Фильм «Анна Каренина» (1967) хорош не только в качестве экранизации, но и как эстетический феномен 1960-х, ибо Татьяна Самойлова изобразила не барыню эпохи Александра II, но мятущуюся женщину своего времени, причём необязательно советскую, а, скажем, французскую или польскую. «Анна Каренина» Александра Зархи иногда смотрится, как иностранный вариант — в 1960-х поощрялся космополитизм.
Особенно тут интересны женские наряды и вообще образы, лица, жестикуляция – тут угадывается мода конца 1960-х, то есть воздушный геометризм и бешеная динамика. Вместе с тем, сохранены линии XIX века – все эти шикарные турнюры, делавшие даму похожей на кентавра, декольте, вуали. Изящный баланс.
Так, Анна Каренина постоянно появляется в чёрном, белом – или чёрно-белом. Конечно, сам Лев Толстой «нарядил» её в чёрное уже на балу – в этакий траур по самой себе, но в 1960-х этот цвет приобрёл дополнительные качества. В моду вошла графика, а лучшим оформлением считали чёрно-белый ритм – концентрические круги, шахматная клетка, полосы.
Тогда, несмотря на активное внедрение цветной плёнки, было снято очень много шедевров в ч/б формате. Особые тени. Потрясающая глубина. Драматизм — даже и без слов. Больше того, «Анна Каренина» (цветная сама по себе) гораздо лучше смотрится именно «без цвета» — психологизм достигает своего пика.
В сцене разговора с Бетси мы видим Анну со стрижкой — типичной для 1960-х годов (почему-то вспоминается Татьяна Доронина – известная модница) и в платье, которое, если бы не длина, могло бы стать жемчужиной коллекции какого-нибудь актуального кутюрье. Подводка-стрелки, бледная помада, нервное лицо – мы невольно забываем о том, что время действия – 1870-е годы.
И собеседница Анны – коварная, лживая, …дивная и обворожительная Бетси Тверская напоминает фантастическую пришелицу, а не вальяжную «львицу» из петербургского бомонда. В роли Бетси – великая Майя Плисецкая. Как изысканно авторы костюмов обыграли не то едкое, не то издевательски-восторженное (!) описание этой дамы (Лев Толстой ненавидел моду, как явление).
«Бетси, одетая по крайней последней моде, в шляпе, где-то парившей над ее головой, как колпачок над лампой, и в сизом платье с косыми резкими полосами на лифе с одной стороны и на юбке с другой стороны, сидела рядом с Анной…», — то есть косые и резкие полосы были восприняты буквально, равно как и парящая шляпа. В действительности это выглядело много мягче и при этом — вычурнее.
В ряде источников есть информация, что костюмы для Бетси/Плисецкой сделал Пьер Карден, однако, биографы модельера упоминают о создании нарядов для балета «Анна Каренина», где Плисецкая танцевала партию самой Анны, тогда как о фильме – ни слова. Полагаю, что произошла путаница — кто-то решил, что эффектные корсажи, юбки и шляпы с перьями — тоже Карден. По факту же это — Людмила Кусакова.
Кити Щербацкая на балу – совершенно очаровательна. Этакая девушка-стрекоза 1960-х, а её платье – настоящее чудо кутюра. Я бы сказала, что это похоже на вещи, пошитые в доме Кристобаля Баленсиаги. Вот этот бантик на корсаже – распространённый декор свадебно-вечерних платьев 1960-х. Видела я такое и в советских журналах, разве что материалы были поскромнее.
А уж тканевый узор у платья мадемуазель Щербацкой – это абстрактные штуки модернизма, и никак не розы 1870-х: «Она теперь, в своем сложном тюлевом платье на розовом чехле, вступала на бал так свободно и просто, как будто все эти розетки, кружева, все подробности туалета не стоили ей и её домашним ни минуты внимания, как будто она родилась в этом тюле, кружевах, с этою высокою прической, с розой и двумя листками наверху».
И эта ветреная чёлочка, не завитая и чарующе-простецкая – хоть сейчас в поход на Хибины! Реальность была вычурнее – чёлку подвивали, и в таком виде никто не отправил бы Кити на бал. 1870-е — это гремучая смесь целомудрия и пышности — девушек и молодых женщин украшали, как торты (чтобы съесть!). Анастасия Вертинская сама немного хищница — в целом выглядит, будто она пришла на вечеринку в духе тех, что устраивала Холли Голайтли из фильма «Завтрак у Тиффани» (1961).
Рисунок роли – современный. Девушка 1960-х столкнулась с предательством красивого фанфарона Вронского, закружившего Анну в волнующем танце, потом – обрела себя в крепком браке с Левиным. А мы видим не барышню-1870, а студенточку, уехавшую в деревню – вслед за не особо любимым, но – отчётливо-правильным человеком, и терзания Кити – это рефлексия шестидесятницы, сделавшей годный, однако, не блестящий выбор.
Кстати, у Анны тоже не завитая чёлка. Мелькают причёски «а-ля Бабетта», клипсы и меха – как их носили уже в XX веке. Помимо этого, в 1960-х часто писали о проблеме любви и долга – надо ли сохранять семью, когда супруги давным-давно не выносят друг друга, уныло-холодны, равнодушны и лишь приличия сковывают их брачными узами?
Тогда стали осторожно говорить, что нет, не нужно, и несчастье Анны Карениной подавалось через этику молодёжной прессы, беспрестанно говорящей о любви и дружбе, как о единственно значимых основах. Камергер Алексей Каренин (он тоже Алексей, как и Вронский) воплощал косность и несгибаемость, Анна казалась свежим ветром. Хотя, лично мне всегда было очень жаль именно камергера…
