Удивительная штука: чем чаще мы пересматриваем известный фильм, тем ярче замечаем черты характера главных героев. Некоторые смотрят «Иронию судьбы» из года в год, как на красивую историю любви, упиваясь знакомыми диалогами и уютной атмосферой новогоднего чуда. Другие включают этот фильм просто как привычный новогодний фон под нарезку салатов.
Третьи принципиально не смотрят «Иронию» так как искренне устали от этого фильма. Но интересно, что более близкое и внимательное знакомство с героями этой картины позволяет гораздо глубже увидеть их серьезные проблемы.
Возмущения «оставьте в покое любимое кино» здесь не работают — потому что настоящее искусство только выигрывает, когда мы задаём вопросы и препарируем его. И один из самых главных вопросов к этой истории: а кто же он, этот человек, волею судьбы ввалившийся в чужую жизнь?
Ответ часто кроется в деталях, которые мы пропускаем. Возьмём одну, казалось бы, незначительную сцену. Женя Лукашин в ленинградской квартире рассказывает Наде о своей школьной любви к Ире, которая вышла замуж за его лучшего друга Павлика. Помните?
История вроде бы милая. Но кульминация наступает дальше. На свадьбе собственного друга Женя поднимает бокал и провозглашает тост о том, что ждёт скорого краха этого брака, чтобы Ира наконец стала его. Смешно? Или не очень? Сам то Женя смеется, ему смешно. Однако стоит остановиться, и смех застревает в горле, ведь это — демонстрация полного отсутствия внутренних границ.
Здоровый человек в такой ситуации испытывает хотя бы стыд. Он понимает, что есть непреложные законы: дружба, уважение к выбору другого, элементарное приличие. Лукашин существует вне этих законов. Его чувство — единственная реальность, которая отменяет всё остальное.
Он ведёт себя как избалованный ребёнок, который уверен: если он громко заявит о своём желании заполучить чужую игрушку, мир обязан её ему вручить. Его тост — акт чистого, не отягощённого рефлексией эгоизма. И самое пугающее — реакция окружения. Ему это сходит с рук, так как в дальнейшем они остались с Павликом лучшими друзьями.
Кстати, вспомните как метко замечает Ипполит, что Лукашин, по сути, человек, который попутал берега. Он не чувствует, где кончается он и начинается другой человек, где личная фантазия должна уступить место жёсткой реальности.
Истинная суть характера вырывается наружу в его диалоге с Надей. Выслушав эту историю, и вспомнив, что в сложившихся обстоятельствах Ира не дождалась Павла, она, как нормальный эмпатичный человек, сочувствует не только Жене: «Бедная Ира… она ведь тоже пострадавшая в этой ситуации».
Реакция Жени — ключ ко всей его личности. Он искренне, с неподдельным недоумением переспрашивает: «Что значит — тоже? Я пострадавшим себя не чувствую».
И в этой фразе — оголённый нерв его натуры. Обратите внимание, как мгновенно растворяется в его вселенной образ Гали, той самой «несчастной невесты» в Москве, о которой он с пафосом и упреком говорил Наде всего пару часов назад. Теперь его захватила новая «мадама», а старая бесследно исчезла, как декорация.
Он с лёгкостью отрекается от вчерашних ролей и вчерашних страданий, потому что они были не настоящими, а лишь частью сиюминутного сценария. В его мире нет места последовательности и ответственности перед другими. Есть только «Я» и его текущее, самое важное чувство.
Поэтому он и не чувствует себя пострадавшим — но он и не способен осознать себя частью системы, где его действия причиняют боль, а его бездействие делает несчастными других.
И ведь это не отдельная деталь фильма, единожды характеризующая Женю такой инфантильной, эгоцентричной личностью. Нет, в фильме вся его жизнь предстаёт не как череда забавных случайностей, а как закономерное следствие такого мироощущения. Его рассеянность — это невнимание к миру, который он просто не считает до конца реальным (как ребенок).
Его отношения с Галей, где он её просто не замечает, по-детски игнорируя (у него даже нет смелости признаться в том, что он не любит её. И заметьте, у него так и не произошло личного разговора с Галей, после возвращения из Ленинграда). Его пассивность, с которой он позволяет друзьям таскать себя, как чемодан, в аэропорт, в баню, решать его судьбу — это всё его невзросление.
Он и есть та самая «бесчувственная бандероль» — как правильно заметила его мать, — объект, а не субъект своей жизни. Его знаменитое «везение» — не награда, а результат этой опасной незащищённости большого ребёнка, которого вынуждены опекать взрослые.
Даже попадание в квартиру Нади — не его осмысленный поступок, а итог хаотичного движения по течению, которое ему обеспечили другие (в том числе и Ипполит, своей неадекватной реакцией на происходящее).
Поэтому «Ирония судьбы» — это не история о том, как несчастный мужчина нашёл своё счастье. Это история о болезненном столкновении двух мировоззрений. Надя, со своими проблемами и 10-летними отношениями с женатым мужчиной за плечами, становится для Лукашина тем самым зеркалом, в которое он впервые вынужден взглянуть.
Когда мы это замечаем, финал обретает новый, гораздо более глубокий смысл. Это не просто встреча. Это момент, когда «большой ребёнок», наконец, выходит за порог своей вселенной и делает первый шаг навстречу другому — такому же сложному, реальному и полноправному человеку. Но что будет после сделанного шага? А ничего хорошего, что и показала вторая часть, какой бы ужасной она не была!
