, потом темно-синим.
Перед сном позвонил Максим.
— Как отдых?
— Хорошо. Очень хорошо.
— Я скучаю.
— Я тоже. Приезжай скорее.
Они говорили еще немного, обо всем и ни о чем. Потом Аля положила трубку, выключила свет и уснула под шум прибоя.
Впервые за долгое время ей снились спокойные сны…
