Я стояла у окна нашей съемной клетушки, в которой мы с Димой прожили целых пять лет. Дождь уныло барабанил по стеклу, словно отбивая ритм моих невеселых мыслей. Каждое первое число, как по расписанию, львиная доля наших кровно заработанных утекала к этой старой скряге, хозяйке квартиры, бабе Клаве. Она, как вампир, высасывала из нас последние соки, вечно ноя о растущих тарифах.
Я работала бухгалтером в захудалой фирме, счета сводила, а Дима… Дима «впаривал», как он сам выражался, всякую ерунду по телефону. Денег хватало ровно на то, чтобы не умереть с голоду и оплатить эту злосчастную квартиру. Ни о каких накоплениях на собственное жилье и речи быть не могло.
Я, помню, как-то осторожно заикнулась об ипотеке.
— Дим, может, попробуем? Хоть ипотека – это кабала, но хоть что-то свое будет!
Он отмахнулся, как от назойливой мухи.
— Лен, ну какая ипотека?! Ты что, не видишь, какие у нас доходы? Нам ипотеку-то эту дадут под такой процент, что мы до самой пенсии будем горбатиться на банк. Нет уж, увольте!
И я молчала. Молчала, потому что знала – он прав.
И вот однажды, когда мы приехали в гости к моим родителям, в наш маленький городок, мама, Антонина Васильевна, посмотрела на меня с особой грустью в глазах. Она всегда чувствовала меня, как никто другой.
— Леночка, что-то ты совсем загрустила, доченька. Что случилось? — спросила она, обнимая меня за плечи.
Я попыталась отшутиться.
— Да все хорошо, мам. Просто устала немного на работе.
Но она не поверила. Мама всегда видела меня насквозь.
— Не обманывай меня, Лен. Я вижу, что тебе тяжело. Расскажи мне, что у вас там с Димой?
И я, словно прорвало плотину, выложила ей все: и про съемную квартиру, и про вечную нехватку денег, и про несбыточные мечты о собственном доме.
Отец, Николай Петрович, до этого молча слушавший наш разговор, вдруг сказал.
— Погоди, Тоня. Давай-ка обсудим кое-что с глазу на глаз.
И они что-то долго шептались на кухне, закрыв за собой дверь. Я сидела в комнате, грызя ногти и предчувствуя что-то важное.
Через час мама вернулась с просветленным лицом.
— Леночка, мы с отцом решили тебе помочь. Мы… мы продадим дачу.
Я вскочила с дивана.
— Мам, что ты такое говоришь?! Дача – это же ваше! Она вам столько воспоминаний дарит!
— Знаем, доченька, знаем. Но дача в последнее время стала для нас бременем, а не радостью. Отец уже не может там копаться, как раньше, спина болит. А мне тяжело одной справляться. Решили, что лучше мы вам поможем, чем дача будет стоять без дела, — ответила мама.
Отец кивнул в подтверждение ее слов.
— Да, Лен. Дача эта — еще от моих родителей осталась. Долго думали, но решили, что так будет лучше. Нам много не надо. А вам это будет большим подспорьем.
Я не знала, что сказать. Слезы душили меня. Я знала, как дорога им эта дача. Это больше, чем просто участок земли с домиком. Это их жизнь, их история.
— Мам, пап… я не знаю… я не могу… — бормотала я, пытаясь сдержать рыдания.
— Можешь, доченька. Мы уже все решили. Это наш подарок вам. Примите его с благодарностью, — сказала мама, обнимая меня.
Вскоре покупатели нашлись. Какая-то молодая пара захотела купить участок под застройку. Сумма, которую они предложили, оказалась достаточной для покупки двухкомнатной квартиры в нашем городе. Квартира была хоть и не в центре, а в спальном районе, но зато с хорошим ремонтом, на третьем этаже панельного дома. Район тихий, зеленый, с развитой инфраструктурой. И главное – это была наша собственная квартира! Решили оформить ее на меня.
Когда я узнала обо всем, я просто разрыдалась от счастья. Не могла поверить, что моя мечта сбылась. Я позвонила Диме, дрожащим голосом рассказала ему новость. Ожидала услышать восторженный крик, но в ответ услышала лишь какое-то сдержанное.
— Ну, хорошо.
Его реакция меня немного удивила.
— Дим, ты чего такой угрюмый? Это же круто! У нас теперь своя квартира! — спросила я.
— Да я рад, рад… Просто сейчас столько всего на работе. Переживаю. Надо все подготовить к переезду, мебель купить. Пока некогда радоваться, — пробурчал он.
Со временем я начала замечать, что Дима избегает разговоров о нашей новой квартире. Находит всякие отговорки. То у него загруженность на работе, то ему неудобно переезжать весной, то у нас нет денег на мебель. Я начала подозревать неладное.
