Эта талантливая актриса одновременно открытая зрителю своими ролями, и закрытая, потому что не любит давать интервью. И все-таки, исключения были.
«В послевоенные годы мы с мамой жили вдвоем в подмосковном Раменском.
Окончив 8 классов, я отправилась в Рязань поступать в музыкальное училище, потому что умела наигрывать на баяне две мелодии, и то, что в этом городе жила мамина сестра, которая могла меня опекать.
Училась на отделении народных инструментов по классу баяна и по окончании училища год преподавала в музыкальной школе».
«Какая-то неведомая сила заставляла меня каждый вечер бегать на спектакли областного театра. А ставили там «Ромео и Джульетту», «Униженных и оскорбленных», «Живой труп», «Сто четыре страницы про любовь».
В конце концов, я вернулась домой к маме и объявила, что буду поступать в «Артистический институт». Выучила отрывок из «Поднятой целины» — словесную перебранку деда Щукаря с Макаром Нагульновым, и отправилась в ГИТИС. И поступила».
«Владимир Меньшов с величайшей тщательностью подбирал нашу троицу – Веру Алентову, Ирину Муравьеву и меня. Ведь нам предстояло сыграть своих героинь сначала 20-летними, потом 40-летники.
Одни серебринки в волосах погоды здесь, как говорится, не сделали бы. Нужно было играть так, чтобы за этими сединами зрители увидели и ощутили прожитой, чтобы нам поверили.
Очень помогало в работе то, что Меньшов еще и актер.
Он знает нашу работу досконально, чувствует ее природу, поэтому он сам охотно и мастерски показывает то, что недообъяснил словами, импровизирует прямо на съемочной площадке и, что очень важно, и не так часто бывает, к актеру относится с пониманием и уважением.
Что же касается Антонины, то, на мой взгляд, она очень хороший, добротный фон для двух антиподов – Катерины и Людмилы. Согласитесь, без моей героини эти образы были бы не столько объемными».
«Характер Антонины – это абсолютно мой характер – спокойный, ровный, миролюбивый, оптимистичный. Жизнь несколько скорректировала его, и, кажется, не лучшим образом.
Я тоже хотела бы простого, бесхитростного счастья, и, чтобы у меня все так сложилось так, как я мечтала в юности. Хотела бы иметь основательного мужа-домоседа.
Нескольких детей, хорошую квартиру, и дачный участок, где можно картошку покопать и цветочки посадить. Эта роль позволила мне прожить жизнь, которой у меня нет. И то ладно».
«Режиссер должен понимать, что актера эмоционально возбудимее других людей, и ранить их очень легко.
Неосторожное слово, суетливое панибратство, диктаторский тон, высокомерный взгляд как на бесправную марионетку, и глаз актера тускнеет, и никакой профессионализм тут дела не спасет».
«За мной закрепилось амплуа простой русской женщины, королев или дам из высшего общества я не играла.
Все больше бываю в платке, в ватнике да в валенках, с засученными рукавами, с детьми, преодолевающая всяческие жителские неурядицы».
