Начнём с того, что Джулия Ламберт была моложаво-худощавой, бойкой, не особенно красивой, но могущей обвораживать взглядом и жестом.
Она искрилась темпераментом, да и, помимо драмы, играла комедии – в них она раскрывалась более полно, чем в серьёзных вещах. Вия Артмане – это просто антипод Джулии.
Красивая и холодная, как статуя, она царит. Представить её в смешной пьесе? Только не это. Она флегматик, тогда как Джулия – яркий холерик. А вот Беннинг – такая.
По сюжету Ламберт постоянно рвёт и мечет, скачет от радости, валится на диван, кричит… Артмане величаво движется и столь же царственно лобзает мальчика Тома (к нему мы ещё вернёмся).
В экранизации-2004 Джулия не особо страдает, что ей 45+, тогда как в нашей трактовке главная печаль актрисы – это её возраст. Такая гнетущая и – патетичная тоска по юным летам…
Героиня Артмане буквально упивается этим чувством безысходности, а вот Джулия 2004 года легко и весело говорит об этом.
У книжной Ламберт было нечто среднее – ей тоже страшно осознавать и ощущать зрелые лета, но делалось это не так пафосно, как у Артмане. Всё же дамочка из романа — это огонёк, а не льды Гренландии.
Для Джулии / Беннинг её интрижка с Томом – развлекуха, которой помешала вертихвостка Эвис Крайтон; для Джулии / Артмане это – последняя-большая-душещипательная-любовь. Нет – Любовь с большой буквы. Да и сам Томас Феннел – разный.
В картине Иштвана Сабо это смазливый и дурацкий парень, «хорошее тело» в спортивном тонусе. У латыша Яниса Стрейча и тут – свои виды.
Ивар Калныньш – красив, как и Артмане. Латыши облагородили и Долли — она стала шикарной и комильфотной, а вот в книге и у Сабо она — хабaлка-при-деньгах.
Интересно, что Эвис Крайтон у нас – этакая ничтожная и — неумная змеюка. У них – характерная и забавная стервочка, не кажущаяся бездарной. Их Эвис Крайтон не удалось бы вывести из равновесия при помощи красного шарфа…
У Сабо коварная Джулия полностью перекраивает роль, и Крайтон вообще не знает, что отвечать на эффектную отсебятину под гогот зрителей.
Служанка Эви у них – то самое худое пугало, как в первоисточнике, а у латышей это не пугало, но танк. Единственный, кто одинаков, это Майкл, супруг Джулии.
Наш Гунар Цилинский и тамошний Джереми Айронс играют примерно одно и то же, да и то… Герой Айронса «не прочь», а вот Майкл / Цилинский – уже замороженный мэтр.
Кроме того, латыши следовали общей моде 1970-х – время действия было условным, этаким «безбрежным ретро», примерно, как в «Здравствуйте, я ваша тётя!» (1975).
Эра шляпок с вуалями, эгретов и эспри, автомобилей с клаксонами и мужчин во фраках. У Сабо чёткий 1938 год, и художники по костюмам сделали силуэты максимально аутентичными.
А ещё эта вещь мне напомнила детективный сериал «Пуаро», благо девицу Крайтон сыграла Люси Панч, занятая в одной из серий проекта.
…И я постоянно (подсознательно) ждала, что вот сейчас кого-нибудь пришьют из-за колье, прабабушкиного наследства или грехов молодости. Даже выстраивала схемы…
Но – нет. Вся жестокость – это месть гениальной Джулии. А ещё! В нашем фильме прозвучала фраза: «Это был конец Эвис Крайтон», а у них девочку оставили, хотя, она очень смешно выла, что не более не желает играть с этой Ламберт.
Ан нет, детка, ты связана контрактом! В общем, советский фильм не лучше — он другой и — о другом.
