Два мальчика пошли в лес за ягодами, но назад не вернулись. Там, в глухом осиннике, где земля вся красная от россыпей клюквы, они встретили свою смерть. Вскоре одному из этих мальчиков будут ставить памятники, его портрет будет висеть во всех школах, а детей будут призывать на него равняться.
Одни будут его превозносить, другие — ненавидеть. Посмертная жизнь Павлика Морозова станет его главной жизнью, ведь его собственную, реальную жизнь, у него жестоко отняли.
Лавкой и розгой
Павлик Морозов родился 14 ноября 1918 года в селе Герасимовка Тобольской губернии. Его отец, Трофим Морозов, родился в Белоруссии, но в 1908 году по столыпинской программе переселения оказался вместе со своей большой семьей в Сибири. В Герасимовке Морозовы осели в 1910 году.
Трофим Морозов был человеком весьма и весьма суровым. К детям, старшему Павлику, а также младшим сыновьям Феде, Алеше и Роме относился пренебрежительно. Как много позднее сказал Алексей Морозов, брат Павлика:
«Отец любил одного себя да водку».
Еще одним излюбленным занятием Трофима было избивать свою жену, Татьяну Байдакову, и своих малолетних отпрысков. Павлику, как старшему, доставалось больше других.
Традиции рукоприкладства Трофим перенял у своего деда, Сергея Морозова, по сравнению с которым сынок был сущим ангелом. Дед относился к тому поколению, в котором с детей в семьях было принято «спускать шкуру».
Сергей Морозов до революции был надзирателем в тюрьме, где и познакомился со своей будущей супругой — конокрадкой Аксиньей. Детей, в том числе и Трофима, Морозовы воспитывали при помощи «лавки и розги». То есть, нашкодившего «ребятенка» привязывали к лавочке и безжалостно секли.
Своих внуков от Татьяны Байдаковой дедушка Сергей называл не иначе как «щенками». Привечал старший Морозов только своего внука Данилку, двоюродного брата Павлика.
Семейный конфликт
После рождения в 1928 году младшего сына Романа Трофим Морозов бросил семью и ушел жить к своей соседке Антонине Амосовой. При этом, к Татьяне и детям он регулярно наведывался, чтобы поскандалить из-за земельного участка.
Дело в том, что после ухода Трофима, Татьяне по закону досталась половина земельного надела. Для Морозовых, особенно для деда Сергея, это был тяжелейший удар.
Скандальные визиты Трофима всегда заканчивались побоями. Крепче всего доставалось Татьяне и Павлику.
Для мальчика, который всей душой любил мать, вся эта ситуация была совершенно невыносима, но он в силу возраста никак не мог защитить ни маму, ни себя, ни братьев.
Однако, случай предоставила сама жизнь.
Свидетель на суде
До 1931 года отец Павлика Трофим Морозов был председателем Герасимовского сельского совета. Позднее, когда Морозова уже освободили от этой должности, у так называемых кулаков и подкулачников начали изымать липовые справки, которые Трофим выдавал за всевозможные подношения.
Против Морозова завели уголовное дело. Татьяна Байдакова поняла, что это ее шанс надолго, а то и навсегда упрятать мужа-тирана в тюрьму. Татьяна согласилась участвовать в процессе. В качестве свидетеля был привлечен и несовершеннолетний сын Трофима Павел.
Здесь следует подчеркнуть — в качестве свидетеля. Никакого доноса на отца со стороны Павлика не было. Да он и не был нужен, этот донос. У следствия имелись на руках все доказательства вины Трофима Морозова.
Миф о доносе связан с одной лишь строчкой в обвинительном заключении, написанной следователем Елизаром Шепелевым:
«Павел Морозов подал заявление в следственные органы 25-го ноября 1931 года».
Но самого заявления, написанного рукой Павла, никто и никогда не видел. Никто не видел и оригиналы других доносов, которые, согласно «павликморозовской» мифологии, писал мальчик.
Сам Елизар Шепелев впоследствии так объяснял, зачем он указал Павла, как подавшего заявление в органы:
Не могу понять, с какой стати я всё это написал, в деле нет никаких подтверждений, что мальчик обращался в следственные органы и что именно за это его убили. Наверно, я имел в виду, что Павел дал показания судье, когда судили Трофима… Выходит, из-за моих неточно написанных слов мальчишку теперь обвиняют в доносительстве?!
Но разве помогать следствию или выступать свидетелем на суде — преступление? И можно ли из-за одной фразы в чём-либо обвинять человека?
В деле Трофима Морозова присутствуют показания Татьяны Байдаковой, но никаких заявлений, доносов или обращений Павлика Морозова в следственные органы нет.
Более того, в деле даже не воспроизведена речь Павла на суде, так как судья счел его выступление малозначительным ввиду малолетства. Участие Павлика в судебном процессе описано одной фразой:
«При суде сын Павел обрисовал все подробности на своего отца, его проделки».
Ставшая знаменитой «обличительная речь Павлика», была полностью придумана журналистом Петром Соломеиным и существует в 12 вариантах. Написана речь журналистским, «взрослым», канцелярским языком.
Дяденьки, мой отец творил явную контрреволюцию, я как пионер обязан об этом сказать, мой отец не защитник интересов Октября, а всячески старается помогать кулаку сбежать, стоял за него горой, и я не как сын, а как пионер прошу привлечь к ответственности моего отца.
