Как ни странно, в советском кино редко изображались тотальные нeгодяи. При всей его дидактичности, наш кинематограф не страдал прямолинейностью – вот в классическом Голливуде и Болливуде, там злодеи всегда воплощали упорное, несгибаемое, сатанинское инферно.
Русско-европейский стиль – это детали и нюансы. Так вот в СССР нечасто показывали cвoлочeй, которых невозможно понять, даже на уровне разума, не говоря уже о сердце.
Изображая распоследних изменников Родины, вроде Дубова из «ТАСС уполномочен заявить» (1984), авторы всё же смягчали удары – да, алчность, завышенная самооценка, слабость, а по факту – несчастный же мужик, что не отменяло мнения о нём, как о государственном преступнике.
Фашистов, и тех, рисовали более-менее хомо-сапиенсами, а Татьяна Лиознова явила …симпатичных врагов в «Семнадцати мгновениях весны» (1973). Но есть несколько случаев, когда героя, точнее антигероя делали нереальным чудовищем.
Я не просто так назвала экранизации книг Юлиана Семёнова, ибо в пятисерийном детективе «Противостояние» (1985), также снятом по семёновскому роману, явили существо, на котором пробу ставить негде.
Предатель Николай Кротов – это какое-то исчадие, не имеющее аналогов. Стопроцентный отрицательный персонаж, не вызывающий ничего, кроме дистиллированной ненависти. По мере расследования мы видим, чем жил и как формировался «восставший из ада»…
В одной из серий о нём рассказывают старые знакомые. Когда я впервые смотрела фильм (а мне было 14 лет), меня поразили воспоминания о Кротове – тот не любил читать и постоянно твердил, что «неинтересно» и «так не бывает». Иначе говоря, был рационален, эмоционально туп.
Без толики романтизма, который в случае с литературными героями «скрашивает» любого закоренелого преступника. Нам, правда, объясняют, что виной всему – жестокий отец и – заикание (комплексы).
Но, думается мне, всё проще и одновременно сложнее. По мнению бывшего одноклассника, Николай Кротов всегда любил силу да исключительность, уважал тех, кто умеет давить и — раздавить. Престарелая учительница (этакая «аристократка»), напротив, хвалит Кротова, считая его одарённым.
Но очень уж несимпатичная дама – лживенько-вежливая, ненастоящая. Ей верить нельзя. Она именует коллективизм «стадностью», а комсомольского вожака – «маленьким деспотом». Колю хвалит за …стукачество.
Напомню, что Кротов предавал множество раз – для начала сдал немцам раненого политрука, затем был помещён в концлагерь — в виде подсадной утки, чтобы хитростью выявлять подпольные группы, следом — отучился в разведшколе и устраивал диверсии на территории СССР.
Но при том ни с кем не дружил и никого не считал «своими» — фрицев он тоже ненавидел, разве что боялся, а свою немецкую фрау попытался ограбить. Какая бы она ни была — она его пригрела. Но и это не всё.
Кротов убил и своих подельников-наци, когда оказалось, что надо бежать-спасаться. Это не трусливое выживание – это именно пожирание себе подобных, причём не без удовольствия. Кротов не лузер — он исключительно волевой и выдержанный – он прошёл через настоящие пытки электричеством, чтобы вылечиться от мешавшего ему заикания.
Это — монстр зла. В самом гадком человеке существуют некие тайники души, а вот здесь их нет. Просто ошеломительно! Мужик прожил долгие годы в состоянии войны со всем мирозданием.
- Знаете ли вы других стопроцентно отрицательных персонажей в советском кино?