Через месяца три после покупки квартиры я решила съездить туда одна. Взяла выходной на работе, никому ничего не сказав. Приехала по адресу, поднялась на нужный этаж, достала ключи и открыла дверь.
В прихожей я увидела чужую обувь. Мужскую, женскую и детскую. Из кухни доносились звуки и голоса. Я прошла в гостиную и замерла, как громом пораженная.
На диване сидела мать Димы, Светлана Аркадьевна, и его младший брат, Артем. Они чувствовали себя вполне комфортно.
— Леночка, привет! А ты что здесь делаешь? — удивилась Светлана Аркадьевна, будто я зашла не в свою квартиру, а в их.
Я была в шоке.
— Что здесь происходит? Почему вы здесь?
— Ну, видишь ли, Лен. У меня трудные времена настали. С работы уволили, жить негде. А Артем поступил в институт, тоже надо где-то жить. Вот Дима и предложил нам пожить здесь… временно, конечно, — Светлана Аркадьевна вздохнула.
Я почувствовала, как во мне закипает ярость.
— Дима предложил?! Без моего ведома?! В моей квартире?!
Она пожала плечами.
— Ну а что такого? Мы же семья. Должны друг другу помогать.
Я схватилась за телефон и набрала номер Димы.
— Дима, ты где?! Немедленно приезжай сюда! — прокричала я в трубку.
Через полчаса Дима примчался. Вид у него был виноватый.
— Лен, прости… Я все объясню, — начал он.
— Объясняй! Что твоя мама и брат делают в моей квартире? — потребовала я.
Дима опустил голову.
— Мама оказалась в сложной ситуации. Я не мог ей отказать. Но я боялся, что ты не согласишься, поэтому решил не говорить тебе.
— Боялся, что я не соглашусь?! Ты поселил свою семью в мою квартиру за моей спиной! Ты четыре месяца водил меня за нос, пока твои родственники жили здесь, а мы платили за съемную квартиру! — я задыхалась от гнева.
Светлана Аркадьевна вмешалась в разговор.
— Леночка, ну что ты так кричишь? Семья должна держаться вместе! Неужели тебе жалко для матери и брата куска хлеба?
Артем поддержал мать.
— Да, Лен. Не будь такой эгоисткой! Ты же жена Димы! Значит, и эта квартира теперь тоже общая.
Я посмотрела на них с отвращением.
— Эта квартира – подарок моих родителей мне! Она оформлена на мое имя! И я не собираюсь пускать сюда кого попало. Собирайте вещи и уходите.
— Куда мы пойдем? У нас нет другого жилья! — взвыла Светлана Аркадьевна.
— Это не мои проблемы! — отрезала я.
Дима попытался меня уговорить.
— Лен, ну пожалуйста… Давай дадим им немного времени. Они же не на улице жить будут.
— Времени?! Ты серьезно?! Ты предал меня, Дима! Ты врал мне четыре месяца! Я подаю на развод! — прокричала я и выбежала из квартиры.
Дима бросился за мной.
— Лен, подожди! Давай поговорим! Я люблю тебя!
— Ненавижу! — крикнула я, захлопнув за собой дверь.
В тот же день я пошла к юристу. Он опроверг мои сомнения. Квартира – моя собственность, полученная в дар от родителей. Дима не имел права распоряжаться ею без моего согласия. Я подала заявление на развод.
Дима звонил, писал, умолял о прощении. Но я была непреклонна. Доверие было потеряно. Я больше не могла ему верить.
Светлана Аркадьевна и Артем отказались съезжать добровольно. Пришлось подавать в суд. Несмотря на все их попытки доказать свое право на проживание, суд вынес решение в мою пользу. Они должны были освободить квартиру в течение недели.
В назначенный день я приехала с судебным приставом и полицией. Они уехали, пообещав, что я еще пожалею. Я сменила замки и перевезла свои вещи из нашей съемной квартиры. Наконец-то я была одна в своем собственном доме. Пусть даже полупустом. Развод с Димой был лишь вопросом времени.
Дима вернулся к матери, и они сняли двухкомнатную квартиру на окраине города. Артем перевелся в университет в родном городе, чтобы быть рядом с семьей. Дима неоднократно пытался поговорить со мной, но я не отвечала на его звонки и сообщения.
Через месяц после подачи заявления нас развели. Дима даже не пришел в суд.
Мои родители стали приезжать ко мне каждые выходные. Отец помогал мне обустраивать квартиру, собирал мебель. Мама покупала новые вещи для дома, создавая уют и тепло.
Я начала ходить в бассейн и встречаться с подругами. Постепенно я училась жить одна. Иногда я вспоминала Диму, испытывая странную смесь горечи и благодарности. Горечь из-за предательства и обманутых ожиданий. Но и благодарность за то, что все открылось сейчас, а не позже.
Квартира теперь принадлежала только мне. И я была благодарна своим родителям за возможность начать новую жизнь в своем собственном доме. Жить дальше.