Мечта матери Павла сбылась: ее злого мужа отправили в лагеря на 10 лет. Трофим попал на стройку Беломорско-Балтийского канала, где даже получил за ударный труд орден. Из положенных 10 лет отец Павлика отсидел лишь 3 года: его освободили досрочно.
Подколодная змея
После того, как Трофим отправился по этапу, финансовое положение семьи Морозовых резко пошатнулось. Дед Сергей и бабка Аксинья сходу назначили виновника всех своих бед — это Пашка, христопродавец, свидетельствовавший в суде против родного отца.
А крестьянская злоба — это всегда черная, лихая злоба. Это — подколодная змея, которая обязательно найдет возможность, чтобы ужалить.
Дед Сергей начал настропалять против Пашки своего старшего внука, 19-летнего Данилку. А Данилка и рад стараться: Павлика он не любил и при первой возможности, поколачивал.
В сентябрьском лесу
Именно Данила во время очередного обсуждения «христопродавца», первым схватился за нож. Дед Сергей нахмурился:
— Коль хватаешься за нож, крови не испужайся.
-Не испужаюсь, дед, — хмуро отозвался Данила.
3 сентября 1932 года 13-летний Павлик, взяв 8-летнего брата Федю, отправился в лес за клюквой. Стоял теплый сентябрьский денек, самое время, чтобы запастись ягодой. Мать уехала в город Тавда продавать теленка, и Павел хотел удивить и порадовать ее, набрав клюквы.
Домой мальчишки не вернулись. 6 сентября в осиннике организованная милицией поисковая группа обнаружила тела братьев Морозовых. Мать Паши и Феди вспоминала впоследствии:
Когда моих детей привезли из леса, бабка Аксинья встретила меня на улице и с усмешкой сказала: «Татьяна, мы тебе наделали мяса, а ты теперь его ешь!
Подколодная змея все-таки ужалила.
По делам их…
За убийство Павла и Федора Морозовых были арестованы 19-летний Данила Морозов, его дед Сергей, бабка Аксинья, а также два дяди Павлика, которых в советской прессе называли кулаками — Арсений Кулуканов и Арсений Селин.
Непосредственный исполнитель убийства, Данила Морозов, был приговорен к расстрелу. Арсений Кулуканов, который всячески подначивал юного убийцу, также удостоился высшей меры. Дед Сергей и бабка Аксинья, которым было уже по 80 лет, отправились в тюрьму, где провели остаток жизни. Арсения Силина суд оправдал, не найдя в его действиях состава преступления.
Портрет Павлика Морозова
Сохранилась одна-единственная фотография Павлика Морозова, тогда как его портретов, нарисованных на основе этого снимка — множество. И сравнение фото с портретами наглядно демонстрирует тот уровень идеологического приукрашивания, которому подвергся образ мальчика.
Павлик — в центре, в фуражке. Слева от него, также в фуражке, его двоюродный брат и будущий убийца Данила Морозов.
Это фото само по себе дает пищу для размышлений. Павел выглядит забитым, несчастным ребенком. Он совершенно не похож на пионера-борца, готового на все ради Родины. И пионерского галстука на груди мальчика даже и близко нет.
Данила — совершенно другой. Это самоуверенный до наглости, крепенький такой сибирский мужичок. Подрастет — и может стать хорошим крестьянином, отцом семейства. А может и с кистенем выйти на большую дорогу.
На основе этой фотографии художники и создавали портреты Павлика Морозова, ставшие ключевым изобразительным наполнением мифа. Вот самый известный портрет:
Фуражку художник сохранил, овал лица более-менее оставил прежним. Добавил пионерский галстук, но, главное, сделал взгляд открытым и смелым. А не испуганным и, повторю это слово, забитым, как на оригинальном снимке.
Мальчик, который просто хотел спасти свою семью
Самое удивительное в истории о пионере Павлике это то, что никаким пионером, и тем более, «председателем пионерского отряда» Павлик Морозов не был.
Пионерский отряд появился в Герасимовке через месяц после гибели Павла: спешка в формировании отряда была связана с уже формирующимся мифом о мальчике-герое.
Посмертная «канонизация», а затем и «расканонизация» Павлика на целый век заслонили от нас образы 13-летнего мальчишки и его 8-летнего брата. Ведь это были просто дети, которые хотели жить, хотели радоваться сентябрьскому солнышку, есть варенье из клюквы!
Павлик Морозов не был доносчиком, не был идеологически мотивированным пионером, и героем он не был. Более того, он не был и предателем своей семьи. Как раз напротив. После того, как Трофим ушел от Татьяны, у Павла осталась одна семья — это его мать и братья. Отца у него больше не было.
И, спасая свою семью от тирана, Павлик действовал так, как мог, как умел. Именно поэтому на суде вслед за матерью он повторил обвинения в адрес отца, выступил в качестве свидетеля.
И за это поплатился жизнью. За это был сначала героизирован и отлит в бронзе, а позднее, в конце 80-х-начале 90-х объявлен доносчиком, предателем, Иудой.
История Павлика Морозова — это не история о предательстве. Скорее, это история о забитом, несчастном мальчике, который в 13 лет был вынужден вступить в неравную схватку со своим отцом и его родней. Схватку за мать и братьев, которых Павел любил всей душой.
